Глава пятая

Шайло

Прошло два дня с тех пор, как я видела Броуди в последний раз. Поскольку он не особо искал встречи со мной, мне пришлось взять все в свои руки. Завтра суббота, так что мне нужно было получить приглашение или найти предлог увидеться с ним. Несколько раз мне удавалось притаиться на школьной парковке или возле дома Питерсонов в надежде мельком увидеть свою маленькую девочку, прежде чем ее родители заметят меня и вынесут судебный запрет. Ее звали Хейли. Я же назвала ее Офелией – в честь мамы.

Будучи беременной, я знала, что у меня родится девочка. Но не благодаря УЗИ. Я его не делала. А из-за чувства в глубине души. Я играла ей на гитаре. Разговаривала с ней. Делилась своими надеждами, мечтами и планами. Когда она родилась, Дин все еще сидел в тюрьме, а Лэндри и Гас не хотели возиться с ней.

«Не привязывайся слишком сильно», – предупреждал меня Лэндри, словно я могла включать и выключать свои эмоции, как кран.

Я любила брата, но порой он вел себя чересчур холодно. Как потом оказалось, я повела себя еще хуже. Ужасная мать и еще более ужасный человек. Я променяла свою малышку на большие мечты. Однако не проходило ни дня, чтобы я не думала о ней, завернутой в мягкое розовое одеяльце, такой невинной и доверчивой.

Я двинулась через поле, идя вдоль деревянного покрашенного забора. Деревья давали тень от утреннего солнца. На пастбище паслось несколько лошадей, и я остановилась понаблюдать за гладкошерстным черным конем, бегущим рядом с гнедой лошадью, попутно бросив взгляд на деревянный сарай с железной крышей, где, как я думала, находился Броуди.

Примерно акр земли отделял амбар от двухэтажного фермерского дома с деревянной черепицей, темно-зелеными стенами и крытой верандой. На заднем дворе вместо качелей на двух веревках, привязанных к толстой ветке дуба, висело седло. Судя по всему, Ноа готовили стать ковбоем. Это заставило меня улыбнуться.

Над открытыми дверьми амбара красовалась белая звезда, краска которой облупилась, обнажив красную древесину. Я наклонилась, чтобы погладить черно-белого бордер-колли с красной банданой на шее. Он приветственно завилял хвостом.

– Кто у нас хороший мальчик? – спросила я, почесывая пса за ушами, после чего зашла в сарай.

В солнечном свете кружились пылинки, в воздухе пахло сеном, навозом и сухим кедром. Мои черные кожаные высокие сапоги бесшумно скользили по деревянным доскам, пока я проходила мимо пустых стойл; пес следовал за мной по пятам. Когда я дошла до конца ряда, он дважды гавкнул, словно предупреждая. Я выглянула из-за двойного стойла, выходящего на небольшой загон, где содержалась одна гнедая лошадь. Она жевала свой завтрак, так что я решила не тревожить ее и пошла обратно тем же путем, каким пришла.

Я просунула голову в дверной проем сбруйного сарая, который также служил кабинетом, и, проведя рукой по ковбойскому седлу с замысловатым узором, вдохнула запах кожи. Мой взгляд упал на ряд золотых пряжек и трофеи, которые пылились на полке, однако Броуди нигде не было.

Я посмотрела на пса, сидевшего у ног.

– Где же Броуди?

– Он в круглом загоне, – ответил мужской голос.

Я подняла голову. Парень лет двадцати с небольшим, несший на спине охапку сена, улыбнулся мне, отчего на его щеке появилась ямочка. Он поставил свой груз на землю, снял бейсболку, провел руками по взмокшим каштановым волосам и надел кепку обратно козырьком назад.

– Я Крис. Работаю на Броуди.

– Я Вив. Живу в гостевом домике.

Его взгляд опустился на мою черную футболку с изображением тарелки рáмэна ^[15].

– Классная футболка.

– Спасибо. – Он пристально посмотрел на меня. Я откашлялась. – Где находится круглый загон?

– С другой стороны амбара. Но будь осторожна. Он сегодня в особом настроении.

– Каком именно?

Парень усмехнулся.

– Типичном для Броуди Маккалистера.

