Однако развить свой успех и полностью отбросить русских от переправы солдаты Штюмлера не смогли. Командир приданной для обороны переправы артиллерийской батареи, капитан Неверов, еще днем, предвидя возможность ночного прорыва неприятеля из-за реки, приказал изготовить свои орудия для ведения заградительного огня в районе переправы. Поэтому едва саксонцы подавили русские пулеметы, как на них обрушились осколочные снаряды артиллеристов Неверова.

Каждый их разрыв выбивал в плотных рядах движущейся пехоты до десятка человек, и потому саксонцы быстро залегли. С большим трудом немецким офицерам все же удалось увлечь своих солдат в новую атаку, но в это время к переправе подоспели пулеметные тачанки и их тугие пулеметные очереди прочно прижали саксонцев к земле.

Из-за темноты Штюмлер не мог правильно определить силы противостоящего ему врага. Появление на поле боя тачанок он принял за подход главных сил армии Келлера и потому отказался от дальнейшего продолжения боя. Оставив у переправы заслоны, он начал быстрый отход в направлении Варшавы, опасаясь возможного преследования, но его не было. Отстояв переправу, русские кавалеристы не рискнули напасть на отступившего врага.

Главные силы конармии во главе с генералом Келлером подошли к переправе утром 18 сентября. Узнав о ночном прорыве неприятеля, Федор Артурович немедленно устремился в погоню за противником. Как ни спешили германские пехотинцы уйти от врага, но к полудню кавалеристы первой конармии нагнали немцев вблизи Страмбовки и с ходу атаковали врага.

Измученным и усталым от марш-броска саксонцам пришлось изведать всю боевую силу лихого русского удара. Жаркий бой длился менее получаса, после чего немцы стали беспорядочно отступать под мощным натиском конармейцев. Многие солдаты противника, спасая свои жизни, бросали на землю свое оружие и покорно поднимали руки перед грозными кавалеристами. Видя столь плачевную картину боя и осознав безысходность положения, Штюмлер приказал офицерам своего штаба сдаваться в плен, а сам застрелился.

В этот же день передовые соединения второй половины корпуса Крымова вместе с отрядом Шкуро подошли к предместью Варшавы Праге. Однако они не торопились идти на штурм, ограничившись лишь перестрелкой с караульными постами. Главной задачей кавкорпуса был разгром гарнизона Новогеоргиевской крепости, под командованием генерала Крайчика. В него входила II Гессенская дивизия неполного состава вместе с тремя тысячами солдат ландвера.

Укрепления крепости не пострадали в результате штурма немцев Новогеоргиевска в 1915 году и были способны выдержать штурм, решись русские атаковать город. Сесть в осаду и спровоцировать врага на приступ было для немцев самым лучшим вариантом, но с ним не был согласен сам Крайчик.

Старый службист, он умел только хорошо выполнять полученные приказы и полностью сторонился какой-либо личной инициативы. Имея на руках приказ Людендорфа о фланговом ударе в случае начала наступления русских частей на Варшаву, он намеревался в точности выполнить его, чем сильно сыграл на руку противнику, искавшему предлог выманить немцев из-за стен крепости.

Едва только разведка донесла о появлении перед крепостью вражеских конных патрулей, как Крайчик незамедлительно связался с Варшавой на предмет проведения совместного наступления против русских частей, подступивших к Праге. Командующий варшавским гарнизоном генерал фон Бредов приказал Крайчику строго выполнять приказ Людендорфа и назначил совместное наступление против русских войск на 19 сентября.

Причиной, побудившей фон Бредова отдать этот приказ, послужили активные действия отряда Шкуро с частью приданных ему сил, которые сумели создать у противника ошибочное представление о присутствии возле Праги большого количества войск. Для большей убедительности Шкуро даже предпринял штурм предместья, но быстро отошел, едва встретил сопротивление врага.

Стремясь окончательно запутать противника, генерал Клюев, командующий этой частью кавкорпуса, направил к Праге батарею пушек и пулеметное соединение, которые принялись интенсивно обстреливать немецкие позиции. Все это было расценено фон Бредовым как подготовка к скорому штурму Праги, и потому Крайчику был отдан приказ о выступлении.

