– Он был таким практичным, он так был мне нужен, – вздохнула Ева. – Если б мы не расстались, когда Саре было восемь, если бы он был рядом, все было бы иначе. Знаешь, мы хотели снова сойтись, когда этот проклятый ребенок…

Мередит схватила кузину за руку.

– Хватит, Ева. Все в прошлом, все кончено. – Слова глухо прозвучали в собственных ушах. Разумеется, не в прошлом и не кончено. Вслух она проговорила: – Ты сделала для Сары все возможное.

– Нет, не сделала! Я ее погубила. Понимаешь, у меня никогда не было времени. Второй брак с Хьюго… не хочу вспоминать. Прискорбные подробности тебе известны. Из-за этого я уделяла бедняжечке Саре еще меньше внимания. Потом она вдруг из маленькой девочки стала подростком, завертелась на самых что ни на есть непотребных тусовках. – Ева сделала паузу, оттолкнула поднос с чашками. – Кому нужен чай? Пять часов уже минуло. Может, выпьем чего-то покрепче?

– Спасибо, я лучше попозже.

– Ничего, если я хлебну джина?

– Разумеется. Ты у себя дома.

– Нынче как бы устаревший напиток, – заметила Ева, вернувшись через пару минут с порцией джина с тоником. – Теперь пьют какую-то дикую мешанину под экзотическими названиями. Я отстала от моды, Мерри. В сорок четыре года все труднее мириться с тем, что говорит и делает моя дочь.

– По-моему, почти все родители говорят то же самое. Возраст тут ни при чем. Таковы вообще отношения матери с дочерью.

– Саре через месяц стукнет двадцать. – Видно, Ева не слышала вставленного замечания. – Милый бедный Роберт указывал на ее безобразное поведение. Я, конечно, сначала не могла поверить. Мы тогда жили в Лондоне. У меня все складывалось необычайно удачно, просто не хотелось видеть ничего дурного. Однажды Сара пришла с вечеринки часа в три-четыре утра, подняла шум, я толком не проснулась и подумала, как любой нормальный человек: провалился бы этот ребенок ко всем чертям! И не встала. Хорошая мать встала бы. Я всегда была плохой матерью, поэтому просто сунула голову под подушку и постаралась снова заснуть. Она еще какое-то время чем-то гремела, что-то роняла, потом притихла. Тут даже до меня дошло – что-то не так. Я поднялась, пошла к ней. Она была в доску пьяная, ее жутко тошнило. Мало кто видел нечто подобное. Приползла к себе в комнату, свалилась в кресло в выходном наряде, не выключив свет. Кругом блевотина. Я стояла, смотрела на нее и думала: боже милостивый, ведь ей всего семнадцать. Ради всего святого, как я это допустила?

– Слушай, Ева, – твердо сказала Мередит, – не вини себя. Через такое многие дети проходят.

– Это еще не самое худшее! – с жаром ответила Ева, крепко стиснув стакан с джином. – Она не заснула спьяну, не отключилась, сидела, что-то про себя бормотала. Я пыталась привести ее в чувство, отправить в постель, встряхнула за плечи, прикрикнула. Она вроде сообразила, что я стою перед ней. Начала что-то рассказывать, а я так разозлилась и так растерялась, не зная, что делать, что практически не обратила внимания. Помню, сказала: «Завтра расскажешь», – хотелось только ее уложить, понимаешь? Пока помогала раздеться, она все твердила одно. В конце концов я разобрала. Она повторяла: «Мы ее так и не разбудили…» – Ева умолкла. – Я испугалась, но не стала расспрашивать. Потом все-таки спросила, о ком идет речь. Она назвала какое-то неизвестное имя.

Ева снова замолчала. Мередит ждала продолжения.

– На следующий день явилась полиция. – Голос стал едва слышным. – Одна бедная девочка смешала спиртное с каким-то наркотиком и умерла. О том мне и талдычила Сара. Они ее не смогли добудиться, а сами слишком перепугались, чересчур напились, чтобы вызвать врача, позвонить чьим-то родителям. Если бы позвонили, может быть, девочку спасли бы. Но запаниковали. Глупые дети – в конце концов, еще дети, – думали, если ее оставить в покое, со временем она очнется без всяких последствий, кроме головной боли. Она не очнулась. Ужас. Мы были на следствии. Родители умершей девочки… никогда не забуду лицо ее матери…

– Сара не виновата, – заявила Мередит.

