Глава 2,
в которой его великолепное котейшество слишком великолепен для этого мира

Следующее утро было солнечным и суматошным. Инна жарила сырники, я сидела на подоконнике, подвернув под себя ногу, Джу задумчиво жевала лист фикуса, а Сигизмунд показательно на кухне не присутствовал.

– Кошачий корм в кладовке, во-о-он там, воду лучше менять раза три-четыре в день… Но если вдруг не получится, ничего страшного. Сигизмунд умеет забираться на раковину и открывать кран.

– Самодостаточная личность!

– В кафешке за углом вкусные завтраки, но мы на всякий случай закупили кучу заморозки, в шкафу пакет с выпечкой – как раз сегодня утром привезли! – продукты на полке…

– Инна-а-а-а… Ты ж меня оставляешь не на необитаемом острове с задачей выжить, протянув год на непополняемых припасах. Все будет в порядке. Я умею готовить. И даже мыть за собой тарелки!

– Вот это да! Жестко с тобой обошлась Москва!

– И не говори, – кивнула я, потянула носом и слезла с подоконника.

Все-таки абсолютно невозможно невозмутимо смотреть, как на огромном блюде растет гора сырников, а рядом стоит банка с малиновым вареньем и сметана.

– Я только попробовать!

– Да бери сколько влезет на здоровье.

– А как же вы с Артемом?

Инна в ответ засмеялась:

– У нас кто когда хочет завтракать, тот тогда и ест. Хоть в час дня. Артем отсыпается перед дорогой, потом в самолете будет сидеть как сыч и смотреть кино. Заедая холодным сырником. А я сначала на тебе проверю, вкусно ли получилось, а потом уже сама – с чувством выполненного долга.

– Ну, как знаешь. – Я атаковала один сырник, затем второй, и оба очень быстро пали в неравной борьбе, оставив на тарелке разводы розовой малиновой крови.

Джу в это время изображала, будто она совсем не голодная, но на самом деле немного волновалась, что ее будут ругать. Проснувшись первой, она успела отыскать все домашние цветы в этом доме. И все попробовать на зуб.

Не знаю, куда смотрел при этом Сигизмунд.

Как меня прессовать уничижительным взглядом, так он в первых рядах.

А как продемонстрировать юной флорофилке законы чужой квартиры и пресечь преступление на корню, так он где-то спал небось.

– Так… – Инна уставилась в потолок, беззвучно шевеля губами. – Пароль от вай-фая я тебе дала, пульты от телика и приставки в шкафу рядом с дисками, одни ключи у тебя, вторые у консьержки, в субботу, в десять утра, будет клининг… Будь в это время дома, пожалуйста, а то Сигизмунд их терпеть не может, мало ли…

– Слушай, – спросила я, – а он хоть что-нибудь любит?

– В смысле?

– Мы, конечно, еще не слишком близко знакомы… – я сделала паузу, тщательно подбирая слова. Надо было сформулировать как-то так, чтобы и факты не исказить, и сестру не обидеть. А то ее любовь к этому меховому патриарху была нашей семейной притчей во языцех. – Но он такой… все время порицающий. И вживую, и в твоих рассказах. То он не одобряет, это не любит. Поэтому интересуюсь, чем радовать котю в твое отсутствие.

Инна усмехнулась:

– Слушай, у него философские радости. Не мешай Сигизмунду лежать на подоконнике, не занимай его балкон, не задавай лишних неудобных вопросов, и уверяю – он будет просто счастлив.

– Счастье с приставкой «не».

– В смысле?

– В смысле, от противного. Не делай то и это – и успех обеспечен. Самый легко достижимый тип счастья.

– Ага.

«И самый легковесный», – подумала я.

Ладно. Ценные указания от сестры я получила. Теперь осталось только пообщаться с самим Сигизмундом. То, что разговор нам предстоит серьезный, я ни капельки не сомневалась.

Он знал о том, что я ведьма. Сто процентов.

Он точно заранее составил представление о моем характере.

И он обязательно будет расспрашивать меня о намерениях…

А вот тут вопрос, что именно ему отвечать. Не всю правду, не совсем всю правду или почти всю неправду.

