10
На борту «Молниеносного»

Корабль Черного Корсара, миновав островки и обогнув длинный мыс, образованный отрогами Сьерра-ди-Санта-Мария, устремился по волнам Карибского моря к северу, в сторону Больших Антильских островов. Море было спокойно. Дувший с юго-востока легкий утренний ветерок поднимал небольшие волны. Покинув далекий берег, стаи морских птиц реяли над открытым морем. Морские вороны, крупные хищные птицы величиной с утку, напротив, жались поближе к берегу, гоняясь за мелкой рыбешкой, которую они тут же разрывали на части. На отмелях во множестве охотились вилохвостки – птицы с раздвоенными хвостами, черным сверху и белым снизу оперением. Не было недостатка здесь и в буревестниках. Длинными вереницами реяли они над водой, почти касаясь волн грудью и громко хлопая черными крыльями, что придавало их полету удивительное своеобразие.

Птицы следили за летучими рыбами, которые, выскочив внезапно из воды и пролетев в воздухе пятьдесят-шестьдесят локтей, снова падали в море, чтобы через минуту вновь начать свою прихотливую игру.

Зато не видно было ни одного корабля. Как ни напрягали зрение часовые, оставленные на палубе, они не смогли различить на горизонте ни одного парусника.

Испанские моряки в страхе перед отважными пиратами с Тортуги предпочитали отсиживаться в портах Мексики, Юкатана, Венесуэлы и Больших Антильских островов, отваживаясь пускаться в плавание только в составе эскадры.

Лишь хорошо вооруженные корабли с надежной командой осмеливались пересекать Карибское море и Мексиканский залив, ибо все знали по опыту, как велика была дерзость бесстрашных моряков, водрузивших пиратский стяг на острове Тортуга.

После похорон, в течение дня, жизнь на борту «Молниеносного» шла своим чередом.

Командир не появлялся ни на палубе, ни на капитанском мостике, предоставив помощнику управление кораблем. Запершись в каюте, он не подавал признаков жизни. Даже Кармо и Ван Штиллер не знали, чем он занят.

Они предполагали, что вместе с ним находится африканец, ибо последний исчез одновременно с капитаном и его не могли отыскать ни в одном из закоулков на корабле.

О чем они беседовали, запершись на ключ в каюте, никто не мог сказать, даже помощник капитана. Когда Кармо попытался его расспросить об этом, то попросту получил толчок в спину.

С наступлением вечера, когда на «Молниеносном» убрали часть парусов, опасаясь столь частых здесь ураганов, Кармо и Ван Штиллер, не отходившие от капитанской рубки, увидели наконец курчавую голову африканца, поднимавшегося из кормового люка.

– Вот и кум!.. – воскликнул Кармо. – Надеюсь, ты скажешь, на борту ли еще командир, или он отправился на дно морское, чтобы побеседовать со своими братьями. От него всего можно ожидать.

– И то верно, – подтвердил Ван Штиллер. – Ведь это не человек, а дьявол. Не то что мы с вами…

– Эй, кум, – обратился Кармо к африканцу. – Ты что-то обходишь стороной старых знакомых.

– Меня хозяин задержал, – ответил Моко.

– Есть, значит, новости?.. Что поделывает командир?

– Он сильно не в духе.

– Никогда, даже на Тортуге, я не видел, чтобы он был веселым или хоть раз улыбнулся.

– Он только и говорит о своих братьях и о том, какую ужасную месть он готовит.

– Уж в этом, кум, не сомневайся. Черный Корсар – не такой человек, чтобы бросить начатое дело, и не хотел бы я оказаться на месте губернатора Маракайбо и всех его близких. Ван Гульд, конечно, смертельно ненавидит Черного Корсара, но дорого ему это обойдется.

– А в чем тут дело, вы не знаете, белый кум?

– Говорят, Ван Гульд ненавидит его давно и поклялся мстить трем корсарам еще до того, как переехал в Америку и предложил свои услуги Испании.

– Значит, вся история началась еще в Европе?

– Да.

– И они столкнулись, видимо, там? – спросил африканец.

– Так говорят, ибо стоило Ван Гульду стать губернатором Маракайбо, как у острова Тортуга появились три прекрасно оснащенных судна, которыми командовали корсары – Черный, Красный и Зеленый. Все три пирата были смелыми, отважными мореходами, неукротимыми, как львы, бойцами. Самым младшим был Зеленый Корсар, самым старшим Черный Корсар. В храбрости они не уступали друг другу, а в искусстве владения оружием им не было равных среди пиратов Тортуги. Вскоре смельчаки вселили ужас в испанцев, плававших в Мексиканском заливе. Не сосчитать разграбленных ими судов, взятых штурмом городов. Их корабли были самыми быстроходными, и они были вооружены лучше всех на Тортуге.

