Юноша поклонился обеим леди, с почтением поцеловал руку миссис Грэммхерст, а потом руку невесты. Луиза, чьи щеки порозовели от смущения, повела жениха знакомиться с теми из гостей, кого он видел впервые. В последнюю очередь они подошли к Бланш, которая, казалось, желала слиться со своим креслом и остаться незамеченной и руки которой нервно теребили вышитый носовой платок. Только тут Луиза обратила внимание на состояние подруги. Она открыла было рот поинтересоваться, что произошло, но та, предупреждая ее намерение, снова едва заметно отрицательно покачала головой. Все произошло столь быстро, что никто не заметил заминки. Мысленно пожав плечами, уставшая удивляться Луиза выговорила заготовленную фразу:

– Мэри, представляю тебе Арнольда Бернса. Арнольд, это Мэри Вернел. – Услышав фамилию девушки, молодой человек слегка вздрогнул и внимательнее всмотрелся в Бланш. Это не укрылось от ее глаз. Между тем Луиза продолжала: – Это моя лучшая, самая давняя и близкая подруга, Арнольд, поэтому вы тоже должны, просто обязаны подружиться. Я надеюсь…

Луиза замолчала, обнаружив, что ее никто не слушает. Не найдя иного объяснения, кроме того, что она, видимо, сказала банальность, девушка переменила тему.

– Матушка, – обратилась она к леди Элен, – а куда подевался лорд Райт? С момента его приезда я совершенно упустила крестного из виду, а мне бы хотелось познакомить его со всеми, особенно с Мэри и Арнольдом…

Между Луизой и обеими леди завязался оживленный разговор, девушка даже словно бы забыла на несколько минут про жениха, и Арнольд воспользовался этим, чтобы повнимательнее приглядеться к заинтересовавшей его особе.

Помолчав и чувствуя, что пауза затянулась, Бланш ровным, безжизненным голосом завела разговор о погоде, о дороге и красотах уэльской природы. Арнольд отвечал, не отводя глаз от лица девушки, старательно сохранявшей как можно более невозмутимый вид. Наконец он не выдержал:

– Мисс Вернел, простите за нескромность…

– Да?

– У вас нет сестры?

– Сестры? – делано удивилась Бланш. – Нет, разве что совсем дальние родственники… А почему у вас возник такой вопрос? – не удержалась она.

Конечно, она не могла не догадываться о причинах, побудивших Арнольда заинтересоваться ее персоной. Не дожидаясь его ответа и опасаясь, что ее план вот-вот провалится, либо она сама не выдержит и сорвется, девушка быстро извинилась, сказав, что ей нехорошо и лучше будет подняться к себе. Затем она выскользнула из комнаты, покидая взволнованного и смущенного Арнольда. Все остальные просто не обратили внимания на произошедшее.

Поднявшись к себе, Бланш бросилась на кровать и разрыдалась.

– Боже, дай мне силы это вынести! – шептала она.

Вскоре в дверь постучали. Бланш вытерла слезы и как могла ровно произнесла:

– Войдите.

В комнату заглянула обеспокоенная Луиза. Потеряв Бланш из виду, она обратилась с вопросом к Арнольду, и тот смущенно сообщил, что девушка пожаловалась на плохое самочувствие и покинула гостиную. Захватив по дороге нюхательные соли, Луиза поднялась на второй этаж и постучалась к подруге.

– Что с тобой? Тебе дурно? В чем дело? Или он сказал что-то такое, что тебя обидело или задело? Мужчины бывают такими неуклюжими, просто ужас…

– Нет-нет, ничего не случилось, и мистер Бернс тут вовсе ни при чем. Просто у меня опять разболелась голова. Наверное, все-таки это реакция на смену климата, – на скорую руку нашла Бланш объяснение. – Послушай, – вдруг испуганно добавила она, – ты никому не говорила, что я приехала именно из Италии?

– Нет, кроме мамы, конечно, которая и так знает. А что?

– И не говори. И леди Элен попроси о том же, пожалуйста! – Вопрос подруги Бланш, как обычно в последние дни, оставила без ответа.

Ничего не понимая, Луиза тем не менее послушно кивнула.

– Но я все-таки беспокоюсь. Ты так внезапно убежала… Тебя точно никто не расстроил и не обидел там? И сэр Уолтер… ну, Дик, он, по-моему, огорчился, увидев, что тебя больше нет там, – лукаво добавила она.

– А ты убежала вслед за мной, окончательно бросив молодых людей на произвол судьбы, – нашла в себе силы рассмеяться Бланш. – Иди к жениху и гостям, тем более что потерянный тобою лорд Райт, кажется, уже вернулся – по крайней мере, я слышала шум во дворе.