Больше он ничего не сказал, а лишь снова взвалил на себя мешок с сеном и оставил меня одну.

Я проследовала за собакой мимо грузовика, груженного сеном, к круглому загону, где Броуди работал с серой лошадью. Двое пожилых мужчин стояли в нескольких метрах от металлического ограждения, не сводя глаз с Броуди. Один из них был одет в клетчатую рубашку с короткими рукавами, ковбойскую шляпу, сапоги и джинсы. Другой – в темно-зеленую рубашку поло и брюки цвета хаки. Они оба заметили меня, поэтому у меня не осталось другого выбора, кроме как подойти и представиться.

– Здравствуйте, – я улыбнулась им, – меня зовут Вив. Я остановилась в гостевом домике. – Мое приветствие начинало звучать как заезженная пластинка.

Мужчина в поло с седыми волосами и крупным телосложением удивленно поднял брови.

– Так ты Вив? Ха. И не скажешь. – Он с улыбкой протянул мне руку. – Я Патрик – дядя Броуди. – Мы обменялись крепким рукопожатием. В его глазах не было и намека на то, что он узнал меня, так что я вздохнула с облегчением.

– Приятно познакомиться.

– Взаимно.

– Уэйд Кимболл, – представился второй мужчина, пожимая мне руку. – Вижу, у тебя появился новый друг.

Я улыбнулась псу, который сидел рядом со мной, навострив уши.

– Как его зовут?

– Бастер ^[16], – со смешком ответил Патрик.

После того как мы представились друг другу, я начала наблюдать за Броуди, который возился с лошадью в круглом загоне.

– Что он делает? – тихо спросила я, дабы не потревожить его.

– Я подумываю завести жеребца. – Уэйд указал в сторону Броуди. – Дикого мустанга. Никогда не седлал их и не ездил верхом. Броуди объезжает его для меня… прости. – Он поднял руки, глядя на Броуди, который сердито посмотрел на него. Правда, я не представляла, как тот услышал нас, поскольку мы говорили вполголоса. – Ему не нравится этот термин. Он приручает жеребца. Броуди – единственный берейтор, которому я доверю подобную работу.

– Он всегда умел обращаться с лошадьми. – В голосе Патрика сочилась гордость. – С самого детства.

Уэйд кивнул, погладив свою рыжую бороду.

– Он один их лучших в своем деле. Я всегда говорил ему, что он должен снять несколько видеороликов. Заработать немного денег на своих методах обучения. Но он не желает об этом слышать.

– Парень всегда был упрямцем, – подтвердил Патрик, покачав головой.

Хотя я знала Броуди столь малое количество времени, меня совсем не удивил тот факт, что он не проявлял интереса к съемкам видео или упрямился.

Я взглянула на Броуди, сосредоточенного только на лошади. Его поза источала спокойствие, и он ни разу не повысил голос.

Жеребенок бегал кругами по периметру, а Броуди стоял в центре, медленно поворачиваясь, чтобы следить за его движениями. Затем жеребенок резко остановился, развернулся и побежал в противоположном направлении. Я перевела взгляд на Броуди, чтобы понять, что тот сделал, чтобы заставить лошадь сменить курс. Он сделал несколько шагов вперед, пересекая воображаемую линию, и ударил себя по бедру свернутой веревкой, которую держал в руке, заставив жеребенка снова изменить направление.

Когда Броуди сымитировал ржание лошади, его подопечный остановился и посмотрел на него. Несколько секунд ни один из них не шевелился. Броуди медленно, без резких движений, подошел к животному, пока не оказался достаточно близко, чтобы дотронуться до него. Он разговаривал с ним, и, хотя я не слышала его, малыш, казалось, прислушивался к каждому его слову.

Затем Броуди вывел жеребенка в центр загона и повернулся лицом к нему. Он двинулся вперед, а животное попятилось. Броуди проделал все это, даже не прикоснувшись к жеребенку.

– Ты попробуешь надеть на него седло? – спросил Уэйд.

Броуди стоял к нему спиной, тем самым позволив мне разглядеть его широкие плечи, переходящие в узкую талию, черную футболку в обтяжку и выцветшие джинсы, низко сидящие на узких бедрах. Неплохой вид. Очень даже неплохой.