– Охотно верю, – согласился африканец. – Достаточно взглянуть на это судно.

– Но настали, однако, и для них черные дни, – продолжал Кармо. – Отплыв однажды на одном из своих кораблей в неизвестном направлении, Зеленый Корсар наткнулся на испанскую эскадру, был побежден в неравном бою, схвачен и отвезен в Маракайбо, где был повешен Ван Гульдом.

– Это я помню, – сказал африканец. – Но тело его не досталось диким зверям.

– Нет, потому что Черный Корсар с горсткой верных ему людей пробрался ночью в Маракайбо и выкрал тело брата, чтобы похоронить его в море.

– Да, об этом мы узнали после. Ван Гульд же, говорят, пришел в ярость оттого, что упустил второго брата, и приказал расстрелять четырех часовых, охранявших повешенных на площади Гранады.

– Потом пришел конец Красному Корсару, и он теперь тоже лежит на дне Карибского моря, но третий брат, самый отчаянный из всех, не успокоится до тех пор, пока не сотрет с лица земли всех Ван Гульдов.

– Он скоро вернется в Маракайбо, кум. Он расспрашивал меня о таких подробностях, без которых не обойтись при взятии города с моря.

– Пьетро Нау, известный под грозной кличкой Олоне, еще на Тортуге, и он дружен с Черным Корсаром. А кто в силах устоять перед этими храбрецами? К тому же… – Тут Кармо остановился и, толкнув в бок африканца и стоявшего рядом Ван Штиллера, сказал им: – Взгляните на Черного Корсара!.. Разве он не внушает всем страх? Да он вылитый морской бог!..

Флибустьер с африканцем перевели взор на капитанский мостик.

Корсар был там, как всегда в черной одежде, с надвинутой на лоб широкополой шляпой, на которой развевалось огромное черное перо. Бесшумно, в полном одиночестве, медленно прогуливался он по мостику, опустив голову и скрестив руки на груди.

Его помощник Морган наблюдал за ходом корабля, не осмеливаясь прервать раздумья капитана.

– Ну чем он не призрак? – пробормотал вполголоса Ван Штиллер.

– А Морган ничуть не отличается от своего компаньона, – заметил Кармо. – Если один мрачнее ночи, то другой отнюдь не веселее. Вот уж действительно, два сапога – пара. Тихо!..

В сумерках прозвучал чей-то возглас. Он донесся с реи грот-мачты, на которой неясно чернел силуэт наблюдателя.

Дозорный дважды прокричал:

– Вдали, слева по ветру, корабль!

Прохаживавшийся по мостику Черный Корсар резко остановился.

Стоя неподвижно, он в течение секунды всматривался в наветренную сторону, но с палубы невозможно было заметить корабль, плывущий на расстоянии шести-семи миль.

Обратившись к Моргану, также смотревшему вдаль, он приказал:

– Распорядитесь потушить огни.

Получив приказ, моряки поспешили прикрыть два огромных фонаря, горевшие на баке по левому и правому борту.

– Марсовый, куда плывет корабль? – спросил Корсар, когда на «Молниеносном» воцарилась полная тьма.

– К югу, капитан.

– К берегам Венесуэлы?

– Скорее всего.

– Сколько миль до него?

– Пять или шесть.

– Ты уверен, что не ошибся?

– Да, мне ясно видны его фонари.

Перегнувшись с мостика, Корсар крикнул:

– Свистать всех наверх!

Менее чем за полминуты все сто двадцать флибустьеров, составлявшие команду «Молниеносного», оказались на боевых местах: палубные у парусов, марсовые на мачтах, стрелки на марсах и на баке, остальные расположились вдоль бортов, а артиллеристы с зажженными фитилями в руках стали наготове у пушек.

Порядок и дисциплина, царившие на борту флибустьерских кораблей, были таковы, что в любой час дня или ночи, независимо от обстоятельств, все моряки занимали свои места с удивительной быстротой, невиданной даже на военных кораблях, ходивших под флагом великих морских держав.

Смелые мореходы, стекавшиеся в Мексиканский залив со всех концов Европы, где их вербовали из числа отверженных в морских портах Франции, Италии, Голландии, Германии и Англии, люди, не лишенные подчас самых ужасных пороков, но не боявшиеся смерти и готовые на любое отчаянное предприятие, на флибустьерских кораблях были послушнее овечек. Они отлично знали, что их предводители не простят ни малейшего проступка и что за трусость и неповиновение их могут тут же прикончить или высадить на берег какого-нибудь пустынного островка.

