Ты должна просить

Он ласкал мою промежность, а я кусала губы и впивалась зубами в край его пиджака, чтобы приглушить свой крик.

– Не останавливайся, прошу тебя! – взмолилась я, когда его палец начал активно массировать мой клитор, надавливая на него ритмичными движениями.

И вдруг его рука резко остановилась. Я пришла в себя через несколько секунд и, тяжело дыша, установилась на его довольное лицо:

– Что случилось?

Давид прижал меня еще крепче к себе и сказал мне в лицо:

– Ты должна меня попросить.

Опять! Он опять включил режим «повелителя». Я сгорала от желания, мечтая о том, чтобы его пальцы или его член довели меня до яркого и бурного оргазма, а вместо этого он говорит мне, чтобы я просила его. Чтобы я была его рабыней, как он того желал.

– Я тебя прошу, Давид, трахни меня! – выкрикнула я, и он накрыл мои губы своей горячей ладонью, которая только что была между моих ног и доставляла мне неописуемое удовольствие.

– Тише, – шепнул он, – Не так. Ты должна встать на колени и умолять меня! Только тогда я подумаю, исполнить ли твою просьбу.

Моя голова горела от возбуждения, смешанного с раздражением и нежеланием делать то, о чем он мне говорил. Я боролась с собой, но желание трахнуться вытеснило из меня все остальные желания и убеждения.

Я упала на колени, прямо в грязной подсобке, и подняла на него свои глаза:

– Давид, умоляю тебя! Трахни меня!

– Называй меня «мой господин», – снова продиктовал он мне свое условие.

Мне претило такое отношение мужчины ко мне, но снова и снова мой низ живота посылал мне сигналы, которые говорили мне о том, чтобы я согласилась с этим дурацким правилам, наступив на горло своим личным убеждениям.

– Умоляю тебя, мой Господин! – на последнем слова я сделала особое ударение. – Трахни свою рабыню.

И мое желание осуществилось. Потянув меня за руки, Давид поднял меня и, резко отвернув спиной к себе, задрал мою юбку и сдернул с меня трусики. Я почувствовала горячую головку его члена, которая некоторое время блуждала по моим ягодицам, пытаясь найти заветную дырочку, но я была настолько возбуждена, что исходивший от нее жар и влагу было найти довольно просто.

Наконец, головка его члена оказалась на моих половых губах, из которых сочилась влага, он раздвинул их и резко вошел в меня, и от этого первого проникновения по всему моему телу прокатилась волна такого наслаждения, о котором я уже забыла. Член полностью вошел в меня, он надавливал на нужные точки, от чего я кусала губы и стонала, держась руками для грязные полки, заполненные канцелярскими принадлежностями.

Каждый толчок подводил меня все ближе и ближе к оргазму, пока, наконец, я не почувствовала тот самый сладостный миг, когда мое тело сотряслось от сильнейшей волны экстаза, сковавшей низ живота, а потом расслабившей его и заставившей меня издать долгий и протяжный стон.

Руки Давида оказались у меня на шее, нежно сдавливая ее, словно он пытался таким образом приручить меня, обездвижить и сделать своей рабыней на все сто процентов. Я выгнулась к нему, чтобы его член вошел еще глубже в меня, я хотела еще одного оргазма, а лучше нескольких, и я точно знала, что Давид сможет мне их дать.

Мой горячий любовник развернул меня к себе лицом, усадил на некое подобие тумбочки, стоявшей в углу и усыпанное старыми папками. Он сгреб все папки, с грохотом повалив их на пол и снова вонзился в меня, теперь глядя прямо в глаза.

По моему телу пробегали мурашки и от его взгляда, и от его движений, и вообще от всего происходящего, казавшегося мне таким запретным и нереальным. Лицо Давида приблизилось к моему лицу, и его губы коснулись моих.

Я ответила на поцелуй, чувствуя его горячий и сумасшедший язык, который, сплетясь с моим, творил нечто невообразимое у меня во рту. При этом Давид ни на секунду не останавливался и продолжал меня трахать с такой силой и мощью, у меня заболели ягодицы от постоянного ерзания по неровной поверхности тумбочки.