– Не сегодня. Его нужно еще немного подготовить. Есть лишь один шанс сделать все правильно, а он еще не готов.

В этот момент Бастер залаял и бросился в сторону леса, который граничил с участком. Я подняла руку над глазами, закрываясь от солнца, и оглядела деревья в поисках того, что могло его отвлечь. Мимо пробежали два белохвостых оленя, за которыми гнался Бастер.

– Бастер! Вернись! – крикнул Патрик.

Я так отвлеклась, что даже не заметила, что происходило в загоне, пока Уэйд не сказал:

– Вот черт!

Жеребенок брыкался, прижав уши к голове. Зрелище было не из приятных. Хоть я и стояла поодаль от забора, все равно попятилась, вытирая вспотевшие ладони о джинсы, как вдруг лошадь взбрыкнула задними ногами.

– Броуди. Убирайся оттуда, – предупредила я. Даже несмотря на то, что это был всего лишь жеребенок, он был больше и сильнее, так что мог легко убить Броуди одним мощным ударом.

– Перестань выделываться, – упрекнул Броуди, не обращая внимания на возмущение жеребенка. – На сегодня мы закончили.

– Как, черт возьми, ты теперь вытащишь его из круглого загона? – тихо спросил Уэйд. Жеребенок фыркнул, не сводя глаз с Броуди, затем попятился назад, развернулся и побежал в противоположном направлении, словно желая доказать, что его не поймают и не будут указывать, что делать.

Несколько минут Броуди молчал, спокойно провожая лошадь взглядом, которая бежала прямо к забору и, казалось, собиралась перепрыгнуть его. Затем ударил веревкой по земле, и жеребенок остановился как вкопанный. Он подошел к коню и накинул веревку ему на спину, двигая ее взад-вперед и наваливаясь всем телом на его бок, пока не прижал того к забору.

Что он творил?

Вскоре я вздохнула с облегчением, когда Броуди прикрепил поводья к недоуздку жеребёнка и повел его через ворота как ни в чем не бывало. Он выпустил его в другой загон, где собрались несколько других лошадей, и закрыл ворота. Облокотившись на ограду, он наблюдал, как дикий мустанг скачет галопом вместе с другими лошадьми.

– Привет, Ковбой, – поприветствовала я, когда он присоединился к нам.

– Вив. – Он подозрительно прищурился, скрестив руки на груди. Его светло-каштановые волосы слиплись от пота и завивались у воротника футболки. Несмотря на пот и угрюмое настроение, я все равно находила его привлекательным. – Что ты здесь делаешь?

– Просто искала тебя.

– Я занят, – отрывисто сказал он. – Если тебе что-то понадобится, звони Кейт.

Ладно. Похоже, сегодня мне не удастся увидеть очаровательного Броуди.

Закончив со мной, он несколько минут поговорил с Уэйдом о жеребенке, затем мужчина попрощался и ушел, а Броуди переключил свое внимание на Патрика.

– С каких новостей начать: плохих или хороших? – спросил его Патрик.

– Ничего не говори. Дому нужна новая крыша.

– Увы.

Броуди пробормотал ругательство и провел обеими руками по волосам, собрав их на затылке.

– Какая новость тогда хорошая?

– У меня есть отличная команда, которая может приступить к работе в следующем месяце. Я подумал, что можно было бы включить Риджа в одну из бригад. Ему пойдет на пользу честный труд.

Броуди прищурился.

– Ты хочешь включить Риджа в строительную бригаду?

– Занятия в школе уже закончатся.

– Если только он не будет ходить на летние курсы, – пробормотал Броуди.

– Летние курсы? Какого черта? Как ты допустил то, что он провалил…

– Он все сдаст, – процедил Броуди сквозь стиснутые зубы.

– А я говорил, что ты должен был позволить ему жить с нами. – Патрик скрестил руки на широкой груди. – Этому мальчику нужна дисциплина и твердая рука.

– Я справляюсь. Не беспокойся о Ридже. Я за него отвечаю. Не волнуйся, хорошо? Ты и так слишком много работаешь. Мы не хотим, чтобы у тебя случился еще один сердечный приступ.

