Я смотрю на них и чувствую, как мне становится плохо. Не могу видеть его с другой, это причиняет физическую боль. Живот сводит тугой, болезненный спазм, будто внутри меня образуется дыра.
– Я пойду, – быстро захожу в мамину палату, стараясь скрыться от их взглядов.
Но облегчение не приходит. Внутри всё кипит. Что со мной происходит? Почему я так реагирую? Мы расстались шесть лет назад, наверняка у него были женщины с тех пор. Такой красивый мужчина точно не остался один. Так почему именно сейчас, стоило увидеть его с дочерью губернатора, мне стало так больно?
Эти мысли не дают покоя, а сердце колотится как сумасшедшее. В голове всплывают образы, которые я пытаюсь прогнать. Каждый раз, когда вспоминаю их вместе, её лёгкую улыбку и его спокойное, внимательное выражение лица, меня словно пронзают тысячи иголок.
Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться, но тревога не уходит. Почему мне так тяжело? Ведь всё давно закончилось. Мы расстались, и всё, что было между нами, должно было остаться в прошлом. Это логично. Он, кажется, уже давно двинулся дальше. Так почему я не могу?
Пытаюсь думать рационально. Да, он привлекательный мужчина, и, конечно, женщины к нему тянутся. Но эта девушка – не просто случайная встреча. Дочь губернатора – это серьёзно. А если он нашёл ту, с кем ему хорошо?
Слёзы подступают к глазам, но я сжимаю губы, не позволяя им пролиться. Как я могла позволить себе снова так чувствовать, спустя столько лет? Почему именно сейчас?
Внутри всё протестует. Я не хочу окончательно его терять, но понимание того, что у нас больше нет будущего, словно холодная волна, заливает душу.
Мне нужно отвлечься. Я достаю телефон и открываю галерею. На экране – моя маленькая Дианочка. Она так похожа на своего папу, только с нежными чертами лица, присущими девочке.
– Что же нам делать, доченька моя? – произношу вслух. – Теперь с твоим папой другая, а я ему больше не важна… – непрошеная слеза все же скатывается и попадает на экран мобильника. А после картинка сменяется на извещение о входящем звонке от Кати.
Быстро принимаю вызов и отвечаю ей.
– Аня, ну что? Как твоя мама? – взволнованно произносит подруга. – Мы с Дишкой уже места себе не находим. Думаем приехать к тебе, поддержать…
– Не надо, Катя, – сразу пресекаю её. Дочь сюда не стоит привозить. Если Слава её увидит, неизвестно, что произойдет. А его мать… я все еще помню ее угрозы мне и еще не родившемуся ребенку, поэтому даже не хочу думать о том, что она сделает. – Маму увезли на операцию. Потом мне нужно будет за ней ухаживать.
Произношу эти слова, но сама не верю в них. Ведь если я подойду для донорства матери Славы, мне самой понадобится уход. Я должна держать девчонок подальше, иначе не факт, что я сдержу слово и лягу на операционный стол.
Мы долго говорим с Катей, обсуждаем будущее. Время летит, и вот уже прошло полтора часа с тех пор, как забрали маму. Нужно ещё немного подождать.
– Мам, ты где? Я скучаю, – обиженным тоном произносит Дианочка. Наверное, только проснулась, уж слишком заспанный у нее голосок.
– Принцесса моя, бабушка приболела. Мама должна за ней ухаживать, солнышко, – пытаюсь объяснить ей, что внутри семьи мы должны быть поддержкой и опорой друг другу.
– Значит, если ты заболеешь, я тоже буду должна ухаживать за тобой? – спрашивает моя малышка. Её вопросы, как всегда, вводят в небольшой ступор.
– Ну да. Сначала родители ухаживают за детьми. А потом дети за родителями.
– Мам, ну я же ещё маленькая, – хнычет в трубку Диана, и я понимаю, что она сейчас заплачет, – как я буду за тобой присматривать? Я же не смогу, – уже откровенно плачет моя девочка, – и тогда ты умрёшь, как баба Клава…
У ребёнка с большим полётом фантазии, как у нее, уже прошёл весь сценарий жизни.
Когда у нас умерла наша ближайшая соседка, баба Клава, мне пришлось объяснять своей крошке, как устроена жизнь. И когда взрослый человек заболевает, порой медицина тоже бессильна.