– Нет. Только кто-то же виноват, правда? – Фиалковые глаза, обрамленные накрашенными ресницами, воинственно сверкнули.

– Толкач наркотиков.

– Легко сказать.

– Тоже правда. Знаешь, они липнут к юнцам вроде Сары и прочих, у кого есть деньги.

– А родители слишком заняты и ничего не видят…

– Прискорбный случай. Только ни ты, ни Сара в этом не виноваты. – Бедную Еву до сих пор терзает чувство вины. Мередит все об этом известно. От имени младенца ты твердо обещаешь отказаться от диавола и всех его дел, гарантируешь, что дитя будет выращено достойно, соблюдать Божьи заповеди… Она подарила младенцу серебряные ложки и сочла дело конченым. – А другие крестные? – спросила Мередит по внезапному побуждению. – Ведь была еще пара. Они тоже приедут?

– Нет, – ответила Ева, уставившись с отсутствующим видом в опустевший стакан. – Ты имеешь в виду Рекса и Лидию? Они развелись. Лидия вышла замуж за старого шейха. Рекс поселился во Флориде, стал менеджером спортивных звезд. Нынче там зарабатываются большие деньги. Молодежь в кинозвезды уже не стремится. Хочет в теннис играть. – Она запрокинула голову, перевела на Meредит загнанный взгляд фиалковых глаз. – Страшно сказать, но смерть той самой девочки спасла Сару. Так напугала, что она, наконец, согласилась прислушаться к нашим словам. Хоть все равно нам с Робертом долго пришлось наставлять ее на путь истинный. Роберт не дожил до полного исправления – посреди того кошмара у него случился последний инфаркт. Жуткое было время, не дай бог вновь пережить подобное! Сара дико боялась, хотела порвать с прежним образом жизни, но в то же время хранила друзьям верность. Не желала ни о ком плохо думать. Мы так и не узнали, кто принес на ту самую вечеринку наркотики, а детишки сомкнули ряды. Никто ничего не знает. Так или иначе, лондонский дом мы продали, перебрались сюда. Сара сначала брыкалась, скучала по так называемым друзьям-приятелям. При каждой возможности удирала в Лондон и со временем их увидела в истинном свете. Роберт был прав, утверждая, что издали она будет смотреть на все по-другому. В конце концов девочка образумилась. Это произошло после внезапной кончины Роберта. Сара страшно переживала. Уважала его, была с ним гораздо откровеннее, чем со мной. Я боялась, что снова пойдет вразнос, да, к счастью, она познакомилась с Джонатаном Лейзенби, как ни странно, на похоронах Роберта. – Ева сделала паузу. – Он финансовый консультант… – Видно, подметив неодобрительное выражение на лице своей кузины, она горячо добавила: – Ничего общего с Хьюго.

– Надеюсь. Иначе лучше бы ей сбежать с молодым безработным актером, который подрабатывает барменом от нечего делать. Что значит «финансовый консультант»? Это может быть кто угодно, от бухгалтера до управляющего Английском банком…

– Ну, занимается инвестициями, пенсионной страховкой, всякое такое… не знаю! Работает в Сити, и очень успешно. Для Сары он пуп земли, и, слава богу, Джонатан ничуть не похож на ее прежних друзей. – Ева воинственно допила джин с тоником.

– Ясно. Как насчет свадебного подарка?

– Ох, где-то по рукам ходит список. Дарители что-то вычеркивают, не знаю, что осталось. Спросишь сегодня Сару. Надеюсь, она была на примерке… – озабоченно добавила Ева.

«Эта свадьба, – почему-то вдруг подумала Мередит, – не даст нам ни минуты покоя».

