– Синоптики твердо обещают безгрозовую погоду на неделю, а далее неизвестно.

– Успеет ли комфронта генерал Клембовский все подготовить к началу наступления? Все-таки он на этой должности около месяца, после отставки Рузского. Справится?

– Я уже говорил об этом с Сергеем Леонидовичем, но он продолжает настаивать на сохранении за ним поста командарма-три и полностью уверен в способностях Владислава Наполеоновича.

– Хорошо, будем надеяться на проницательность Маркова. Понтонные части, на случай если немцы успеют взорвать варшавские мосты, готовы?

– Так точно, генерал-майор Шварц уверяет, что за сутки сможет навести переправу в любом указанном ему месте.

– Хорошо, тогда давайте обговорим некоторые детали, – и Корнилов раскрыл свой старый потертый блокнот, изрядно похудевший за этот год.

Начальник полевого штаба легко и уверенно сыпал цифрами на любой из вопросов главковерха, и от его ответов грудь Корнилова наполнялась гордостью и уверенностью в новой победе. Духонин, действительно, по праву получил недавно из рук Корнилова орден Георгия II степени и звание генерала от инфантерии, за успешные летние наступления русской армии.

Наградной дождь щедро пролился над всеми, кто своими деяниями способствовал разгрому врага. Так истинный герой Западного фронта Сергей Марков получил звание генерала от инфантерии и орден Владимира I степени с мечами, генерал-лейтенант Дроздовский – орден Георгия II степени и золотое оружие.

Орден Георгия I степени получил генерал от инфантерии Деникин за Галицкую битву, а генералы Келлер и Мамонтов – по Анне I степени и георгиевскому оружию. Корнилов никого не обижал из своих генералов, смело повышая их в звании и осыпая наградами. Сам он согласился принять звание фельдмаршала только под напором со стороны генерала Духонина, убедившего Корнилова, что ему, как Верховному командующему страны, не к лицу быть просто генералом от инфантерии в числе других генералов русской армии.

Если в могилевской ставке главковерха светило солнце, то над Шарлоттенбургом второй день моросил мелкий противный дождь. Подобная осенняя погода всегда нагоняла на кайзера Вильгельма грусть и ипохондрию, а теперь, вкупе с нерадостными известиями с фронтов, она вызывала у императора зеленую тоску.

Однако живой злой ум Вильгельма не долго пребывал в унынии, его натура требовала действий, и он вызвал к себе Берга, в котором безошибочно угадал схожую человеческую натуру. За последнее время фон Берг сделал стремительную карьеру, получив не только генеральское звание, но и право прямого личного доклада кайзеру в любое время дня и ночи.

Людендорф и Гинденбург вначале косо посматривали на эту «штабную выскочку» и ждали удобного момента, чтобы запихнуть его обратно, но неудачи на фронте отнимали почти все их время, и поэтому фельдмаршалы были вынуждены терпеть присутствие фон Берга рядом с кайзером.

Приглашая к себе Берга, кайзер приказал привести гостя в кабинет с зажженным камином, тем самым давая понять приглашенному, что характер беседы будет чисто светский.

Как истинный солдафон, Вильгельм был напрочь лишен чувства такта с подчиненными и поэтому, едва только собеседник получил из рук кайзера бокал с грогом, немедленно начал разговор.

– Я пригласил вас, милый Берг, для того, чтобы обсудить один важный вопрос, который напрямую касается нас всех. Несмотря на мнение Гинденбурга и Людендорфа, что только они разбираются в военной стратегии, я позволю себе не совсем согласиться с ними в этом вопросе.

