Цитаты из книги «Праздник, который всегда с тобой»

Но утром снова будет река, и я должен создать ее, и окрестность, и все, что произойдет. Впереди дни, когда это надо будет делать каждый день. Все остальное не имело значения. У меня в кармане деньги из Германии, с этой стороны все в порядке. Кончатся они – придут какие-нибудь другие.

А уверен я был потому, что «Моего старика» Эдвард О’Брайен взял в сборник «Лучшие рассказы года» и посвятил этот выпуск мне. Я засмеялся и отпил пива. Рассказ ни в каком журнале не выходил, и О’Брайен взял его в сборник против всех правил.

на моего старого друга – памятник маршала Нея с обнаженной саблей – падал свет, на бронзе лежали тени ветвей, он был там один, никого за спиной, и я подумал, как он оплошал при Ватерлоо, и что все поколения были потеряны из-за чего-то, всегда были потерянными и всегда будут, и зашел в «Клозери», чтобы статуе не было одиноко, и выпил холодного пива, перед тем как вернуться домой, в квартиру над лесопилкой.

– Вот вы кто. Вы все, – сказала мисс Стайн. – Все вы, молодые люди, воевавшие на фронте. Вы – потерянное поколение.

Что он замечательный поэт, мягкий и щедрый человек и вполне мог поместиться на стуле нормального размера, не было принято во внимание.

Когда я с ней познакомился, она восторженно говорила о Шервуде Андерсоне, но не как о писателе, а как о человеке – о его больших теплых итальянских глазах, о его доброте и обаянии. Большие теплые итальянские глаза меня не так волновали, но некоторые его рассказы очень нравились. Они написаны были просто, иногда красиво написаны, он знал людей, о которых пишет, и любил их искренне. Мисс Стайн не хотела говорить о его рассказах, а только о нем как о человеке.

Мы успели проголодаться, пока гуляли, а «Мишо» для нас был привлекательный и дорогой ресторан. В то время там обедал Джойс с семьей – он и жена у стены; Джойс, подняв в одной руке меню, смотрит на него через толстые очки; рядом – Нора, ест изящно, но с аппетитом; Джорджо, худой, франтоватый, с прилизанным затылком; Лючия с густыми кудрявыми волосами, не совсем еще взрослая девушка; все разговаривают по-итальянски.

В такой день взять по четверти выигрыша каждому на расходы, а половину капитала оставить для скачек. Капитал для скачек я держал в секрете, отдельно от остальных денег, а скачки в том или другом месте проводились ежедневно.

Я думал о ваннах, душе, смывных туалетах как о вещах, которыми пользуются люди хуже нас, и о том, как кстати были бы в поездках эти удобства, – а ездили мы часто.

Козы озирались, вертели шеями, как экскурсанты.