Сбив слабые заслоны русских на подступах крепости, гессенцы смело двинулись по направлению Варшавы, но не успели подойти к лесу, через который проходила дорога, как правая колонна под командованием самого Крайчика попала под огонь тачанок, укрытых в молодом подлеске.

Обнаружив присутствие врага, немцы не растерялись, перегруппировали силы и решили ударить врага вбок, так как маневренность тачанок среди деревьев была крайне мала. Оставив два батальона вести фронтальную перестрелку с врагом, остальные силы попытались обойти противника с правого фланга.

Когда до цели оставалось чуть более пятисот метров, внезапный артиллерийский залп и громкое завывание падающих снарядов известили гессенцев об их обнаружении врагом. С противным свистом они прошли над передними цепями германских солдат и упали где-то далеко в тылу. Многие из шедших в атаку на врага немцев облегченно вздохнули от осознания, что смерть прошла мимо и тем самым подарила им несколько минут драгоценной жизни. Многие, но не все. По злой иронии судьбы от взрыва одного из вражеских снарядов, упавших в тылу, погиб генерал Крайчик. Тонкий как бритва стальной осколок снаряда попал ему в плечо и, перебив плечевую артерию, запустил скоротечный секундомер генеральской жизни. Прошло чуть менее четырех минут – и гессенцы лишились своего командира.

Однако передние цепи ничего не знали о разыгравшейся в тылу трагедии и продолжали наступать на врага. Неожиданно по немецким цепям застучал неизвестно откуда появившийся станковый пулемет, затем другой. Осеннее поле стало быстро покрываться рыжими пятнами солдатских ранцев, но славные сыны рейхсвера неудержимо бежали все вперед и вперед.

Расстояние между врагами быстро сокращалось: триста, двести, сто пятьдесят метров. Немцы уже давно потеряли строй и передвигались главным образом небольшими группами, желая выйти на расстояние броска гранаты.

Между противниками оставалось чуть более восьмидесяти метров, когда из леса неожиданно вылетела конная лава и устремилась на немцев. С гиканьем и свистом русские конники скакали на солдат неприятеля, точно выходя им сбоку. Появление на поле боя кавалеристов Крымова стало переломным моментом схватки. Не имевшие большого опыта войны солдаты ландвера испугались огромной массы всадников, стремительно надвигавшихся на них, и, позабыв о верности долгу и чести перед рейхом, бросились спасать свои жизни.

Паническое бегство запасников имело самые пагубные последствия для гессенцев, которые не испугались появления конницы врага и изготовились к схватке с ней. Вместо того чтобы вести прицельный огонь по русским кавалеристам, они только и делали, что отбивались от обезумевшей толпы, ринувшейся на них.

Вначале гессенцы пытались остановить беглецов окриками, затем прикладами и кулаками, однако вскоре им пришлось применить и оружие, но это уже мало могло изменить положение вещей. Общий строй гессенцев был полностью сломлен, и началось массовое отступление к стенам Новогеоргиевской крепости.

Всего в крепость вернулось около полутора тысячи человек из общего числа солдат и офицеров, покинувших ее сегодня утром. Все остальные либо погибли, либо попали в плен, причем последних было гораздо больше, чем первых.

Оставленный Крайчиком в Новогеоргиевске в качестве коменданта майор Ланс был столь сильно напуган случившимся разгромом, что после недолгого размышления решил оставить восточную половину крепости с фортами № 18 и 17 и отойти за Нарев, полностью уничтожив все мосты.

Подобное поведение было обусловлено не только малым количеством боеприпасов крепости с нехваткой сил для полноценной обороны восточных фортов, но и интуитивным желанием Ланса иметь перед собой такого сильного защитника, как быстрое течение Нарева, способное надолго задержать противника.

Отводя войска в западную часть Новогеоргиевска, майор очень боялся попасть в немилость к Людендорфу, однако все обошлось. Фельдмаршал не только не обрушил свой гнев на голову Ланса за оставление крепостных позиций, но даже поставил майора в пример за умение сохранить за собой важную крепость в столь сложных обстоятельствах.

Пока главные силы Крымова сражались с пехотой Крайчика, другая часть корпуса вместе с отрядом Шкуро мужественно отражали наступление войск генерала фон Бредова со стороны Праги.

