Глава 3

Когда утром следующего дня зазвонил телефон, Изабел в глубине души понадеялась, что это Алессандро. Она ждала, что он позвонит. К тому же она обнаружила в своей квартире его кожаный пиджак и подумала: не за ним ли он и приходил?

Увы, это была ее тетя Оливия.

Тетя и дядя стали опекунами Изабел, когда ее родители погибли в горах Австрии, катаясь на лыжах. Девочке было всего лишь пять лет, и она полюбила своих родственников словно отца и мать.

– Расскажи, как прошла вечеринка?

– Э... все было хорошо, – постаралась непринужденно сказать Изабел, но Оливия уловила отсутствие энтузиазма в ее голосе.

– Я предупреждала тебя, Белл, – с досадой сказала она. – Эта компания, с которой общается Джулия, совсем тебе не подходит. Что случилось? Там были наркотики?

– Нет! – По крайней мере, остается надеяться на это. – Нет, не было никаких наркотиков. Просто вечеринка немного затянулась, вот и все.

– Х-м-м. – Ее тетя, похоже, не поверила ей. – Ну, хорошо, что все закончилось. Надеюсь, дело обошлось без непоправимого ущерба?

– Квартира осталась цела, – согласилась Изабел, гадая, что сказала бы ее тетушка, когда узнала бы, что произошло в этой квартире вчера днем. И если бы не миссис Литтон-Смит, позвонившая в ее дверь, то...

– Скажи, когда мы тебя увидим? – спросила Оливия, и мысли Изабел снова вернулись к тетушке. – Ты целую вечность не приезжала на выходные в Виллиерс.

У тети и дяди было маленькое имение в Уайльшире. Дядя Изабел, владевший сетью журналов, бывал в Лондоне два раза в неделю, чтобы присматривать за своими редакторами, а тетя занималась разведением лошадей и золотистых ретриверов. В Уиллиерсе Изабел жила до тех пор, пока не поступила в университет в Уорике и не встретила Дэвида Тейлора, за которого и вышла замуж сразу после защиты диплома.

– Это все потому, что дядя Сэм постоянно загружает меня работой, – сказала она, обрадовавшись тому, что может говорить о своих профессиональных делах. Изабел очень нравилось брать интервью у знаменитых людей. Возможно, это и не было ее призванием?

Поступая в университет, она мечтала стать журналистом в каком-нибудь известном еженедельнике. Изабел представляла себе, как будет работать военным корреспондентом и вести репортажи из самых горячих точек планеты... Но знакомство с Дэвидом, преподавателем в университете, все изменило. Она стала жить с ним в Лемингтон-Спа, твердя себе о том, что счастлива трудиться в качестве младшего научного сотрудника и быть женой Дэвида. Но не прошло и двух лет после их пышной свадьбы, как Изабел обнаружила, что заброшена и одинока. В итоге она все-таки нашла себе работу журналиста, но не такую, о которой мечтала...

В голосе ее тети послышалось недовольство:

– Тогда я скажу Сэму, чтобы он перестал посылать тебя на все эти интервью. Тебе пора уже найти приличного мужчину, с которым ты могла бы создать семью.

– Я уже пробовала это однажды. Спасибо, хватит! – мгновенно отозвалась Изабел.

Прошло уже шесть лет после развода, но у нее не было никакого желания снова вступать с кем-то в сексуальные отношения. Ей нравилась ее жизнь, она ценила в ней свою независимость. И лишь оттого, что поддалась минутному сумасшествию вчера днем...

– Ты действительно еще никого не встретила? – настойчиво спросила Оливия, и Изабел тяжело вздохнула. Ее тетя временами была очень проницательной.

– Нет, – сказала она, присаживаясь на подлокотник дивана. – Скажите, как у вас дела? Виллетта ожеребилась?

– Я вижу, ты хочешь сменить тему разговора, Белл, но я прощаю тебя. – Тон Оливии был холодным. – Ну ладно, скажи, ты приедешь к нам в эти выходные? Айткинсы устраивают обед в честь дня рождения Люсинды – ей исполнится двадцать один год, – и я знаю, что они будут очень рады видеть тебя.

Изабел прикусила губу. Помимо того, что она не имела с Люсиндой Айткинс ничего общего, на день рождения должен был приехать ее брат Тони, а Изабел знала, что ее дядя и тетя строят насчет его и ее далеко идущие планы...