Высказав эту тираду, кайзер поднял свой бокал, призывая своего собеседника пригубить наполненный бокал. Берг охотно последовал примеру хозяина, полностью обратившись в слух. Подобное начало аудиенции его очень заинтриговало. Между тем, отхлебнув грога, Вильгельм продолжил развитие своей мысли:

– Изучая сводки с полей сражения, я прекрасно понимаю, что в нынешней ситуации Германия уже не может выиграть войну, несмотря на все бодрые заверения моих фельдмаршалов. Маршал Фош отшвырнул их от Парижа на исходные позиции, что мы занимали к началу года, а Корнилов за два месяца отбил все то, что мы завоевали за целый год. Как это ни прискорбно звучит, но на сегодня я полководец разбитой армии, Берг. Не надо слов утешения и сладкого вранья, генерал, я прекрасно отдаю себе отчет в происходящем. Сейчас перед нашим рейхом стоит только одна задача – заключить почетный мир, который позволит нам выйти из войны с наименьшими потерями и высоко поднятой головой.

Наступила тишина, но имевший хороший опыт в подобных делах Берг не торопился открывать рот, предоставив кайзеру возможность и дальше читать свой монолог.

– Я долго размышлял и пришел к выводу, что справиться с этой трудной задачей нам поможет заключение сепаратного мира с одним из членов Антанты. Подобный ловкий ход с нашей стороны обязательно поссорит наших врагов между собой, и вчерашние союзники непременно станут врагами.

Кайзер замолчал и торжествующе поднял над головой свой недопитый бокал:

– Как вам моя идея, Берг? Не правда ли гениальна?! Ставлю золотой империал против ломаного гроша, что Людендорф и старый Гинденбург до этого наверняка не додумались.

– Право, ваше величество, гениальная мысль. Честно говоря, вы сразили ею меня наповал, – с искренним видом пропел дифирамб генерал кайзеру.

– Цените, Берг, цените мое расположение к вам, ибо вы первый человек, с которым я решил обсудить мою блистательную идею.

Раззадоренный речью Вильгельм залпом осушил свой бокал и щедрой рукой вновь наполнил его до половины. Правда, только себе, но генерал не был в обиде.

– Найдя выход из столь трудного для рейха положения, я продолжил свои изыскания, решая, с кем и против кого мы должны объединиться. Это была очень трудная задача, генерал, но я с ней справился не менее блестяще, чем с предыдущей.

Вильгельм сделал многозначительную паузу.

– Нашими новыми союзниками должны стать Англия и Франция. Да-да, не удивляйтесь, генерал, бриты и галлы, поскольку они более близки нам по культуре, духу и крови нации, чем славяне. Союз с ними для меня просто немыслим, хотя некоторые наши умники из рейхстага прожужжали мне все уши о выгодности налаживания с ними добрососедских связей и торговых отношений, повторяя замшелые догмы покойного Бисмарка. По моему глубокому убеждению, все они либо помешанные, либо, что еще хуже, возможно, подкупленные русским золотом. Я уже дал распоряжение в полицей-президиум, разобраться с их банковскими счетами, но это к делу не относится. Итак, Берг, мы должны заставить западный мир заключить с нами мирный договор на приемлемых условиях, с тем, чтобы вместе устранить русскую угрозу цивилизованному миру, но как это сделать?

Вильгельм вновь сделал паузу и залпом осушил свой бокал, чтобы промочить горло, порядком пересохшее от длительной речи.

– Ваши дирижабли, Берг, подсказали мне выход. После нескольких удачных бомбежек столицы разгневанные англичане изгнали с поста премьера ненавистного мне Черчилля и вернули Ллойд-Джорджа. Это прекрасный пример, как можно управлять вражеской страной, находясь на расстоянии. Именно с помощью продолжения бомбежек мы сможем заставить англичан пойти на переговоры с нами, а вслед за ней и Францию. У нас еще есть время до наступления зимы. Наши оборонительные линии крепки, и союзники не смогут полностью прорвать их. Пока не подошли американские резервы, мы в относительной безопасности.

Император аккуратно налил себе третий бокал, при этом полностью игнорируя бокал гостя.