Каково же было удивление немцев, когда они обнаружили перед собой не разрозненную оборону противника, а вырытые в полный профиль окопы с пулеметными точками. Засевшие в окопах кавалеристы удачно отбили атаку противника, заставив немецкие пехотные цепи залечь задолго до рубежа гранатного броска. Когда же во время второй атаки врагу удалось приблизиться к русским окопам, то драгуны сами закидали наступающего врага гранатами и бросились в штыковую атаку. Бой был скоротечен и, не выдержав навязанной им рукопашной схватки, немцы отошли, к страшному гневу своего командира оберст-лейтенанта Фишбаха.

Раздосадованный очередной неудачей, он приказал привезти полковые орудия и начать обстрел русских позиций. В течение часа немцы методично вколачивали бризантные снаряды по вражеским окопам, но результат обстрела был минимальным. Едва только загремели первые разрывы, драгуны быстро покинули передовые окопы, отойдя на запасные позиции, заранее отрытые на сто метров дальше.

Когда ободренные обстрелом немцы устремились в третью атаку, их вновь встретил пулеметный огонь из уже казавшихся уничтоженными огневых точек русских, и пехотные цепи сразу залегли, пробежав всего несколько десятков метров. Наблюдавший в бинокль за атакой своих солдат Фишбах неистовствовал при виде столь удручающей картины, но офицеры никак не смогли заставить солдат подняться в новую атаку. Оберст-лейтенант уже собирался приказать вновь открыть артиллерийский огонь по позициям противника, но в это время пришло ужасное известие.

С юга к Варшаве подошла кавалерия генерала Келлера, с ходу вступившая в яростные бои с частями варшавского гарнизона, энергично тесня славных защитников рейха. Молниеносным броском русские перерезали железную дорогу, идущую на Лодзь, и в любой момент могли перерезать дорогу на Торунь. В этом положении оборона Праги становилась совершенно бессмысленна, и поэтому генерал фон Бредов отдал приказ Фишбаху оставить Прагу.

Вовремя заметив начавшийся отход противника, русские кавалеристы вскочили на коней и бросились в преследование. Головной отряд вел молодой старший унтер-офицер Константин Рокоссовский, выросший в этом пригороде Варшавы. Окольными путями Рокоссовский сумел прорваться к мосту и атаковал врага. Оторопевшие от неожиданности немцы не сумели оказать сопротивления храбрым драгунам и трусливо бежали, стремясь поскорее укрыться от острых клинков в подворотнях ближайших домов. Вместе с охраной моста была разгромлена артиллерийская батарея, намеревавшаяся в этот момент въехать на мост.

Часть отряда бросилась преследовать отступавших по мосту солдат противника, а другие драгуны спешились и, уложив лошадей на землю, вступили в перестрелку с немцами. Укрывшись за каменными строениями, они быстро пришли в себя и принялись обстреливать русских кавалеристов. Вскоре к мосту подошел один из арьергардных батальонов во главе с оберст-лейтенантом Фишбахом, и немцы пошли на прорыв.

Положение русских было отчаянное, немцы в несколько раз превосходили их числом, но положение спасла природная смекалка. Не дожидаясь пока противник сметет их в воды Вислы, драгуны развернули брошенные неприятелем орудия и открыли по атакующим немцам огонь прямой наводкой.

Спеша остановить врага, русские стреляли всем, что только попадалось им под руку, и этот причудливый коктейль картечи и бризантных снарядов смог вновь загнать солдат противника в каменные подворотни домов. В этот момент к драгунам прорвались кавалеристы Шкуро, и на сердце смельчаков стало веселее. Немцы еще дважды пытались прорваться на тот берег Вислы, но с каждым разом огонь пушек заставлял их отступать назад, неся серьезные потери.

Ближе к вечеру в Прагу вошли главные силы кавкорпуса во главе с генералом Клюевым, что подвело окончательную черту в борьбе за варшавский мост. Конечно, Фишбах мог, не считаясь с потерями, сбить русский заслон и с уцелевшими от вражеского огня солдатами пробиться за Вислу. Однако господин полковник не сильно горел желанием продолжить воевать за кайзера и империю, а потому с легким сердцем принял предложение о капитуляции, едва оно было сделано.