Позже, распаковав чемодан, она выбралась за ворота, пошла прогуляться. Повариха Лючия, вернувшаяся от дантиста, хлопотала на кухне, Ева отдыхала. Проходя мимо канавы, Мередит тревожно оглянулась, однако не проверила, там ли остался выброшенный пакет. Ева права. Мы стараемся закрывать глаза на неприятные вещи. Хорошо о них знаем, но предпочитаем отворачиваться. В любом случае Эллиот обещал позаботиться. Возможно, уже позаботился. Видимо, тихий деятельный мистер Эллиот не слишком щепетилен. Его нигде видно не было. То ли работал у себя в комнате, то ли хоронил вещественное доказательство. Может быть, похоронил, пока они с Евой чаевничали и беседовали? Момент был вполне подходящий. Мередит решительно повернула назад, подобрала палку, пошевелила крапиву, увидела в траве сломанные стебли и темное пятно. Больше ничего. Мистер Эллиот выполнил обещание. Она бросила палку и зашагала дальше.

Вечер приятный, а деревушка нет. Ее никак не назовешь живописной, причем это мнение вовсе не продиктовано ужасающими откровениями, выслушанными недавно от Евы. Не крупный, а расползшийся поселок без четко определенного центра. Границы отмечены длинным одиночным рядом ветхих послевоенных муниципальных домов в городском стиле, неуместно торчащих в открытых полях. Дальше идут вперемежку бунгало с коттеджами. Последнее строение стоит на изгибе дороги, напоминающем хоккейную клюшку. Вокруг изгиба треугольник некошеной сорной травы, усыпанный окурками и конфетными фантиками, на нем ржавый столб автобусной остановки. В самой старой с виду постройке за травяным треугольником располагается ныне пивная под названием «Мышастая корова». Рядом с ней два фермерских коттеджа начала XIX века, мимо которых от треугольника идет дорога к церкви и старому дому приходского священника. Не чувствуется никакого общинного духа, присущего югославским деревням. Людей вообще не видно.

Мередит пошла к «Мышастой корове». Пивная тоже пустая, заброшенная. Вывеска с изображением дружелюбного, хоть и непропорционального животного со скрипом покачивалась на ветру над наполовину покрытой крышей. Маленькие запыленные окна похожи на пустые темные глаза, прочная дощатая дверь не поддается нажатию. Небольшая табличка на двери уведомляла, что лицензия принадлежит некоему Гарри Линнету. Мередит посмотрела на часы. Шесть давно минуло, но, даже если мистер Линнет где-то там протирает стаканы, нет никаких признаков его присутствия. Видимо, открывается, когда сочтет нужным. Она брезгливо сморщила нос, чуя просачивающийся из паба запах прокисшего пива, пепельниц, дезинфицирующего средства «Джейз». Все это напомнило ей пивную на окраине Дувра, приманившую очаровательным старинным внешним видом после тяжелой паромной переправы через Ла-Манш. Внутри было тесно, грязно, кругом сплошь автоматы – игральные, с сигаретами, музыкальные с навязчивыми громыхающими мелодиями.

Мередит повернулась к «Мышастой корове» спиной, отбросила прядь прямых темных волос со щеки, разочарованно сунула руки в карманы джинсов, с глубоким недоверием оглядываясь вокруг.

Приходится неохотно признать, что в родной стране она совсем чужая. С каждым отъездом из дома, с каждым переходом с одного зарубежного поста на другой бесповоротно превращается в такую же иностранку, как те настоящие иностранцы, средь которых она живет. Представляя за рубежом Англию в своем мелком личном качестве, по приезде домой неизбежно становясь иностранкой, она полностью отбыла наказание, слишком долго колеся по свету, живя в непривычном климате по долгу консульской службы.

Мередит вздрогнула от внезапного и невнятного крика. Справа из-за фермерского коттеджа с крошечным садиком вывернула поразительная фигура – паукообразный старик в матерчатой кепке, с хриплым воем бежавший к воротам.

– Пошла прочь, иностранная тварь! – вопил он, и Мередит застыла на месте, гадая, не ей ли адресован окрик, вполне совпадавший с собственными раздумьями. Тем временем неизвестный начал обстреливать невидимую цель камешками, предварительно загруженными в карманы. – Снова ко мне залез, чтоб тебе провалиться, брысь отсюда! – Фигура невесело приплясывала у ворот, потрясая в воздухе кулаками. – Сдеру с тебя заграничную шкуру, если только тронешь капустную рассаду!

