Так наконец пробудилась в нем молодость; плотский голод созревшего подростка в один миг растопил лед аскетизма, внушенного религией, и достоинство, даваемое возрастом.
: «Мой обожаемый дружок» – и известила его, чтобы он завтра не приходил, потому что «никак нельзя», но «все равно в любую минуту дня и ночи, близко ли он, далеко ли, мысленно она всегда с ним».
– А закончу я так: «миллион поцелуев», – пробормотала она.