Накануне вечером, когда мы с Инной сварили горячий шоколад и несколько часов подряд болтали о жизни, делясь кусочками историй, смешными случаями и воспоминаниями, Сигизмунд очень внимательно слушал. На «главной сцене» рядом с диваном его не было видно, но из-за кресла торчали очень, очень внимательные уши. И меня они смущали гораздо сильнее, чем Артем, с которым мы до этого момента виделись всего несколько часов – собственно на свадьбе. Он очень подходил Инне, они вообще похожи были на удивительно четко сошедшиеся детали пазла, и я даже на секунду засомневалась – не приворот ли. Настолько они были синхронны.

Но никакой зловредной магии или следов зелья не чувствовалось.

Видимо, просто повезло.

Встретились две половинки одного целого в этом огромном мире.

Да. Просто повезло.

Меня даже на секунду пронзила иголочка зависти, которую я вмиг осознала и тут же отшвырнула в сторону куда подальше. Еще чего не хватало. Родной сестре завидовать. Она же не виновата, что я влюбчивая, как ворона, и падкая до внешнего блеска, как сорока. Кидаюсь на все сверкающее, а потом быстро разочаровываюсь и остываю. И тут же отправляюсь искать новую «блестяшку». Но, кстати, не сказать, что эти поиски меня утомляли… Наоборот, казались забавными.

– Эй! – Инна помахала ладонью у меня перед глазами. – Чего задумалась? Чай будешь или кофе?

– Кофе, – кивнула я. – Гигантскую кружку. Город засыпает, Женя просыпается.

Когда приехало такси, мы вместе спустились вниз. Инна хотела познакомить меня с консьержкой, а я – как можно сильнее оттянуть момент разговора с Сигизмундом. Вечно со мной так происходит: смело решаюсь на какую-нибудь авантюру, а потом, когда осознаю грядущие сложности и щекотливые моменты, начинаю трястись, переживать и волноваться. Но не отступаю. Потому что отступать – это для слабаков.

Марфа Пантелеевна оказалась суровой ворчливой старухой, которой идеально подошла бы роль вахтерши общежития в советское время, а вот в качестве современной консьержки интеллигентного сталинского дома в центре Петербурга ее довольно сложно было представить. Но поди ж ты. За пару минут я узнала, что тут нельзя хлопать дверями, сомнительные компании водить запрещается, уличных животных не прикармливать, код от подъезда – простите, парадной! – непроверенным курьерам не давать, и вообще. Надо вести себя прилично. В процессе этого монолога Инна задумчиво смотрела на потолок. А дождавшись паузы, быстро кивнула старушенции и вытащила меня за локоть на улицу. Хотя я только-только собралась открыть дискуссию о том, как определяется степень сомнительности компании и как именно надо проверять курьера. И на что его проверять.

– Опять Марфа жизни учила? – поинтересовался Артем, запихивая пузатый рюкзак в багажник такси. – Это вы, прекрасные барышни, будите в ней лучшие чувства. Даже, возможно, материнский инстинкт.

– Упаси небо, – пробормотала Инна. – Тебя она небось не трогает.

– Не считает достойным объектом для душевных излияний. Ну что ж… Приходится как-то с этим жить.

Я обняла на прощание Инну и протянула руку Артему.

– Хорошей вам дороги.

– Спасибо!

– Покатайтесь там за меня на черепахе и погладьте пингвина. И шлите фото.

– И ты тоже шли!

– Обязательно…

Такси уехало, а я осталась стоять. Медленно прислонилась к шершавой стене дома, не задумываясь о том, как после этого будет чувствовать себя белая футболка, сунула руки в карманы джинсов и принялась оглядываться по сторонам. Сначала ничего не происходило. По мостовой шелестели шины автомобилей, прохожие шли медленно и будто пританцовывая – совсем не так, как в Москве, с карниза дома напротив на меня настороженно глядела ворона, поводя туда-обратно клювом. Пахло слойками с корицей, призраком ночного дождя, чуть-чуть – цветами, чуть-чуть – рекой, далеким морем и близкими масляными красками из магазина для художников. Минут через пять, когда я окончательно расслабилась и «слилась с пейзажем», из подвального окна – наискосок через улицу – появилась худая пятнистая морда. Зыркнула на меня горящими глазами и скрылась обратно. В окне под крышей соседнего дома дрогнула занавеска. Пусть ее не отдернули… но явно дали понять, что наблюдают за мной. Из подворотни слева просочился на улицу городской эльф и с независимым видом встал, глядя вроде как на проезжающие машины и копируя мою позу.

