Цитаты из книги «Грозовой перевал»

– Странный предмет любви, – заметила она с презрением.

Гэртона, пуще малого ребенка – громко, навзрыд.

А Эдгар Линтон, как это случалось и будет случаться со многими, был обольщен до слепоты; он почитал себя самым счастливым человеком на земле в тот день, когда повел ее в Гиммертонскую церковь – три года спустя после смерти своего отца.

Это тебе объяснит мою тайну, да и все остальное. Для меня не дело выходить за Эдгара Линтона, как не дело для меня блаженствовать в раю; и если бы этот злой человек так не принизил Хитклифа, я бы и не помышляла о подобном браке. А теперь выйти за Хитклифа значило бы опуститься до него. Он никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше я, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя – одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня.

Его, верно, вскормили на слизняках и кислом молоке,

И этот жалкий, пресный человек ухаживает за ней из «человеколюбия», из «чувства долга»! Из жалости и милосердия! Посадите дуб в цветочном горшке и ждите, что он у вас разрастется, – вот так же Эдгар Линтон может ждать, что она у него не зачахнет на скудной почве его пошлой заботливости!

– Она бросила их в самообольщении, – ответил он, – вообразив, будто я романтический герой, и ожидая безграничной снисходительности от моей рыцарской преданности. Едва ли я могу считать ее человеком в здравом уме – так упрямо верит она в свое фантастическое представление обо мне и всем поведением старается угодить этому вымышленному герою, столь ей любезному.

А мне она слишком противна, чтобы я стал ее есть, – ответил он. – Разве что по образу вампира. Ты бы услышала о странных вещах, доведись мне жить с ней под одною крышей и вечно видеть это приторное, восковое лицо: самым обыденным делом было бы через два дня на третий выводить радужные узоры на его белизне и превращать ее голубые глаза в черные – они омерзительно похожи на глаза Линтона.

и хотя он был недурен собой, да и разумом не обижен, он умудрялся производить впечатление чего-то отталкивающего и по внешности, и по внутренней сути, хотя в его теперешнем облике от этого не осталось и следа

что наше «я» существует – или должно существовать – не только в нас самих, но и где-то вовне