Цитаты из книги «Надменный индюк»

– Вы что же, хотите, чтобы она четыре дня не приезжала сюда? – откровенно изумляется Давид. На что тётя удивлённо переводит взгляд то на него, то на меня. Нана Гурамовна, посмеиваясь, прикрывает ладонью лицо и укоризненно смотрит на сына.

– Диана, – позвал меня Давид, когда убедился, что Сашка спит, – как только я выйду отсюда, мы с тобой серьёзно поговорим и… Стук в дверь прерывает его речь, в который раз. И он от отчаянья запрокидывает голову назад и говорит: – Я найду комнату без дверей для этого разговора.

Весь женский медперсонал, работающий в больнице, открыл паломничество в палату парней. И если обычно обход пациентов проводился утром и иногда вечером, то парней проверяли ещё и в обед. А между этими обходами захаживали медсестры и то слушали дыхание, то мерили давление. А также органы зрения и слуха. И как бы это было ни смешно, но к вечеру уже я реально устала от столь откровенного и пристального внимания, что уж говорить о парнях, по крайней мере, о Сашке. Ему надо побольше спать, но с постоянными приходами всякого рода персонала это казалось практически невыполнимым. Единственное, что поднимало настроение, так это полное безразличие к ним со стороны Давида. Более того, мне казалось, что он практически весь остаток дня не спускал с меня глаз. Постоянно ощущала его и запиналась, спотыкалась на ровном месте.

Моё любящее девичье сердце, израненное прежними поступками и словами Дэва, гулко застучало от этой ответной реакции. Чувствую душой и понимаю умом, что этот высокий, красивый, темноволосый, зеленоглазый, широкоплечий, смелый, не раз спасавший меня из передряг парень чувствует ко мне симпатию, а возможно, и что-то более глубокое, желает связать себя отношениями со мной. И это заставляет девочку внутри меня радоваться и пускаться в пляс от счастья.

Достает из брюк телефон и, набрав номер, начинает разговаривать на своём родном языке. Его голос звучит серьёзно и мужественно. Я не понимаю ни одного слова, но на интуитивном уровне осознаю, что он защитит Сашу.

– Тётя, как он? – слегка опустив голову, спрашивает Дэв у родителей Саши. И в этом вопросе столько невысказанного и горького чувства вины. В уголках его глаз я замечаю слёзы, и сама, прикусив нижнюю губу, стараюсь не расплакаться.

– Диана, – вновь поворачивается ко мне Дэв, – я много думал. И понял, что… в общем…– делает глубокий вздох. Он волнуется, поэтому и речь импульсивная и прерывистая, – вел себя х*ево с тобой. И прости меня за жесткие слова и… – добавляет тише, – действия. Не хочу оправдываться, но на тот момент я был уверен, что поступаю

– Фотку… в общем… – тянет Давид, не решаясь мне признаться. – И? Делает глубокий вздох и смиренно произносит: – Попросил твоего одногруппника сделать несколько кадров. И стыдливо отводит взгляд. А мне вдруг смешно становится, но я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос. Сам Давид снизошёл до просьбы к кому-то из моих сокурсников, это когда бы такое случилось?! Израненное сердце начинает биться с удвоенной силой, а в груди разливается сладостный жар от осознания, что он всё ещё испытывает ко мне тёплые чувства и не старается их подавить в объятиях других девушек.

Его внешний вид приводит меня в смятение. Чувство страха, что он мог погибнуть, обрушивается на меня страшным потрясением. Дыхание перехватило, в горле образовался ком. Как же внезапно может оборваться жизнь… Перед глазами вспыхивает картинка: бездыханное тело Саши, сплющенное ударом другого автомобиля, и труп Дэва валяется рядом на асфальте, и из головы течёт струйка крови… В миг ноги подкосились, и пелена спала с глаз, доля секунды – и хватаюсь за шкафчик, останавливаю своё позорное падение.

Запомнив слова на латинице, быстро вбиваю их в свой блокнот. Надо будет узнать, как он меня обозвал у себя в контактах. А в том, что ничего хорошего он не написал, я уверена.