Цитаты из книг автора «Эндрю Ливербарроу»

Акимов тоже не мог понять, что происходит. Как и все остальные операторы на щите управления, он не знал о губительном роковом дефекте в конструкции реактора – так называемом концевом эффекте. Секция длиной примерно пять метров в стержнях управления состоит из карбида бора, который поглощает нейтроны и тормозит реакцию, в то время как концевики заполнены графитом, тем самым материалом, который увеличивает реактивность и используется в активной зоне РБМК в качестве замедлителя. А между карбидом бора и графитом – полые зоны. Функция графитовой секции – вытеснять воду (которая тоже является замедлителем, хоть и слабее графита) из канала на пути стержня, тем самым повышая гасящий эффект борной части[133]. В тот момент, когда графитовые концевики начали входить в реактор, в нижней части активной зоны произошел скачок положительной реактивности, приведший к огромному росту тепловыделения и парообразования. Это тепло частично разрушило топливные сборки, приведя к деформации каналов, в результате чего стержни заклинило.

метра и намертво встали. Он не мешкая обесточил муфты сервоприводов, чтобы тяжелые стержни упали в активную зону под действием собственного веса. Но этого не произошло – стержни заклинило.

В главных циркуляционных насосах началась кавитация, они стали наполняться паром, снижая подачу бесценной охлаждающей воды, что привело к образованию в активной зоне паровых пустот (полостей, заполненных паром). А положительный пустотный коэффициент реактивности означает экспоненциальный рост мощности в отсутствие охлаждающей воды. Проще говоря: больше пара = меньше воды = больше мощность = больше тепла = больше пара. Поскольку четыре из восьми насосов приводились в действие турбогенератором, снижающим обороты, подача воды стала падать, а мощность реактора – расти. По всему зданию слышался стук, идущий из реакторного зала. По приборам Акимов увидел, что стержни продвинулись от верхней позиции лишь на два с половиной

Но, увы, выбор оказался худшим из возможных. Несколько секунд спустя стержни перестали перемещаться.

Как бы то ни было, 26 апреля 1986 года в 01:23:40 тридцатидвухлетний Александр Акимов принял роковое решение и объявил, что нажимает кнопку АЗ-5 для аварийной остановки реактора – то есть для медленного погружения всех стержней в активную зону

В 01:23:04 турбогенератор № 8 отключили, и турбина начала выбег

ции в трубах. Чем сильнее охлаждение, тем ниже реактивность и выработка пара, поэтому скорость вращения турбин вскоре стала падать. Чтобы справиться с высокой отрицательной реактивностью, возникшей из-за дополнительной подачи воды, операторы вывели из активной зоны большую часть из еще остававшихся там стержней управления; в итоге суммарный эффект стержней в активной зоне соответствовал восьми полностью погруженным[124]. Нормы безопасности предписывали, что абсолютный минимум – пятнадцать стержней в активной зоне; в сегодняшних инструкциях говорится, что их должно быть не меньше тридцати

Понимая, что 200 МВт – слишком мало для испытаний, Акимов и Топтунов отключили автоматику и продолжили извлечение стержней в ручном режиме, чтобы скомпенсировать отравление[122]. Одновременно они включили все восемь главных циркуляционных насосов, доведя подачу охлаждающей воды в активную зону примерно до 69 тысяч тонн в час[123]. Это было очередным нарушением норм безопасности, поскольку слишком большой объем воды приводит к кавита

К 01:00, когда с начала испытаний прошло уже больше получаса, Акимов и Топтунов подняли половину стержней из активной зоны и довели мощность до 200 МВт, но максимум, который удалось выжать, даже не приближался к требуемым 700 МВт. Ксеноновое отравление уже сделало свое дело: реактивность топлива значительно упала.

Продолжение эксперимента после столь серьезного падения мощности привело к достаточной для взрыва потере устойчивости реактора