Цитаты из книги «Ночь в Лиссабоне»

Она никогда не сцапает ее. Птицу защищает клетка. Элен рассмеялась. – Защищает клетка! – повторила она. – Кому же нужна безопасность в клетке?

Обозвать француза в его собственной стране дерьмовым иностранцем! Весь смак этих выражений мог оценить, конечно, лишь тот, кому приходилось это слышать самому.

Но разве мы не теряем каждое мгновение то, что думаем удержать, только потому, что оно постоянно в движении? И не останавливается ли оно лишь тогда, когда его уже нет и когда оно уже не может измениться? Не принадлежит ли оно нам только тогда?

я долго лежал не шевелясь и чувствовал себя чашей, налитой до краев, и боялся пролить хотя бы каплю

Я ничего не ответил. Она сидела, будто амазонка, – обнаженная, с бокалом вина в руке, требовательная, лукавая, прямая и смелая, и я вдруг понял, что я ничего не знаю о ней. И раньше тоже не знал. Я не понимал, как она могла жить со мной раньше. Я вдруг почувствовал себя в роли человека, который был уверен, что владеет прелестной овечкой. Он привык думать так и заботился о ней, как вообще следует заботиться о маленьких ягнятах. И вдруг – в один прекрасный день в руках у него вовсе не овечка, а молодая пума, которой совсем не нужны голубая ленточка и мягкая щетка и которая способна отхватить зубами руку, что ее ласкает.

Но моя память неизбежно попытается разрушить воспоминание.

Не принимая никакого решения, я ощутил как милость то, что я могу окончить свою жизнь, если умрет Элен, что мне не нужно оставаться одному и что милость эта – компенсация, данная человеку за безмерность его любви, когда она вырывается за пределы существа.

– Ты придешь? – прошептала она, вновь засыпая. – Я прихожу всегда. Всегда! Где бы ты ни была, я найду тебя, как тогда.

Ведь Гитлер не только другим прожужжал уши – он и сам верит в то, что он апостол мира и что войну навязали ему другие. И вместе с ним в это верят пятьдесят миллионов немцев. А то, что только они из года в год вооружались, в то время как другие страны не готовились к войне, ничего не меняет в их убеждениях

Нам не о чем сожалеть. Потому что воспоминание – это всегда еще и сожаление о хорошем, что отняло у нас время, и о плохом, что не удалось исправить.