Меня снова накрыло волной безумного оргазма, от которого свело низ живота, а потом все сменилось блаженством. И в этом момент я почувствовала, как в меня врывается волна спермы Давида, а его лицо при этом оставалось хладнокровным и не выражающим ничего, кроме уверенности в себе, только на лбу проступила испарина, а губы приоткрылись, издав почти беззвучный стон.

Он продолжал двигаться во мне, но член становился все менее и менее ощутимым, пока он не извлек его, а из меня вместе с ним вытекла его сперма.

– И как теперь выходить отсюда в таком виде? – спросила я беспомощно, понимая, что с текущей по ногам спермой, ярко-красными от поцелуев Давида губами и всклокоченными волосами я точно привлеку к себе излишнее внимание коллег.

Давид натянул трусы, потом брюки и оглядел комнатку. В углу стояла коробка с одноразовыми салфетками, которую он протянул мне, на ходу вырвав из нее несколько салфеток.

Усевшись на корточки, он принялся аккуратно вытирать свою сперму, которая сочилась из моей вагины и растекалась по ногам. Я была удивлена такому поступку мужчины, считавшего себя «господином», но мне была приятна его забота.

Но каково было мое удивление, когда после прикосновения салфеток к моей разгоряченной промежности прикоснулись его губы. Его язык пролез внутрь меня, орудуя, словно маленький член и заставляя меня снова извиваться на грязной тумбочке, стискивая челюсти, чтобы не издавать лишних звуков.

Его язык переместился к клитору, который набух и пульсировал, словно мини-член, требующий немедленной разрядки. Давид трахал меня языком, а у меня перед глазами проносились картины чего-то яркого и красивого, что, конце концов, привело меня к яркому и безумно сильному оргазму.

Я вцепилась в его черные волосы, и он, наконец, перестал мучить меня своими попытками довести до экстаза. Я кончила трижды, что за двадцать минут в подсобке оказалось рекордом всей моей сексуальной жизни.

Я продолжала сидеть на тумбочке, тяжело дыша и глядя на мужчину, который подарил мне столько удовольствия за столь короткий промежуток времени.

Мне он казался каким-то богом, спустившимся с небес, чтобы дарить мне истинное и ни с чем не сравнимое удовольствие. Он был уверен в себе, а я уже не была уверена в том, что не стану его рабыней на долгое время вперед. Я была готова отдать полмира за то, что этот мужчина дарит мне такое наслаждение, которого я не получала ни с кем и никогда раньше.

Давид помог мне надеть трусики, перед этим долго втягивая в себя их аромат. Я смотрела на него как на сумасшедшего, но при этом все его действия казались мне такими сексуальными, что я просто сходила с ума, снова и снова представляя, как он входит в меня или лижет мою вагину своим твердым и горячим языком.

Я спрыгнула с тумбочки и попыталась привести волосы в порядок. Давид рассмеялся, а я с раздражением посмотрела на него, такого довольного и выглядевшего так, как будто он просто сходил на обед, а не трахался в подсобке с одной из своих податливых коллег.

– Что смешного? – спросила я, раздосадованная его поведением.

– Просто по тебе чертовски заметно, что ты только что трахалась на протяжении долгого времени и испытала, как минимум, три оргазма. Мне нравятся такие женщины, как ты!

Теперь меня волновали два вопроса: как выйти к коллегам в столь непристойном виде, и что значит «женщины»? Сколько их у моего такого потрясающего нового любовника? Решила прояснить второй вопрос:

– И много у тебя таких как я?

Давид усмехнулся и погладил меня по голове, предпринимая попытки исправить беспорядок из волос:

– Дорогая, зачем тебе это знать?

Я примолкла. Действительно, зачем мне знать, сколько у Давида баб, если мы трахались всего пару раз, и этот секс был ни к чему не обязывающим действом? Я приоткрыла дверь каморки и выглянула в коридор, в надежде не встретить никого из знакомых лиц. Неожиданно под моей юбкой оказалась мужская рука, которая слегка ущипнула меня за ягодицу, заставив вскрикнуть.