– Хорошо. Только я все же надеюсь, что ты спустишься хотя бы к ужину, будет забавно «познакомить» тебя с крестным – он же тебя не раз видел до твоего отъезда из Англии… – Заметив, что Бланш не привела в восторг такая перспектива, Луиза успокаивающе заметила: – Не волнуйся, он никогда не нарушит наш маленький заговор, даже если он тебя узнает – в чем я вовсе не уверена, после того как увидела тебя сегодня… Да, между прочим, – перебила Луиза сама себя, – покажись ты в подобном облике тогда, выйдя из дилижанса, я решила бы, что ошиблась и что-то перепутала – и ты приедешь следующим… Да, так вот, ежели крестный вдруг таки узнает тебя, я все ему объясню. Так что отдохни и обязательно возвращайся к нам! – договорила Луиза уже на пороге.

Едва за подругой захлопнулась дверь, Бланш перестала сдерживаться, и слезы хлынули из ее глаз настоящими потоками. Природная итальянская живость характера, вспыльчивость и сильные эмоциональные вспышки, обычно строго контролируемые девушкой, воспитанной в английском пансионе, в особо острые моменты неизменно брали верх. Правда, случалось это крайне редко и, как правило, без свидетелей, и Луиза, с раннего детства привыкшая к внешнему спокойствию, выдержанности и твердому характеру старшей подруги, была бы непритворно изумлена, задержись она в комнате Бланш еще на пару минут. Напряжение, в котором та находилась последние дни, ожидая приезда в Грэммхерст-холл жениха Луизы, усилившееся до крайности в момент встречи с Арнольдом лицом к лицу, выплеснулось в потоке слез, промочивших насквозь подушку, куда девушка уткнулась, едва за подругой захлопнулась дверь. Рыдания перемежались бессвязными восклицаниями, смысла которых уловить было бы невозможно, и только спустя полчаса перешли в тихие всхлипывания, когда, совершенно обессиленная этим взрывом, Бланш медленно поднялась и подошла к зеркалу в тяжелой темной раме.

– Красавица, – ехидно пробормотала она, разглядывая собственное раскрасневшееся лицо, круги под глазами и мокрые дорожки на щеках. – Просто невероятная красота. И краска вся размазалась… Да уж, выходить в таком виде нельзя. И грим придется наносить заново.

Она медленно повернулась к тумбочке, на которой стоял кувшин и прочие принадлежности для умывания, и занялась приведением своего лица хотя бы в относительный порядок.

Мысли ее оставались в полнейшем хаосе, но главным, что приводило девушку в самое непереносимое отчаяние, было осознание – она по-прежнему любит Арнольда. Несмотря ни на что. Да, он позабыл о Бланш, по-видимому, едва ее след простыл на английских берегах. Да, он не ответил ни на одно письмо и вряд ли вспоминал о ней все эти годы. Да, он собирается жениться на ее лучшей подруге и, кажется, даже влюблен… но тогда, тогда почему он смотрел на Бланш таким внимательным и обеспокоенным взглядом? Почему спросил про сестру? Подумаешь, похожие фамилии… Неужели он ее все-таки узнал, несмотря на все усилия изменить внешность и сохранить тайну? Нет, вряд ли. Скорее, просто смутные ассоциации вызвала… Но почему, почему он изменил ей так скоро? Она ведь верила ему, верила каждому слову – что он напишет, приедет… что они будут вместе. Только надежда на это дала ей силы пережить первые, самые тяжелые месяцы в Италии, а потом… потом надежда тихо умирала, но, судя по всему, окончательно умерла сегодня, когда Бланш снова увидела его – ничуть не страдающего, веселого, элегантного джентльмена, которого со дня на день ожидает помолвка с юной и прекрасной наследницей большого состояния… Бланш никогда не завидовала Луизе и ее богатству, хотя с детства знала о радикальной разнице в их положении. Благородная леди Элен воспитала дочь так, что той в жизни бы не пришло в голову ставить себя выше подруги только потому, что она как единственная наследница семьи Грэммхерст обладает состоянием, размер которого Бланш и не снился. Зато сейчас девушка в отчаянии готова была проклинать собственную судьбу, бедность и незнатность, которые тогда разлучили ее с любимым. Она прощала ему неверность и забывчивость, она прощала ему все…

Но ничего исправить было уже нельзя. Еще неделя – и Луиза станет его вполне официальной невестой, а так как никаких причин откладывать заключение брака нет, в самом ближайшем будущем совсем не Бланш, как она когда-то мечтала, а ее любимая подруга станет носить имя леди Бернс. Будет видеть Арнольда каждый день, жить в его доме, принимать там гостей, воспитывать его детей, наконец…

И тут Бланш опять расплакалась. Оказывается, запасы слез вовсе не были исчерпаны до конца, и совсем немного времени потребовалось, чтобы они восстановились. Махнув рукой на данное Луизе обещание выйти вечером к гостям и понимая, что сегодня она не готова снова выдержать такое испытание, Бланш дала волю своим чувствам, и слезы хлынули неудержимой рекой.