Убедившись, что люди его на месте (для чего пришлось пересчитать всех поголовно), Корсар обратился к ожидавшему его распоряжений Моргану:

– Вы полагаете, что корабль…

– Испанский, сеньор, – ответил помощник.

– Вечно эти испанцы! – воскликнул мрачно Корсар. – Эта ночь кончится для них плохо, и вряд ли многие из них доживут до завтрашнего дня.

– Мы нападем ночью, сеньор?

– Да, и отправим на дно. Там спят мои братья.

– Как вы прикажете, сеньор.

Вскочив на фальшборт и держась за канат, Морган вглядывался в даль…

В темноте, скрывавшей шумевшее море, у самой воды мерцали две светлые точки, которые невозможно было спутать со звездами, блестевшими на горизонте.

– Они в четырех милях, – сказал помощник.

– И по-прежнему идут на юг? – спросил Корсар.

– Да, в Маракайбо.

– Тем хуже для них. Дайте команду развернуться и идти наперерез. Велите принести на палубу сотню гранат и проверьте, все ли закреплено в каютах и проходах.

– Мы пойдем на таран?

– Да, если это будет возможно.

– Пленных брать, сеньор?

– Зачем они нам?

– На корабле могут оказаться ценности.

– У меня на родине есть пока обширные владения.

– Я имею в виду наших людей.

– Для них у меня есть золото. Перемените галс, сеньор.

После первой команды на борту пиратского судна раздался свисток боцмана. С неописуемой быстротой маневровые принялись брасопить паруса, в то время как рулевой круто повернул румпель влево.

«Молниеносный» лег на другой галс мгновенно и, подгоняемый легким бризом, дувшим с юго-востока, взял курс на далекие огни.

Легкий как птица, он, словно призрак, бесшумно скользил в потемках, оставляя за кормой пену.

Неподвижные, как статуи, стрелки́ молча следили за вражеским кораблем, сжимая в руках аркебузы, из которых они стреляли без промаха, в то время как артиллеристы, суетившиеся у пушек, раздували фитили, готовясь открыть ураганный огонь.

Черный Корсар и Морган не сходили с капитанского мостика. Облокотившись на перила друг возле друга, они не сводили взора с двух светящихся точек, двигавшихся в темноте на расстоянии менее трех миль.

Стоя на полубаке, Кармо, Ван Штиллер и африканец беседовали вполголоса, поглядывая то на преследуемый корабль, спокойно продолжавший свой путь, то на Черного Корсара.

– Скверная ночь выдалась для этих людей, – сказал Кармо. – Боюсь, капитан никого не пощадит: он сегодня особенно зол на испанцев.

– Кажется, кораблик-то внушительный, – заметил Ван Штиллер, прикинув на глаз высоту фонарей от уровня моря. – Не хотел бы я, чтобы он оказался линейным кораблем, идущим на соединение с эскадрой адмирала Толедо.

– Черного Корсара ничем не испугаешь. Пока еще ни одно судно не могло устоять перед «Молниеносным», да говорят еще, что капитан хочет идти на таран.

– Черт возьми! Если дело и дальше так пойдет, то рано или поздно «Молниеносный» обломает себе нос.

– Он крепок, как утес, мой дорогой.

– Но и утесы иногда рушатся.

– Типун тебе на язык!

В этот момент голос Черного Корсара неожиданно прорезал тишину, царившую на борту корабля:

– Маневровые! Поставить марса-лиселя и брам-лиселя!

Марсовые тотчас же развернули добавочные паруса.

– В погоню!.. – воскликнул Кармо. – Видать, испанец идет неплохо, раз «Молниеносному» потребовались лиселя.

– Говорят тебе, это линейный корабль, – твердил Ван Штиллер. – Смотри, какие у него высокие мачты.

– Тем лучше!.. Будет дело!

В этот миг с вражеского корабля раздался чей-то громкий голос. Ветром его донесло до пиратов:

– Внимание!.. Подозрительный корабль с левой!..

Флибустьеры увидели, как Черный Корсар, нагнувшись к Моргану, что-то ему прошептал, а затем, спустившись с мостика на квартердек, воскликнул:

– Взять штурвал на себя!.. Ребята, в погоню!..

Всего лишь миля разделяла корабли, но скорость была велика у обоих, и расстояние между ними ничуть не уменьшалось.