Я обернулась к Давиду и снова увидела его довольное и смеющееся лицо.

– Что ты творишь? – с негодованием спросила я, одергивая юбку.

– Я веселюсь, – ответил он громко, и я сделала знак рукой, что означало, чтобы он примолк.

Вместо этого он потянул меня за подол юбки и почти стянул ее с меня, как раз в тот момент, когда я услышала шаги в коридоре. Я оттолкнула его и с равнодушным лицом вышла в коридор, закрыв за собой дверь. По пути мне встретилась наша бухгалтер Света, которая с удивлением посмотрела на меня:

– Что ты там делала?

– Канцелярию пересчитывала, – как можно спокойней ответила я, поправляя волосы скорее машинально, нежели, чтобы привести их хоть в какой-то порядок.

– Ты выглядишь так, как будто таскала на себе коробки весом с тонну, – засмеялась Света и прошла мимо.

Слава богу, что ей не потребовалось подробно объяснять, что именно я делала в подсобке с канцелярией. Я уверенно пошла по коридору в сторону приемной, чтобы успеть ускользнуть от злосчастного места случки до того момента, когда из него не появится сам Давид.

В приемной, как назло, стоял Роман с начальником отдела кадров. Увидев меня, он удивленно вздернул брови вверх, но ничего мне не сказал. Я схватила свою сумочку и выскользнула из приемной, на бешеной скорости несясь в туалет.

Увидев свое отражение в зеркале, я опешила. На меня смотрела сумасшедшая с горящими глазами и размазанной на губах помадой девушка с прилизанными волосами, которые, как казалось, обмазали маслом, чтобы они не торчали в разные стороны. С волосами я перестаралась, а вот размазанная губная помада была явным признаком того, что я не канцелярию перебирала.

Черт, и как теперь объяснить свой внешний вид Роману, который уделяет дресс-коду особое значение? Я почувствовала, как краснею, попутно вспоминая подробности нашего секса с Давидом.

Если Роман догадается о моей связи с новым работником, мне не сносить головы. Секретарше легко дать под зад, в отличие от того, как найти хорошего начальника отдела продаж. А Давид, насколько я знаю, был практически золотой рыбкой.

Приведя себя в порядок и согнав с лица краску стыда, я вернулась в приемную. Дверь в кабинет Романа была открыта, и я тут же услышала его голос:

– Алена, зайди!

Я сделала глубокий вдох и поплелась в кабинет шефа. Мне казалось, что он прямо сейчас скажет мне класть заявление об уходе на стол, настолько виноватой я себя чувствовала. Я смотрела в пол, входя в кабинет, мне даже казалось, что я слышу тяжелое и злобное дыхание Романа, когда он готовился произнести речь о моем увольнении.

– Алена, завтра с утра надо организовать совещание всех начальников отделов. Созови всех к одиннадцати утра в комнату для переговоров. Если хоть кого-то не будет, как в прошлый раз, я тебя накажу финансово.

Я с облегчением вздохнула, понимая, что опасность увольнения меня временно миновала. Но Роман продолжил:

– Имей в виду, что мне не нравится, как ты себя ведешь в последнее время. Ты стала несерьезной и рассеянной, а такого на работе быть не должно. Возьми себя в руки и начни нормально работать, иначе я буду лишать тебя премий и прочих бонусов, которые ты получала раньше, как один из лучших работников. Ты поняла меня?

– Да, Роман, я все поняла, – тихо ответила я и, развернувшись, пулей вылетела из кабинета, закрыв за собой дверь.

Сев за свой стол, я обхватила голову руками, понимая, что моей карьере мешает секс с Давидом, а моему сексу с Давидом мешает моя карьера. Черт, что же делать?

Раздался звонок на стационарный телефон, это был Давид:

– Ну как ты, не получила выговор за свое опоздание и свой внешний вид?

В его голосе слышалась усмешка, которая снова вызвала во мне волну протеста и раздражения.

– Нет, не надейся. Кстати, завтра в одиннадцать утра, будь добр, прибыть в комнату для переговоров на совещание.