– Г-м-м... Можно я вернусь к этому вопросу попозже, тетя Оливия? – спросила она. – Давай я приеду в воскресенье, а? На один день.

Оливия разочарованно вздохнула.

– Полагаю, что те, кто просит, не могут быть теми, кто выбирает, – немного грустно сказала она. – Подумай об этом, дорогая. И позвони мне завтра, хорошо? До воскресенья есть еще время. Возможно, ты надумаешь все-таки приехать.

Изабел чувствовала себя виноватой, но она не могла видеть Тони в эти выходные, действительно не могла.

– Хорошо, – произнесла она наконец. – Я позвоню.

– Замечательно. – В голосе Оливии прозвучал оптимизм. – Я знаю, ты примешь правильное решение, Белл. Ах да! Ты знаешь, Виллетта родила прекрасного черного жеребенка. Мы предварительно назвали его Рио, но ты сама можешь придумать ему кличку, когда увидишь.

Рио!

Как ей скрыться от всего бразильского?

Изабел почувствовала, что невольно улыбнулась.

– Надеюсь его увидеть, – сказала она и, как только повесила трубку, поняла, что это было невысказанное на словах согласие.

На улице шел дождь, но Алессандро никак не мог поймать такси – был час пик.

Поежившись от холода и влажного ветра, он поднял воротник шерстяного пиджака и направился к ближайшей станции метро. Конечно, Алессандро мог бы распорядиться заранее, чтобы его встретил служебный автомобиль, но он не знал, как долго продлится совещание, и к тому же подумал, что пешая прогулка к своему отелю доставит ему удовольствие.

Но не под проливным дождем.

Так или иначе, он все-таки привык к активному образу жизни. Дома, в Бразилии, Алессандро много ходил пешком, плавал и занимался парусным спортом. А когда ему хотелось вырваться из города, направлялся в estancia — поместье, которым владела его семья, расположенное севернее Рио.

Иногда он даже думал о том, что предпочел бы жизнь за городом многочасовому сидению в душном зале совещаний. Но, как старший сын, Алессандро был обязан взять на себя руководство «Кабрал лейже», когда отец его удалился от дел. Роберто Кабрал был вынужден рано уйти на пенсию: здоровье его пошатнулось после нескольких сердечных приступов. С тех пор компанией руководили его сыновья.

Настроение у Алессандро было отвратительным. Если честно сказать, то настроение у него испортилось после того, как он вышел из квартиры Изабел – второй раз за сутки! Конечно, он мог вернуться к ней в тот же вечер, но ему не позволила гордость. И теперь ему приходилось утешать себя мыслью о том, что женщины его круга, с которыми он привык общаться на родине, никогда бы не пригласили малознакомого мужчину к себе домой, тем более если женщина дома одна. И особенно после того, как развязно он вел себя при первой встрече. Но Изабел пригласила, и он принял ее приглашение! А теперь расплачивается за это.

Алессандро покачал головой: он злился на себя, злился на погоду. Сбегая по ступенькам в подземный переход к метро, он расправил воротник, небрежно пригладил мокрые волосы. Чем быстрее он вернется в Рио, тем будет лучше.

«И вернусь к Миранде», – холодно подумал он, хотя совершенно не стремился к этому. Он любил ее, конечно любил. Они практически выросли вместе, черт возьми! Но компания, в которой она сейчас вращалась, была Алессандро совершенно чужой.

Он заставил себя сосредоточиться на схеме метро. Да, вот здесь «Грин-Парк», на линии Пикадилли. Это ближайшая станция от его отеля. Но если он поедет по линии Пикадилли в другую сторону, то через две станции будет дом, где живет Изабел...

Алессандро сделал глубокий выдох. «Хорошо, – сказал он себе, – почему бы мне не воспользоваться этой возможностью и не забрать свой пиджак? Через несколько дней я уеду домой. Возможно, это последняя возможность забрать его».

Да, конечно.

Неужели он действительно верит в то, что хочет зайти к Изабел всего лишь из-за своего пиджака? Уже два раза она дала ему понять, как относится к нему. Разве он хочет, чтобы его унизили еще раз?

В конце концов, спустившись в метро, Алессандро купил два билета, до двух разных станций. «Какой поезд придет первым, туда я и поеду», – решил он.