На стену прыгнул сиамский кот, перескочил под градом камней и проклятий в запущенный неухоженный садик другого коттеджа. Из открывшейся двери соседнего дома выскочил юноша в поношенной красной майке и джинсах и крикнул:

– Берт, ради бога, кончайте шуметь! – Выговор вполне приличный, манеры приличные, сдержанные.

– Кто-то из твоих заграничных ублюдков снова ко мне забрался! – крикнул старик. – Нагадил в салат! Я своими глазами видел дьявольскую рожу и задранный хвост. Сколько раз можно предупреждать: держи своих тварей подальше от моих овощей!

Юноша наклонился, подхватил сиамца, который уютно устроился у него на руках, высокомерно глядя на своего обидчика, до того взбесившегося к этому моменту, что Мередит испугалась, как бы его удар не хватил.

– Погодите минуточку, – рассудительно попросил юноша. – Вы постоянно выпалываете сорняки и вскапываете землю. Котов туда, естественно, тянет. С этим ни мне, ни им ничего не поделать. Обнесите свою капусту какой-нибудь проволочной оградой.

– Лучше не пускай своих котов в мой огород! – рявкнул Берт, тряся кулаками. – Дьявольские твари! Похожи на чертей, а совсем не на кошек. Держи проклятых котов на поводках, как собак!

– Я уже объяснял тебе, старый дурак, – устало вздохнул юноша. – Коты не приручаются, в отличие от собак. Гуляют сами по себе, никто им не указ.

– Я в полицию заявлю! – пригрозил оппонент.

– Ради бога. Существует закон, который я только что изложил. Собаки дрессируются, а коты нет. Владельцы собак обязаны следить, чтобы они не бегали на свободе. А хозяева котов не обязаны – это попросту невозможно.

Берт затопал кривыми ногами, замахал руками над стеной, злобно глядя из-под матерчатого козырька.

– Считаешь себя умником, да? Ну, по закону у меня есть право охранять свою собственность. Учти, я рассыплю отраву. Будут знать твои иностранные звери. Яд у меня есть, и я предупреждаю, не пускай больше их ко мне в сад!

Юноша побагровел и крикнул:

– Слушайте, тогда я первым заявлю в полицию! Том и Джерри^[9] известные, уважаемые животные. Если вы их специально отравите, то у вас будут крупные неприятности. Ясно?

Они еще какое-то время сверкали друг на друга глазами, потом старик заворчал, повернулся, захромал прочь. Тогда молодой человек обратил внимание на Мередит и окликнул ее:

– Здравствуйте! Заблудились? Чем могу помочь?

Она довольно робко подошла к воротам, смущенная, что оказалась невольной свидетельницей ссоры.

– Нет. Я в гости приехала, просто прогуливаюсь. Случайно услышала вашу беседу со стариком.

– Беседу? – добродушно переспросил юноша. – Никто давно уже не беседует с Бертом Ювеллом. Совсем свихнулся. Можно сказать, деревенский сумасшедший. К сожалению, Том и Джерри копаются у него в огороде, которым он непомерно гордится. Выигрывает призы, выставляя на конкурсах луковицы и прочее. Я ему говорю: натяни сетку, поставь плетень, чтобы коты не лазали, пока рассада не вырастет. А старый упрямый дурак тупо стоит на своем.

Разъясняя сложившееся положение, юноша шагал по заросшей дорожке и теперь подошел к Мередит, остановившись за некрашеной калиткой. Вблизи он оказался старше – молодым человеком лет двадцати пяти, и Мередит удивилась своей ошибке. Он держал на руках кота, почесывая дымчатые ушки. На пальцах какие-то белые полосы, как бы от высохшей глины.

– Неужели действительно разбросает отраву? – озабоченно спросила Мередит и протянула руку, к которой Том высокомерно принюхался, позволив, однако, себя погладить.