– Я хочу услышать ваше мнение относительно возобновления бомбежек Лондона, этого осиного гнезда. К несчастью, Черчилль основательно укрепил его воздушную оборону, и недавняя гибель экипажа Крюгера достойное этому подтверждение. Я очень дорожу вашими орлами, генерал, и хочу сохранить их боевой отряд как можно дольше в относительной целости и сохранности, но как это сделать? Посоветуйте мне, как сохранить овец и накормить волков?

Пока кайзер просвещал своего собеседника о гениальности своей идеи, серые клеточки головного мозга генерала активно прокачивали услышанную информацию. Сам Берг уже более месяца назад пришел к аналогичному выводу и много и упорно размышлял по поводу спасения Германии, а заодно и себя. Поэтому, когда Вильгельм замолчал, у генерала уже имелся готовый ответ.

– Право, не знаю, как вам и сказать, ваше императорское величество, – начал говорить Берг, умело изображая на лице гамму сомнений и смятения своих чувств.

– Бросьте эти церемонии, Берг. Вы солдат, и поэтому извольте, говорите прямо и коротко, как это принято в рядах доблестного рейхсвера. Вы знаете выход из сложившегося положения?

– Да, ваше величество, но…

– Никаких «но», Берг. Я не потерплю, чтобы командир моих любимых орлов проявлял нерешительность и колебания, подобно юной гимназистке, когда решается вопрос спасения его родины. Говорите, черт вас побери, Берг.

– Выход есть, и довольно простой, но вот цена…

– Германия никогда не постоит за ценой ради своего спасения, – пафосно воскликнул кайзер, при этом искоса посмотрев на свое отражение в боковом зеркале на стене кабинета, и остался им доволен.

– Я про ту цену, ваше величество, что придется заплатить англичанам за свое согласие.

– Не тяните кота за хвост, генерал, – гневно бросил кайзер, горя от нетерпения узнать задумку своего собеседника, – я ни перед чем не остановлюсь ради спасения рейха!

– Черчилль действительно хорошо защитил Лондон многочисленными зенитными батареями, позволив нам совершать наши налеты исключительно ночью, – начал генерал, но кайзер в нетерпении прервал его:

– Это я знаю и без вас, Берг!

– Но, укрепляя столицу, он одновременно полностью оголил всю остальную территорию Англии, оставив ее совершенно беззащитной. Благодаря этому мы можем беспрепятственно бомбить другие города, порождая ужас и страх в сердцах и душах наших врагов. Англичане не смогут за короткий период закрыть своими чертовыми зенитками весь остров, и отныне наша задача состоит лишь в том, чтобы убить как можно больше мирного населения. В страхе за свои жизни британские обыватели придут в волнение, начнутся массовые беспорядки, которые, в конце концов, и принудят правительство Ллойд-Джорджа заключить мирный договор хоть с самим дьяволом, ради сохранения спокойствия в стране.

Наступила звенящая тишина, и было ясно слышно, как от восторга хрипло клокотало в груди у кайзера Вильгельма.

– Браво, Берг, браво! – воскликнул монарх, как только смог справиться с охватившим его волнением. – Право, ваше предложение мало в чем уступает моей задумке. Вы гений, не зря я в вас верил с самого начала. Конечно, бомбежка незащищенных городов Британии вызовет такой гнев и негодование, что любой английский премьер будет обязан предпринять нужные действия для устранения угрозы массовых народных волнений. Это очень опасно для любой страны в мирное время и смертельно во время войны.

Охваченный возбуждением Вильгельм стал энергично передвигаться по кабинету, и во время этих движений его лицо озарилось от пришедшей на ум мысли.