Через полчаса он поднимался по лестнице, ведущей в квартиру Изабел. Пиджак его промок, а дорогие мокасины оставляли на ступеньках мокрые следы.

«Она должна быть дома, – мрачно подумал он, поднимая руку, чтобы нажать на кнопку звонка. – Сейчас без пятнадцати шесть. Рабочий день окончен». Алессандро надеялся лишь на то, что она не пригласила сейчас кого-то к себе: либо на коктейль, либо на ужин.

Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем Изабел подошла к двери. «Не так бы отреагировала миссис Литтон-Смит», – раздраженно подумал он. В конце концов он услышал, как ключ поворачивается в замке, и пред взором его предстала фигура, завернутая в банный халат.

«Вот почему она не сразу открыла, – подумал Алессандро. – Изабел была в душе». Лицо ее раскраснелось, а спутанные мокрые волосы рассыпались по плечам.

Изабел застыла в дверях, уставившись на него, не в силах произнести ни слова. Она могла думать лишь о том, что под халатом совершенно голая. Крошечные капли воды падали с ее волос за воротник и стекали по шее.

– Я была в душе, – в конце концов проговорила она, и Алессандро кивнул.

– Вижу, – сказал он, и его янтарные глаза пронзили ее с головы до ног. – Я пришел не вовремя?

Изабел, облизав верхнюю губу, нерешительно пожала плечами. Не поэтому ли она в прошлый раз и не пыталась вернуть ему его пиджак? Не предполагала ли она – нет, не надеялась ли, что он рано или поздно вернется за ним?

– Наверное, ты пришел за своим пиджаком, – сказала она, решив, что нет нужды притворяться, будто у него есть еще какая-то причина.

Алессандро в ответ приподнял брови. Возможно, он хотел этим что-то сказать. Сегодня он был одет более официально – в элегантный шерстяной костюм, вот только пиджак, побывав под дождем, находился в довольно плачевном состоянии. Его волосы были такими же мокрыми, как и ее: густые черные пряди прилипали ко лбу.

– Ты так думаешь? – тихо спросил он.

– А что тебя удивило? – выдохнула она, почти не дыша. – Об этом не трудно догадаться.

Алессандро склонил голову:

– Да, конечно. – Он помедлил. – Все в порядке, sim?^[9]

– На улице немного холодно, – с грустью сказала Изабел. – А затем, осознав, что она не может больше так стоять в дверях, а также не может уйти за его пиджаком, оставив его здесь одного, тем более что он промок с головы до ног, пробормотала: – Может, войдешь?

– Ты уверена?

Алессандро сам был не уверен, правильно ли он ведет себя, но готов был принять ее приглашение.

– А почему бы и нет? – немного развязно спросила она. И в отличие от прошлого раза, когда она посторонилась, впуская его, Изабел быстро удалилась в гостиную. – Закрой, пожалуйста, дверь! – крикнула она издалека, направляясь в ванную. – Я вернусь через минуту.

Алессандро прикрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной, а затем, повернувшись, закрыл дверь на ключ. «Для безопасности», – сказал он себе, отказываясь признавать, что у него есть другая причина.

Из-за пасмурного дня все светильники в гостиной были включены. В комнате их было три: две красивые настольные лампы и бронзовый торшер с большим абажуром, украшенным бахромой. «У нее хороший вкус», – подумал он. На этот раз пол был навощен, а диван и кресла тщательно вычищены. Диванные подушки лежали строго в ряд, а ковер в центре комнаты был как новый.

В другом конце гостиной была открыта дверь, и Алессандро захотелось узнать, куда она ведет. Скинув мокрый пиджак с плеч, он бросил его на стул. Затем, после минутного колебания, пересек комнату и вышел в небольшой коридор.

Очевидно, этот коридор вел в ее спальню и в ванную комнату – в нем было две двери. Алессандро подошел к первой.

Она была открыта, и он понял, что это спальня. Он увидел кровать, покрытую красивым розовым покрывалом, и одежду, лежавшую на нем. «Изабел готовилась выйти из дома?» – подумал он, непроизвольным движением расстегивая верхнюю пуговицу на воротничке рубашки, и какое-то незнакомое чувство шевельнулось в его груди. «Ведь не могу же я ревновать! – сказал он себе, расслабив узел галстука и спустив его вниз, до середины груди. – И я не собираюсь связываться с англичанкой».