***

Мистер Арчибальд Филлис, еще крепкий, только начинающий лысеть коренастый мужчина лет сорока пяти, проводил последнего посетителя и при тусклом свете догорающего закатного солнца устало начал разбирать скопившиеся за день на столе бумаги. Поверенному хотелось завершить на сегодня дела поскорее, и он даже не пошел за свечами. «Кэверлок против Кэверлока», завещание сэра Хэмсли, а это что такое? – тихо бормотал он. – Старикашка Джоунз совсем выжил из ума, присылает письма с требованием моего приезда к нему в Бирмингем. Пошлю туда молодого Шеппера, справится. Да и здесь меньше болтаться будет почем зря. Ага, а вот письмо от мисс Вернелли, присланное уже из Лондона. Торопится девочка, – усмехнулся в усы поверенный, – видать, ей тетушкино наследство ой как необходимо, а все равно только месяцев через семь получит, не раньше. Когда там ей двадцать один стукнет, в декабре?» – Он переворошил кипу еще не разобранных документов в поисках нужной бумаги. Освежив память, бросил листок на стол и, задумавшись, закурил толстую ароматную сигару. Кольца дыма поползли к невысокому потолку, в комнате стало как будто еще темнее, и стены кабинета, представляющие собой ряд полок, уставленных книгами и папками в тяжелых кожаных переплетах, потонули в сумерках. «Не будем торопить события», – решил в конце концов сэр Арчибальд. Даже если мисс Вернелли появится здесь вовремя, уж он-то сумеет убедить ее написать и заверить у него завещание, и все бумаги оформить как полагается – в конце концов, мистер Филлис много лет был поверенным всей семьи Мэлидорн, к которой, собственно, принадлежали и мать, и тетушка Бланш Вернелли.

Решительно затушив сигару в массивной бронзовой пепельнице, поверенный аккуратно сложил оставшиеся бумаги в сейф, запер его висевшим на брелоке небольшим ключиком и, взяв трость, шляпу и перчатки, покинул свою контору, находившуюся в самом центре Эдинбурга. До небольшого домика, где его ждала только старая верная служанка, было не так уж далеко, и мистер Филлис неторопливым шагом двинулся по узкой мощеной улочке, размышляя, чем же порадует его Глэдис на обед, на который был сегодня приглашен старый школьный приятель сэра Арчибальда, мистер Джон Бернс.

***

Среди гостей Грэммхерст-холла нашлось немало таких, кто, устав после дороги, оказался не в силах спуститься к ужину. Поэтому отсутствие Бланш вечером в обществе прошло незамеченным.

Гости потихоньку разделились на две группы. Представители старшего поколения степенно обменивались впечатлениями о дороге, политике и погоде. А молодые люди, кружком обступившие Луизу, вели не столь углубленную и серьезную беседу, зато охватывающую гораздо большее количество тем.

Жаркому лету было уделено не более пяти минут, про неудобства переезда разговор заканчивался почти сразу по прибытии, восхваления дому и хозяйкам продержались чуть дольше, но и они вскоре иссякли благодаря природной скромности Луизы, неспособной выдерживать всеобщее внимание так долго. Кроме того, ее несколько смущало поведение будущего жениха, который вовсе не стремился превзойти остальных в подборе красивых слов и казался словно бы отстраненным от происходящего. Добрая Луиза списала подобное поведение на дорожную усталость и поспешила развеселить гостей милой историей про потерянную прошлом летом на прогулке шляпку, в которой этой весной жаворонки устроили гнездо.

Рассмеялись все, кроме Арнольда, рассеянно облокотившегося на холодный камин. Он так задумчиво глядел внутрь, на черные стенки, как будто видел плясавшие там язычки жаркого пламени. Луизе очень хотелось напомнить ему о лете, о гостях, о себе, наконец, но она не решилась.

– А кстати, куда подевалась эта твоя подружка, Мэри-Как-Ее-Там? – вдруг спросила мисс Диана Фрэнсис, невысокая шустрая девушка с насмешливыми голубыми глазами. – Мы так и не успели толком познакомиться. Я ее даже и не разглядела и вообще не помню ни на одном из приемов в нашем графстве. Она откуда?

Луиза немного замешкалась с ответом: с одной стороны, Бланш просила не упоминать Италию, а с другой – они не успели придумать никакого другого объяснения.

– Это моя старая подруга, – неопределенно ответила Луиза и кокетливо посмотрела в сторону Кассия Джонса и Дика Уолтера. – Правда, она необычайно красива?

– О да, – быстро отозвался Дик, – хоть я и успел лишь мельком взглянуть на нее, но очень хотел бы познакомиться поближе.

– Интересная девушка, – добавил Кассий, – но мне показалось, она не стремилась задержаться в нашем обществе.

– Может быть, мы ей не подходим? – Диана скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на Луизу. – С чего бы это ей так быстро нас покидать?

Лаура Миллтон-младшая, племянница леди Миллтон, бледная, всегда с гладко зачесанными белокурыми волосами, больше похожая на садовую статую, чем на наследницу огромного состояния, оказалась еще более жестока в своей характеристике:

– Заносчивая гордячка эта твоя подруга, Луиза. Могла бы ради вежливости и побыть с нами немного.