– Как все в строчку! – радостно воскликнул кайзер и, увидев недоуменный взгляд Берга, любезно пояснил: – Перед вашим приходом я читал доклад Николаи о трудностях англичан в связи с нарушением подвоза продовольствия на их остров. Сегодня же я прикажу Шееру немедленно начать неограниченную подводную войну, разрешив моим морским волкам топить любое торговое судно, независимо от его флага, плывущее в сторону острова. Этими действиями мы не только заставим англичан испытывать те же лишения, что терпит сам германский народ, но и усилим во сто крат их недовольство и подтолкнем к скорейшему бунту.

Лицо Вильгельма ярко пылало гневом и одновременно торжеством. Его знаменитые усы, неоднократно обыгрываемые карикатуристами союзников, воинственно топорщились.

– Как жаль, ваше величество, что эта гениальная идея не пришла вам в голову раньше, тогда бы британцы были куда сговорчивее и податливее, – вовремя подал голос генерал, за что получил еще один благодарный взгляд своего императора.

– Да, действительно, жаль упущенного времени. Своей неограниченной подводной войной я добился бы гораздо большего и в кратчайшие сроки, чем великий Наполеон с его континентальной блокадой.

Кайзер застыл возле горящего камина, вновь осознавая важность произнесенной им фразы, оставшись ею довольным. Решительно развернувшись лицом к стоявшему рядом Бергу и изображая большую занятость, он стал завершать свой разговор:

– Я очень рад нашей столь продуктивной беседе, генерал, однако не смею вас больше задерживать. К завтрашнему дню прошу предоставить мне список английских целей, намеченных вами для ближайшего уничтожения, вместе с обозначенными сроками вылетов ваших орлов.

Вильгельм подошел к Бергу, царственно выкинул вперед правую руку и, крепко пожав руку своего собеседника, изрек:

– Сделайте это, и погоны генерал-лейтенанта украсят ваши плечи.

Берг лихо щелкнул каблуками блестящих сапог и, тряхнув головой, ринулся исполнять приказ кайзера. Как показала старушка история, карьерный рост это неплохой жизненный стимул даже при не вполне блестящем положении на фронтах.

Не менее важная встреча на этом временном отрезке произошла в нейтральном Копенгагене, среди завсегдатаев отеля «Плаза». К посетителю, сидевшему за столиком на открытой террасе отеля, с интересом изучавшему британскую «Таймс», подошел господин в хорошо сшитом смокинге и учтиво спросил:

– Господин Энгстрем?

– Да. А вы, если я не ошибаюсь, господин Лансдорф?

– Совершенно верно.

Сидевший Энгстрем сделал приглашающий жест, и его гость охотно присел рядом с ним на плетеный стул. Дождавшись, когда официант примет заказ у гостя, Лансдорф любезно поинтересовался:

– Как добрались?

– Неплохо, если не считать небольшой морской качки, а вы?

– Благодарю, хорошо, немецкие вагоны всегда славились своим качеством, – с достоинством подчеркнул Лансдорф, и Энгстрем охотно с ним согласился:

– Как и многое другое.

Так и началась встреча между посланником генерала Щукина, специально прибывшего в Данию, с главой военной разведки Германии полковником Николаи. Начало разговора протекало в обмене общими, ничего не значащими фразами, которые перелетали над столом от одной стороны на другую, подобно легкому волану в бадминтоне.

Наконец Николаи не выдержал и, отставив в сторону свою пустую кофейную чашку, спросил:

– Так чем вызвано ваше желание, господин Энгстрем, встретиться со мной лично?

Русский охотно поддержал переход Николаи к главной теме разговора:

– Моему шефу очень хочется выяснить один очень интересный вопрос. Что стоит за передачей нам сведений стратегического значения?

– О каких сведениях вы говорите? – уточнил полковник, хотя сразу понял, о чем идет речь.

– О секретном отчете о состоянии австрийских войск, противостоящих русскому Юго-Западному фронту, и дате начала операции «Кримхильда».