Патрик нахмурился.

– У меня все в порядке. Работа помогает мне не падать духом. Уход на пенсию свел бы меня в могилу раньше времени.

Броуди фыркнул.

– Твоя пенсия продлилась всего три месяца.

– Четыре. И у меня появилось столько свободного времени, что я чуть не умер. – С этими словами Патрик попрощался и зашагал прочь, оставив меня наедине с ворчуном Броуди.

– Тебе нужна помощь? – Мне пришлось слегка припустить трусцой, чтобы не отставать от него, пока тот направлялся к амбару.

– Нет. – Я ждала его возле конюшни, где он взял несколько недоуздков и поводьев, а затем отступила в сторону, чтобы пропустить Криса с еще одной охапкой сена. – Я переведу лошадей на заднее пастбище, – сказал ему Броуди. – Когда закончишь разгружать, мне нужно, чтобы ты убрал навоз, а затем скосил траву на семь сантиметров, нет, лучше десять.

– Понял, босс.

– Перестань меня так называть, – проворчал Броуди, прежде чем уйти.

Крис подмигнул мне, и мы обменялись улыбками, прежде чем я последовала за Броуди к двойному стойлу в конце амбара.

– Ты все еще здесь? – Он даже не взглянул на меня.

– Дай мне работу. Я не прочь испачкать руки.

Он схватил меня за руку, но лишь для того, чтобы осмотреть ее. Почувствовал ли он в момент соприкосновения тот же электрический разряд, что и я? Мои ногти были выкрашены в темно-синий цвет. На каждом пальце красовалась маленькая татуировка, которая имела для меня особое значение. Изучив мою руку с минуту, он резко отпустил ее, словно мое прикосновение обожгло его.

– Твои руки созданы для игры на гитаре, а не для физического труда. Почему ты хочешь мне помочь?

– Поскольку ты не желаешь принимать деньги за грузовик, я хочу найти другой способ заплатить.

Он раздраженно выдохнул, словно я действовала ему на нервы, просто дыша с ним одним воздухом. Девушка поумнее оставила бы его в покое, но я никогда не отступала перед вызовом, а данная ситуация очень походила на него. Если я чему и научилась в жизни, так это тому, что всегда нужно добиваться желаемого. А я хотела Броуди. Нет, не так. Он был мне нужен.

– Чего ты на самом деле хочешь, Шайло?

– Только то, что сказала. – Я уперла руки в бока. – Я не принимаю подачек. Дай мне работу.

– Почему мне кажется, что от тебя будут одни хлопоты и ты их совсем не стоишь?

Я усмехнулась.

– Не знаю. У меня насчет тебя иные мысли. Мне кажется, ты стоишь всех этих хлопот.

Броуди провел рукой по щетине на подбородке.

– Что ты задумала?

Я громко вздохнула.

– Почему ты такой подозрительный?

– Такова моя натура.

Я засунула руки в задние карманы рваных джинсов и покачалась на пятках.

– Что, если я скажу, что мне просто хочется провести с тобой время?

– Я бы сказал тебе перестать нести бред.

Я рассмеялась. У меня возникло ощущение, что Броуди больше лает, чем кусает. Он передал мне недоуздки и поводья, зашел в стойло и провел руками по бокам и животу лошади.

– Как у тебя сегодня дела, Кайенна? – Лошадь тихо заржала в ответ. Этот мужчина был добрее к лошадям, чем к людям.

– Почему она не с другими лошадьми?

– Со дня на день она родит. – Он несколько раз погладил лошадь, затем вернулся ко мне, и мы вышли через открытые задние двери сарая на пастбище, где паслось стадо.

Броуди придержал для меня калитку и закрыл ее, когда мы оказались на пастбище. Он приказал Бастеру сидеть и ждать за воротами, и пес послушно выполнил его приказ.

– Ты когда-нибудь имела дело с лошадьми?

– Ни разу. Хотя они красивые животные.

– Все животные красивые. Но, да, лошади особенные. – Он засунул два пальца в рот и свистнул. Я с удивлением наблюдала, как лошади рысцой подбежали к нему и остановились у ворот, борясь за место, словно желая, чтобы Броуди уделил им особое внимание. И я их прекрасно понимала.