– Привет, – беззвучно сказала я, не поворачивая головы. – Я к вам ненадолго.

Он помедлил… потом ответил звонким, чуть надтреснутым голосом у меня в голове.

– Привет. В гости или по делам?

– Сначала в гости. Насчет дел… еще не решила. Подскажи, с кем советоваться, если…

И едва эльф меня перебил, как я поняла, что сама знала ответ.

– С Сигизмундом. Это кот.

– Знаю.

– Он тут из главных.

– Ясно.

Я опустила глаза и принялась перебирать пальцами бахрому на модно надорванном кармане джинсов. Надо было идти обратно. Раньше заговорим, раньше расставим точки над «i». Скорее всего, Джу уже навела мосты… по-своему, по-кошачьи, нежно и деликатно, как только она умеет. Я вот точно так не смогу никогда! Язык мой – враг мой, сначала говорю – потом думаю, сначала бегу – потом задумываюсь, куда именно. Ладно, пора и…

Тут раздался визг тормозов, звон и крик. Даже не разберешь, человеческий или нет. Но я и не разбиралась… не успев даже подумать, что именно делаю, рванула на проезжую часть, широко, с оттяжкой, крутанула колесо времени и успела-таки выдернуть из-под колес пятнистую облезлую кототварь. Костистую, худую, испуганную, с большими желтыми глазами и без левого верхнего клыка.

Это у меня фотографическая память в моменты крайнего напряжения и крайней опасности, чтоб ее.

Потом ночами, в моменты бессонницы, перебираю в уме эти «фотокарточки». И никак не получается их стереть, забыть, сделать хотя бы чуть-чуть потусклее.

Снова визг тормозов, звон, ругань водителя… Я перекатилась через плечо, прижимая ободранную кошку к груди, и оказалась на противоположном тротуаре. Выдохнула, подняла голову и сдула с носа прядь волос.

В это мгновение мне показалось, что за спиной кто-то стоит и смотрит… Нет, прямо-таки сверлит злым взглядом, пытаясь проникнуть до самого нутра, вывернуть наизнанку, вскрыть, как консервную банку.

«Зачем ты явилась и что замышляешь?»

Я вздрогнула и резко обернулась.

Сзади никого не было.

Я медленно опустила на асфальт спасенную кошку и встала, вытирая потные грязные ладони о подол футболки. Дернула плечом, отводя от себя взгляды зевак, которые, как это обычно бывает, глазели на воткнувшуюся в бетонный ограничитель машину. Из нее уже выбрался водитель, дрожащими пальцами тыкал в телефон и цедил сквозь зубы ругательства.

Веселые декорации, что и говорить, но с меня хватит. По крайней мере, на сегодняшнее утро.

Когда я вернулась в квартиру, в прихожей меня никто не встречал.

Это было непривычно. Почему Джу не почувствовала, что я близко? Она обычно устраивалась на коврике рядом с дверью и начинала ждать задолго до того, как я поворачивала ключ в двери.

И неожиданно. Почему Сигизмунд не спешил выяснять подробности у того, кто не успел приехать, как уже поучаствовал в дорожном инциденте прямо под окнами дома? Я не сомневалась, что ему уже рассказали о происшедшем. Или расскажут в ближайшее время.

Я склонила голову набок и прислушалась. В квартире было тихо-тихо. Даже слышно было «кап-кап» из неплотно завернутого крана на далекой кухне.

Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

Я нагнулась и медленно расшнуровала кеды. Пальцы все еще дрожали, болела поцарапанная ладонь, ныло ушибленное при кувырке плечо. Я пошла в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. Убрала со лба прядь, которая вечно выбивалась из прически, чем ее ни фиксируй – ни заколки, ни лак не спасали. Если бы не красные пятна на щеках и сузившиеся зрачки, даже и не скажешь, что кому-то пришлось поволноваться, покувыркаться и поколдовать всего несколько минут назад. Я умылась холодной водой, переодела футболку и отправилась на поиски Джу.