И все же...

Открылась другая дверь, и появилась Изабел, на которой были лишь шелковый бюстгальтер и кружевные трусики. Она пыталась вытереть свои волосы полотенцем, но они непослушно рассыпались по ее плечам. Казалось, она была охвачена какими-то мыслями, но выглядела при этом потрясающе сексуальной, и Алессандро почувствовал, как при виде ее отреагировало его тело.

Изабел все еще не замечала его. Присев на кровать, она взяла черные прозрачные чулки и стала натягивать их на стройные ноги. Но что-то – возможно, его глубокий судорожный вдох – заставило ее поднять голову и взглянуть в его направлении.

Застыв на месте с поднятой ногой, она вся вспыхнула. От этого она не перестала быть неотразимо соблазнительной, и Алессандро, словно завороженный, медленно вошел в комнату.

– Какого черта?! – Охваченная возмущением, она едва могла говорить. Стянув с себя чулки, она свернула их в комок и со злостью бросила в него. – Выйди вон отсюда! – воскликнула она, и голос ее, повысившись, сорвался от негодования. – Я... я просила тебя подождать в другой комнате.

– Насколько я помню, ты не ставила мне никаких условий насчет того, где мне оставаться, – возразил он, быстро ловя свернутый шелковый черный комок и поднимая его к лицу. – М-м-м... они пахнут тобой, – продолжал он, когда она встала с кровати и гневно взглянула на него. – Не злись, cara. Ты красивая женщина. Не стыдись своего тела.

– Я не стыжусь! – задохнулась Изабел. – Но если это нечто вроде извинения, то я не принимаю его. Ты не имел права заходить сюда без всякого приглашения и вести себя так, будто я должна быть рада этому!

– Это не извинение, – мягко поправил Алессандро, бросая на пол ее чулки и с волнением взглянув на нее. Я просто сказал правду, querida. Не сердись.

– О, хорошо. – Изабел судорожно огляделась вокруг, будто что-то ища, – возможно, халат, – чтобы прикрыть свою наготу. Но халат остался в ванной, а брюки и маленькая блузка без рукавов, которые она собиралась надеть, не могли ей помочь. – Интересно, если бы я была бразильской девушкой, ты вел бы себя точно так же?

Губы Алессандро сжались. Он не мог отрицать того, что мать Миранды ни за что не позволила бы ему войти в спальню ее дочери. В двадцать первом веке нравы в Бразилии стали свободными, но женщины из хороших семей придерживались старых принципов. О, конечно, молодые люди восставали! Алессандро был уверен, что Миранда совершала поступки, о которых мать ее не знала, но внешне старые обычаи соблюдались, и он честно признавался самому себе, что ему это нравилось...

Молчание затягивалось, и, когда он так и не ответил, Изабел презрительно скривила губы.

– Думаю, что нет, – ответила она на свой же вопрос, поворачиваясь к нему спиной. – А теперь, пожалуйста, уходи.

Алессандро непроизвольно сжал кулаки, и его охватило желание схватить ее за плечи, повернуть и прижать к себе. Она стояла к нему спиной, ее узкая талия и изящный изгиб бедер были невероятно притягательными. Округлые ягодицы, выглядывавшие из-под края черных кружевных трусиков, вызвали у него прилив крови внизу его живота.

«Я хочу ее, – мрачно признался он. – Хочу овладеть ею и избавиться от мучительного томления, терзающего меня с тех пор, как я впервые поцеловал ее. Но я не могу этого сделать».

Но ведь он не животное, а Изабел – не дешевая проститутка, которой он мог бы попользоваться и уйти, не оглянувшись.

И в тот момент, когда Алессандро попятился к двери, она повернулась и взглянула на него. Голубые глаза – чистые и прозрачные, как летнее небо, – встретили его взгляд. И эти глаза смягчились и потеплели, когда он взглянул на нее, и губы слегка приоткрылись.

– Твой... твой кожаный пиджак висит на вешалке в холле. Ты... ты, наверное, видел его, когда вошел.

На самом деле тогда Алессандро не видел ничего, кроме Изабел, но сейчас он вспомнил, что в холле, возле входа, висела какая-то верхняя одежда.