Но не только за предмостовые укрепления Праги шла жаркая борьба с противником. С не меньшим упорством и напряжением происходило сражение и на самом мосту через Вислу. Драгуны во главе с Рокоссовским смело преследовали на мосту бегущих солдат противника, но как только они приблизились к западному берегу Вислы, их встретил сильный пулеметный огонь. Спасаясь от вражеских пуль, молодой унтер-офицер был вынужден залечь на землю, и тут он заметил электрические провода, идущие из-под мостового пролета в сторону врага. Не раздумывая ни секунды, он их перерезал, тем самым предотвратив подготовленное неприятелем уничтожение моста.

Не обращая внимания на непрерывно свистящие над головой пули, Рокоссовский продолжил осмотр полотна моста и вскоре нашел еще одну минную закладку врага. В результате смелых действий драгуна начальник охранного батальона капитан Герлах не смог произвести подрыв моста, когда последние немецкие солдаты перешли на западный берег Вислы. Сколь энергично ни крутил капитан ручку магнето, сколь яростно ни давил кнопку взрывателя, мост остался невредим.

За храбрость, проявленную при захвате моста, Константин Рокоссовский по личному представлению генерала Крымова получил свой четвертый солдатский Георгиевский крест и стал его полным кавалером, с произведением в первый офицерский чин корнета.

Когда коменданту Варшавы генералу фон Бредову донесли о захвате русскими моста через Вислу в целости и сохранности, того охватило бешенство. Прорвись в этот момент русские части через мост, и участь Варшавы была предрешена. С огромным трудом, сдерживая себя, чтобы не разразиться проклятиями в адрес размазни Герлаха, генерал глухо прорычал в трубку:

– Либо через полчаса вы доносите мне об уничтожении моста, либо я передаю вас в военно-полевой суд. Вам все ясно? Выполнять!!!

Подхлестнутый столь ясным и энергичным приказом командира, несчастный капитан бросился его исполнять. Ограниченный во времени и средствах, не мудрствуя лукаво, Герлах подтянул к мосту гаубичную батарею и навесным огнем разрушил один из мостовых пролетов. Так, по крайней мере, показалось наблюдавшему в бинокль капитану, а уточнить результаты попадания он не решился.

Когда фон Бредову доложили, что мост через Вислу уничтожен, генерал только хмыкнул и раздраженно бросил трубку на рычаги аппарата. Положение германских войск, оборонявших Варшаву, ухудшалось с каждым часом. Медленно, но верно армия генерала Келлера теснила врага на подступах к польской столице, угрожая замкнуть кольцо окружения.

Фон Бредов уже несколько раз обращался за помощью к Людендорфу, и каждый раз получал один и тот же ответ: «Держитесь, помощь идет», и это не было пустыми словами. По единственной железнодорожной ветке, еще находившейся в руках немцев, фельдмаршал начал срочную переброску под Варшаву из Торна соединений 1-й Вюртембергской дивизии. Кроме них, из Кульма пешим строем двинулась 4-я Вестфальская дивизия вместе с Берлинским кавалерийским полком.

Главной задачей фон Бредова было продержаться под натиском врага сутки, от силы полтора, но саперы генерала Шварца поставили жирный крест на расчетах врага, совершив настоящий подвиг. За полутора суток непрерывной работы они восстановили разрушенное немцами железнодорожное полотно между Седлицей и Варшавой, что позволило генералу Маркову начать переброску пехоты в помощь коннице Клюева. Эшелоны непрерывным потоком двинулись на запад, с каждым пройденным километром отодвигая в небытие планы Людендорфа.

Первыми к Праге вместе с двумя бронепоездами прибыла Стальная дивизия генерала Кольцова, которая немедленно изготовилась к броску через Вислу, ожидая, когда саперы приступят к восстановлению мостового пролета, оказавшегося частично разрушенным. Подопечным генерала Шварца не понадобилось много времени под покровом темноты ликвидировать это повреждение, и рано утром Стальная дивизия устремилась на штурм Варшавы. Дорого, ох как дорого обошелся немецкому командованию скоропалительный рапорт капитана Герлаха об уничтожении моста.