– Они всегда все подбегают к тебе, когда ты свистишь?

– Нет. – Он мотнул подбородком в сторону черной лошади, бегущей рысью в противоположном направлении, как бы доказывая, что она никому не подвластна. – Они стадные животные, но всегда найдется тот, кто не придет на зов.

Броуди надел недоуздок на рыжевато-коричневую лошадь с черной гривой, прикрепил поводок к недоуздку и передал веревку мне, отчего наши руки соприкоснулись.

Я неуверенно протянула руку, чтобы погладить лошадь. Она тихонько заражала, и я восприняла это как положительный знак того, что ей понравилось мое поглаживание по шее. Я продолжала гладить лошадь, пока Броуди натягивал поводья на коричнево-белого коня с глазами голубого и карего цветов. Затем вывел его за ворота, жестом приглашая меня следовать за ним.

– Просто иди рядом с ней. Ослабь хватку. Расслабься. Она последует за мной.

Я глубоко вздохнула и последовала его совету, приноравливаясь к аллюру лошади, пока мы шли по грунтовой и поросшей травой тропинке под сенью деревьев, которые защищали нас от палящего техасского солнца. Угодья Броуди были прекрасны. Пышные, зеленые и пологие холмы с высокой травой, колышущейся под теплым майским ветром. Я глубоко вдохнула свежий воздух, понимая, что прошла целая вечность с тех пор, как я могла нормально дышать. Я проводила так много времени в разъездах, жила на чемоданах и каждую ночь спала в разных гостиничных номерах. Порой я забывала, каково это – находиться на природе. Теперь Лос-Анджелес был моим домом, но я никогда по-настоящему не чувствовала себя там как дома.

Броуди оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что со мной все хорошо.

– Ты в порядке?

Я кивнула.

– Да.

Добравшись до другого пастбища, я завела свою лошадь в загон и подождала, пока Броуди снимет недоуздки. Затем мы пошли обратно по тропинке, чтобы забрать других лошадей.

– Зачем ты их перегоняешь?

– Чтобы дать возможность траве вырасти на пастбище.

После того как мы перевели еще четырех лошадей, одна все еще упорно отказывалась подходить к Броуди. Вместо того чтобы погнаться за черной лошадью с белой звездой на лбу, Броуди закрыл ворота и ушел.

– Ты что, собираешься просто оставить ее там?

– Нет. Рано или поздно она одумается.

Я не была в этом уверена. Лошадь казалась упрямой и не желала следовать за табуном. И я поняла, что она станет моей любимицей.

– Как ее зовут?

– Бунтарка, – сказал он со смешком, и у меня возникло ощущение, будто я упустила какую-то шутку. – Ее зовут Бунтарка.

– Теперь она нравится мне еще больше.

– Я так и думал.

Я помогла Броуди наполнить солью ведра, висевшие в навесах на пастбище, почистить и долить воду в корыта. Когда с этим было покончено, Броуди сказал, что ему нужно починить забор на первом пастбище, поэтому, пока он собирал инструменты и кедровые доски, я подождала у амбара, где хранился трактор John Deere и сельскохозяйственное оборудование, а затем последовала за ним. Я не удивилась, когда он отказался от моего предложения помочь.

Прислонившись спиной к забору внутри загона, я наблюдала, как Бунтарка демонстрирует свой независимый дух. Краем глаза я также наблюдала за Броуди, который с помощью лома отдирал поврежденные доски забора. Мышцы на его руках вздувались и напрягались, а вены на предплечьях отчетливо выступали. Настоящее порно в лучшем его виде, и, как бы я ни старалась, не могла отвести от него глаз.

Мне нравились мужские руки, а его были большими, сильными и умелыми на вид.

Каково было бы чувствовать прикосновение этих мозолистых, загорелых рук к своей коже? Был бы он грубым? Или нежным? Мне казалось, Броуди способен и на то, и на другое.

– Нравится то, что видишь?

– Сойдет.

Уголки его губ приподнялись. Я улыбнулась про себя, когда он наконец попросил меня о помощи, после того как отрицал, что нуждается в ней.