– Диша, но я не собираюсь болеть в ближайшие сорок лет точно! – стараюсь успокоить её. – Так что тебе не стоит переживать раньше времени.
Диана перестает хныкать и говорит:
– Правда? – её голос чуть дрожит, но в нем уже слышится надежда.
– Конечно правда, солнышко. Я здоровая, сильная и ещё долго буду с тобой. Так что тебе совсем не о чем переживать.
– Ну хорошо, – Диана наконец-то успокаивается, но я слышу, как она вздыхает в трубку. – А бабушка тоже поправится?
Этот вопрос я ожидала, но ответить на него правдиво не могу пока. Мама ведь не просто приболела – её состояние серьёзнее. Однако я не могу позволить Диане видеть мои страхи.
– Конечно поправится, – говорю я уверенно. – Я о ней забочусь, и врачи знают своё дело. Всё будет хорошо.
Наступает пауза, и я слышу, как она раздумывает над моими словами, пытаясь их принять. Потом тихо добавляет:
– Я люблю тебя, мамочка…
Эти слова растапливают остатки тревоги внутри меня. Я улыбаюсь, хотя ей этого не видно, и шепчу:
– И я тебя очень люблю, принцесса моя.
Мы говорим ещё немного, обсуждаем её день. Настроение Дианочки постепенно возвращается к обычному – безмятежному и радостному.
А у меня, как только я кладу трубку, внутри всё снова сжимается. Время идёт, а новостей о маме всё нет.
Я снова начинаю ходить взад-вперёд по палате. Наконец дверь открывается, и я замираю в ожидании.
Но к моему удивлению, пришел не врач, а Слава.
– Почему ты ушла? – спрашивает он с некой претензией, и в то же время подозрительно щурясь.
Почему я оставила его с невестой наедине? А как мне смотреть на этих двух влюбленных?!
– Не хотела вам мешать, – отворачиваюсь от него и сажусь на свою постель. – Ты мне обещал ключи от машины вернуть. Пока маму не привезли, я хочу съездить в магазин. Потом мне просто некогда будет.
Вновь слышу, как дверь открывается, и оборачиваюсь, думая, что Слава решил выйти, но нет, он стоит на месте и смотрит на меня, в то время как его невеста входит в палату со словами:
– Аня, я восхищаюсь вами! – говорит она с восторгом в глазах.
Непонимающе смотрю на нее. Что она несет?
– Я только что узнала, что вы решили помочь Ларисе Николаевне. Это достойно уважения и поощрения. Не каждый пойдёт на такое ради тёти.
– Ради тёти? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать ответ.
Смотрю на Славу. Он сначала удивляется, а потом будто догадывается, о чём речь, но объяснять не спешит. Просто недовольно отводит взгляд в сторону и трет лоб.
– Ну да, мама Славы только что рассказала, что вы дружили семьями, еще когда жили в Казани, практически были одной семьей, – все так же на позитиве выговаривает мне эта Лера. – А теперь, когда возникла необходимость в помощи, вы вызвались поддержать семью в эту трудную минуту, как родная дочь.
Кажется, я начинаю сходить с ума. Меня просто разрывает от того, как мастерски эта женщина умеет лгать. И я понимаю почему «тетушка» это делает.
Но в этот раз ей будет не так просто обвести всех вокруг пальца, я не позволю. А еще меня прям подмывает увидеть расстроенную мордашку невесты Славы.
– А она случайно не сказала, что мы со Славой должны пожениться? – цинично спрашиваю, глядя в его невинные голубые глаза. – Чтобы с юридической стороны все было чисто.
Я понимаю, что, возможно, Слава не хотел ей говорить о нашей договорённости, но, блин, как тут промолчать, когда уже так нагло врут о тебе и твоем прошлом, да и о настоящем тоже.
– Да, да, – с легкостью отвечает она, как будто это минутное дело ничтожной важности. – Но не переживайте, я ревновать не буду, – усмехается. – Славе вы как сестра, я знаю. Мы составим брачный контракт, а документы на развод оформим сразу, просто дату впишем после согласования сроков проведения операции и реабилитации.
А Лера не промах. Она крепко вцепилась в Славу и просто так его не отпустит. Под милой улыбкой скрывается очень умная и расчётливая девушка.