Молодой человек нахмурился, оглянулся на соседний коттедж:

– Может. Давно грозится. Наверняка не врет, что у него есть яд. Бог знает что хранится в садовом сарае. Сарай не запирается, и я как-то туда заглянул, отыскивая пропавшего Джерри. Брата Тома. – Он кивнул на кота у себя на руках. – В жизни не видел столько хлама. Я сам не очень аккуратный, – небрежно махнул он рукой на заросший сад, – но сарай Берта, пожалуй, самое безобразное место в деревне. Там такое старье, что, если вскрыть бутылки, одни испарения парализуют любого. Не удивлюсь, если как-нибудь ночью они взорвутся и в случае удачи унесут с собой старика. – Молодой человек усмехнулся, и Мередит улыбнулась в ответ.

– Я остановилась в старом ректории.

Усмешка на губах молодого человека как бы на мгновение застыла. Потом он равнодушно заметил:

– Там живет Ева Оуэнс.

– Да. Я ее двоюродная сестра.

– Правда? – Молодой человек задумчиво посмотрел на нее, и Мередит недовольно почувствовала, что краснеет. Угадала его мысль. Разве такая простушка может быть родственницей красавицы Евы Оуэнс?

– Правда, – услышала она свой слишком резкий ответ и мысленно выругалась.

Он мило извинился.

– Простите, что я вытаращил глаза. Просто немного их знаю. Ну, прекрасная и знаменитая Ева не особенно удостаивает меня вниманием, а с Сарой мы были когда-то добрыми друзьями.

– Вот как? – с любопытством переспросила Мередит. – Я с нетерпением жду встречи с Сарой. Давно ее не видела.

– Тогда увидите, как она изменилась, – небрежно молвил молодой человек. – Меня зовут Филип Лорример. Я гончар. – Объяснились следы глины. – Мастерская с той стороны. Жизнь бедная, но честная. – Филип Лорример саркастически усмехнулся.

– Очень хотелось бы как-нибудь заглянуть, если можно.

– Разумеется, в любое время. – Филип спустил с рук кота, который пошел прочь, задрав хвост, и уселся под дверью на лестнице. К нему подошел другой, почти точно такой же, сел рядом. – До помолвки и переезда в Лондон Сара не раз заходила помочь, – продолжал он.

– Она умеет формовать глину… кажется, так говорится?

– Боже упаси. Из ее рук выходили безумные вещи. А рисунки на керамике удавались. Собственно, она подолгу просиживала со мной рядом. – Он пожал плечами.

– Вы придете на свадьбу?

Филип сморщился.

– Вряд ли. Видом не вышел.

– Как я понимаю, в церкви больше не служат. Нет приходского священника?

– Как такового нет. Есть целая команда пастырей. Заботиться о наших душах едет из города тот, кому по жребию не посчастливилось вытянуть короткую соломинку. Никто не видит особой необходимости в заботе о наших душах, поэтому душеспасители приезжают лишь раз в две недели. По-моему, в списке приоритетов мы стоим следом за осажденными обитателями испоганенных городских высоток.

– В этой деревушке… – медленно проговорила Мередит. – Знаю, я только что приехала… но ни одной души не увидела. Совсем пусто. Здесь есть школа? Никаких признаков не заметно.

Филип отрицательно покачал головой:

– Школы нет. Детей возят в город в автобусе. Старое школьное здание продано, превращено в бункер пенсионеров Локков. – Он помолчал. – Хотя все-таки можно привыкнуть к деревне. Даже к старику Берту. В сущности, он неплохой человек, если к нему привыкнуть. Только мы с вами вряд ли встретимся в «Мышастой корове», особенно если вы остановились у Евы. В той компании шерри пьют.

Филип сказал это с милой улыбкой, но Мередит все равно не понравилось, и особенно не понравилось, что ее поставили на место. Впрочем, в конце концов, очевидной чужачке не пристало критиковать деревню.

– Мне надо вернуться, – сказала она. – Приятно было познакомиться.

– Осмелюсь сказать, мы увидимся, – ответил он. – Если вы не уедете.

Мередит зашагала назад по дороге к ректорию и оглянулась на повороте. Филип Лорример стоял перед дверью на лестнице, наблюдая за ней, и приветливо махнул рукой. Она ему простила язвительный намек на шерри. Сама напросилась. Безусловно, милый юноша… мужчина – сурово поправила себя Мередит. Боже, дурной знак, что такой громоздкий парень кажется тебе мальчиком! Как там говорится? Когда полицейский начинает выглядеть моложе…