– Хорошо, моя сладкая прелесть, – хихикнул Давид и положил трубку.

Я подняла глаза и увидела Романа, стоявшего перед моим столом. От его вида я вздрогнула, я не слышала, как он выходил из своего кабинета.

– Алена, что с лицом? – спросил меня он, внимательно глядя в моей лицо, покрывавшееся в этот момент густой краской стыда.

– Мне кажется, что у меня перепады давления, – промямлила я, понимая, что порю чушь.

– А мне кажется, что у тебя начались какие-то отношения, – вдруг сказал Роман, и я снова почувствовала, как заливаюсь густой краской.

Роман не стал слушать моих неуверенных оправданий, и, развернувшись, пошел к себе. Я сидела и думала о том, какое дело моему начальнику до моей личной жизни.

Потом до моей, отупевшей от оргазмов головы дошло, что я на работе, а секс на работе – это повод для увольнения, по крайней мере, в этой компании. Роман не раз говорил о том, что работе не должна мешать личная жизнь, и, если она есть, она должна происходить за пределами компании, но никак не в ее стенах. Тогда я еще подумала, что мне это не грозит, но как же я тогда ошибалась!

Я написала сообщение всем руководителям отделов про совещание, потом разгребла накопившиеся документы, сделала пятичасовой кофе Роману, и, вроде, все начало устаканиваться. Давид больше меня не беспокоил, но стоило мне выйти на улицу после рабочего дня, как я столкнулась с ним.

Давид был не один, а с Оксаной, они весело болтали на выходе, и он автоматически попрощался со мной, не отвлекаясь от болтовни со своей подчиненной.

Я прошла немного от офисного здания и села на скамейку в импровизированном саду, откуда открывался прекрасный вид на вход в офисы, а также фигуры Давида и Оксаны. Внутри меня бушевало нечто, похожее на ревность, да это она и была, ведь Давид после разговора проводил Оксану к своей машине, и от работы они отъехали вместе.

Я сидела на скамейке словно оглушенная. В голове бился пульс и одна мысль: «Какая я дура!» Сейчас он привезет Оксану к себе и трахнет ее, как несколько дней меня.

От этой мысли стало совсем тошно, а тот факт, что я даже не знала номера телефона Давида, добивал меня окончательно. Я так и сидела на скамейке, стискивая в руках свою сумочку и едва сдерживая слезы обиды и разочарования, готовые выплеснуться из глаз в любую минуту. Я даже не заметила, как рядом со мной кто-то присел.

– Ты почему не идешь домой? – это был мужской голос, и, еще не подняв головы, я уже поняла, кому он принадлежал. Роман.

– Я дышу воздухом, – ответила я, хотя мой голос предательски дрожал.

– Странно, обычно в это время ты, наверняка, уже подъезжаешь к дому.

– Подхожу, – поправила я Романа и отвела глаза, на которые накатывались предательские слезы, – Я живу тут неподалеку, хожу пешком.

– Может, тебя проводить?

Я была удивлена предложению Романа, обычно, максимум, чем он интересуется, это мое настроение и здоровье. Но вот проводить меня до дома – такое с ним впервые.

– Нет, спасибо, я сама.

Роман встал со скамейки, и я посмотрела на него снизу вверх. Для меня он всегда был и оставался таким недоступным и далеким, что даже мысль о том, что между нами может быть что-то более интимное, чем просто совместная работа, казалась мне чуть ли не кощунственной.

Роман попрощался со мной и пошел к своей машине, а я еще долго смотрела вслед на его удаляющуюся фигуру и думала о том, что я сама чувствую. До меня медленно, но верно, доходила мысль о том, что я, скорей всего, влюбилась в этого гадкого развратника Давида, который оказался простым бабником, трахающим все без разбору. Было обидно, но я решила не грызть себя изнутри из-за очередного бессмысленного романа, который закончился, не успев начаться.

Придя домой, я уже совершенно выкинула из головы Давида и думала только о том, как реабилитировать себя в глазах своего руководителя после сегодняшней дневной глупой аферы.