– Я чувствую, что вы не рады, что Лариса Николаевна мне все рассказала. Как-то вы скептически мне отвечаете, – продолжает Лера уже с лёгкой обидой. – Возможно, вы хотели, чтобы это осталось в секрете. Так вы не переживайте. Я скоро выйду замуж за Славу и стану частью его семьи. Мне можно доверять.
Какая же ты милая, Лера, так бы и придушила.
– Лера, не переживай, Аня всегда была немного грубой в общении девушкой, – неожиданно вмешивается Слава. – Поэтому так говорит. А так она тоже хорошая, видишь, даже жертвует своим здоровьем ради другого человека.
Обидно ли мне слышать такие слова от Славы? Очень! Он никогда не принимал противоположную сторону. Всегда был за меня горой, а сейчас… сейчас мое место заняла она, и теперь Слава оберегает Леру.
Понимание этого не останавливает душевную боль, и глаза наполняются влагой. Спешу отвернуться от них, не хочу показывать свои истинные чувства.
Лера продолжает что-то говорить, но я уже не слышу её. Все слова сливаются в единый гул, как фон, который давит на сознание, но не оставляет следа. Внутри всё сжимается, а в горле встаёт комок. Обидно. Слава, который раньше был моим защитником, который всегда понимал меня с полуслова, теперь стоит здесь и смотрит на меня как на чужую.
Стараюсь не показать, что меня это задело. Молча стою к ним спиной, пытаясь подавить слёзы и делая вид, что копошусь в телефоне. Пусть они видят во мне грубиянку, но я не позволю себе выглядеть слабой, не сейчас.
– Аня, – вдруг голос Леры становится мягче, словно она ощутила напряжение. – Вы ведь понимаете, что это всё ради дела, ради здоровья Ларисы Николаевны. Мы все очень ценим вашу жертву. Я уверена, что после операции всё вернётся на круги своя.
Её наивность почти забавляет. Я поднимаю на неё глаза, полные едва сдерживаемого гнева, но отмалчиваюсь. Пусть она думает, что всё так просто.
Слава тяжело вздыхает, отводит взгляд и становится между нами, закрывая ее от меня. Наконец нарушает затянувшуюся тишину:
– Лера, давай не будем давить на Аню, – говорит он чуть мягче, но в его тоне чувствуется раздражение. – Это всё нелегко для неё.
Сердце на мгновение замирает. Он заметил. Всё-таки заметил, что мне тяжело. Но это чувство быстро сменяется горьким разочарованием: раньше он бы не позволил никому так разговаривать со мной, а теперь… Теперь он просто просит «не давить».
– Да, не будем, – с лёгкой усмешкой произношу я. – Спасибо за заботу, но мне действительно нужно идти в магазин, пока есть время.
Беру сумку и копаюсь в ней, стараясь не смотреть на них. Слава молчит, и от этого становится ещё хуже. Он позволил Лере говорить за него, за них обоих, словно её голос теперь его. Когда-то я была на её месте. Когда-то это была я.
– Аня, – вдруг останавливает меня Лера, и в её голосе больше нет весёлой интонации. – Я хочу, чтобы вы знали: я действительно уважаю вас за этот шаг. Мне много рассказали о том, как вы поддерживали друг друга в прошлом. Я надеюсь, что мы сможем найти общий язык.
«Найти общий язык?» – мысленно переспрашиваю я. Это уже невозможно. Я смотрю на неё, пытаясь понять, искренне ли она это говорит или это просто вежливые слова. В её глазах нет злобы, но и тепла тоже. Она просто играет свою роль – умной, доброй невесты. И от этого становится ещё больнее.
– Уверена, мы найдём, – говорю я, не пытаясь скрыть сарказм в голосе. – Как только всё закончится.
Обхожу их и выхожу из палаты, чувствуя на себе взгляды. Спиной ощущаю, как Слава смотрит мне вслед, но не задерживаюсь. Пусть остаётся там, со своей новой жизнью, со своей Лерой, которая теперь знает обо мне больше, чем ему нужно.
Когда я оказываюсь одна в коридоре, слёзы, которые я сдерживала, наконец находят выход. Я иду быстрее, почти бегу, пока не оказываюсь за углом, где меня никто не видит. Слезы текут, а в голове крутится одна мысль: почему всё так сложилось? Почему мне пришлось выбирать?
О проекте
О подписке