Николаи, не отрывая взгляда, приготовился к дальнейшему продолжению разговора, но его не последовало. Русский терпеливо ждал ответа Николаи, и на его лице не было тени самодовольства, которое ожидал увидеть разведчик. Напротив, он подозвал официанта и заказал две чашки кофе, демонстрируя настрой на долгий разговор между собеседниками.

– И к какому выводу пришли ваши шефы, оценивая два этих сообщения. Как ловкий тактический ход для подготовки продвижения по этому каналу более важной стратегической дезы?

– В первую очередь они увидели протянутую руку для ведения мирных переговоров между нашими странами, – произнес Энгстрем, невозмутимо попивая крепкий кофейный напиток.

– Даже так? – саркастически спросил Николаи, подбивая собеседника на выпад, но тот никак не отреагировал на подначку.

– Согласитесь, что дела рейха обстоят не столь блестяще, как они были месяца полтора назад. Кайзера теснят на востоке, его теснят на западе, и у Германии уже нет никаких реальных возможностей одержать победу.

– Зато у нее есть силы яростно защищать свой кров и свои очаги, – парировал Николаи.

– Вот как раз об этом и пойдет речь. Мое руководство считает, что настала пора наводить мирные мосты между нашими странами. Они прекрасно мирно уживались до войны, удачно дополняя друг друга в торговле. У вас были технологии, у нас сырье, и каждая из сторон имела свою выгоду от этого общения. У России никогда не было территориальных претензий к Германии, как нет их и сейчас. Все то, что нам было нужно в этой войне, мы уже получили. Босфор, турецкая Армения и Галиция, на большее наша страна не претендует.

– Какое благородство, – ехидно молвил Николаи, но русский его моментально оборвал:

– Бросьте, – холодно молвил он, – мои шефы прислали меня сюда для проведения серьезных переговоров с вами, хотя могли ограничиться банальным шантажом. Если вы не настроены на серьезный разговор, так прямо и скажите, и я моментально избавлю вас от своего присутствия.

Николаи насупился, но вскоре спросил нормальным деловым голосом:

– Что вы хотите предложить?

– Скорейшее прекращение боевых действий, полное устранение монархии и провозглашение республики, парламентской или президентской, на ваше усмотрение. Мирное существование наших стран и заключение полномасштабного торгового союза. Повторяю, у нас нет к вам территориальных претензий, нам нужна мирная, нейтральная Германия, не вступающая ни в какие военные блоки и союзы. Конечно, к вам будут большие претензии со стороны Франции, но мы постараемся ограничить их только колониями и Эльзасом с Лотарингией. Возможно, в этих областях можно будет провести плебисцит об их принадлежности к тому или иному государству. Восточная граница Германии не должна претерпеть существенных изменений.

– Очень щедрый подарок в обмен на голову Вильгельма.

– Его голова нам не нужна. Корнилову нужен скорый мир, а также надежный союзник в послевоенной Европе. Мы уже имеем печальный опыт заключения послевоенных союзов на примере Наполеона, когда Англия лихо чужими руками жар загребла, второго такого случая нам не нужно.

Николаи внимательно разглядывал морской берег, пытаясь лихорадочно переварить все то, что услышал. Кофе давно закончился, и Энгстрем заказал мороженого.

– Не слишком ли большое значение ваши шефы придают моей скромной персоне, пытаясь с помощью меня решить судьбу огромной страны?

– Отнюдь нет. Они исходят из того факта, что вы один из самых информированных людей этой страны, а кто владеет знанием, владеет миром. Так говорили древние, если мне не изменяет память, и с тех пор в нашей жизни мало что поменялось. Сейчас в ваших руках находится один из самых мощных государственных рычагов давления, военная разведка, с помощью которой всегда можно чуточку изменить мир в ту или иную сторону.

Николаи молча слушал собеседника, стараясь сохранить на лице маску спокойствия, хотя сам прекрасно знал, что Энгстрем во многом прав в своих рассуждениях.

– И как вы представляете способ моего воздействия на происходящее в стране?