Она сидела на кухне и сосредоточенно грызла гигантский стебель кошачьей мяты.

– Джу, ты чего меня не встречаешь?

– Мяффф… – так получилось. Прости.

Я осторожно оглянулась. Сигизмундовых ушей поблизости видно не было, но я все равно перешла на шепот, на всякий случай:

– Вы поговорили?

Джу задумчиво уставилась на потолок. Кончики ушей у нее подрагивали. Медленно кивнула.

– И как успехи?

Джу дернула хвостом. Это как если бы человек пожал плечами. Жест, который может означать что угодно. Что угодно неопределенное.

Я вздохнула:

– Он не захотел с тобой разговаривать?

Джу повернула голову и оскорбленно уставилась на меня. Мол, не захотел разговаривать? Это со мной-то? С самой милой тискательной плюшевой кошкой в этой квартире и всех сопредельных вселенных?

– Тогда почему…

Джу отвернулась. Снова дернула хвостом.

Понятно.

Когда она в таком молчаливом настроении, ее не разговоришь.

При том что Джу всегда меня поддерживает, восхищается, утешает, трогает лапой, греет теплым боком, отгоняет ночные кошмары и готова хоть в огонь, хоть в медные трубы – и даже в воду, если уж очень понадобится, – она всегда себе на уме.

Не захочет говорить – не будет.

Превратится в пушистую «вещь в себе» и будет загадочно молчать. И это не манипуляция. как у некоторых людей, которые держат паузу в надежде, что их начнуть расспрашивать, интересоваться делами, дергать, толкать в бок и всячески одаривать вниманием. Если моя котя молчит, значит, она действительно хочет побыть в тишине.

Поэтому я вздохнула и отправилась на поиски Сигизмунда.

Он обнаружился в противоположном конце квартиры. Сидел на мягком диване перед выключенным телевизором и выглядел так, как будто смотрит новости мировой политики и криминальную сводку в одном кадре.

Я села рядом, положила сцепленные в замок пальцы на колени и сказала:

– Ну, привет.

– Привет, Евгения, – официально отозвался Сигизмунд. На удивление не стал держать паузу. – И чего тебе дома не сиделось?

– Ты не поверишь! Приехала присматривать за тобой!

– Это кто еще за кем в итоге присматривать будет, – вздохнул кот.

– Слушай. Мы оба знаем, что ты прекрасно прожил бы тут и без людей. Просто Инна волнуется, и ты ее не хочешь расстраивать. И что? Ты недоволен, что именно я решила тебе подыграть?

– Слушай, а давай оба хотя бы не будем делать вид, что ты прибыла сюда из альтруистических побуждений? Якобы для помощи коту, которого до этого видела от силы пару раз и не проявляла никакого желания познакомиться поближе.

– Ну, я о тебе наслышана.

– А я – о тебе. Именно поэтому мне хочется выяснить сразу, почему ты здесь. Чтобы потом сюрпризы не разгребать.

И Сигизмунд посмотрел на меня так, как будто видел насквозь. Пфф. Хотя что он там может разглядеть и понять? Если я сама себя иногда не до конца понимаю.

– Кажется, ты предвзят.

– Нет, просто хорошо информирован.

– И что же говорят твои информаторы? – не знаешь, что сказать, просто отвечай вопросом на вопрос.

– Что типичное состояние Евгении – получать от жизни удовольствие, тусуясь со старыми друзьями, знакомясь с новыми людьми и попадая во внештатные ситуации разной степени тяжести. Бары, пьянки, гулянки, ночные клубы, прыжки с парашютом, забраться на шпиль МГУ и в заброшенный коллайдер в Протвино, дискотека на восемьдесят втором этаже в Москва-Сити, сломанный лифт там же, закрытые вечеринки, музыка в стиле underground… Так, кажется, выглядела твоя жизнь в прошлом месяце?

– Ты забыл ночевку в поезде метро, уехавшем в тупик. И подготовку к сессии! Я прилежно учусь, между прочим.

– Прилежно списываешь.

– Это такой способ учебы. Пока списываю – запоминаю.

– Короче, – ухмыльнулся Сигизмунд и встопорщил усы… – Евгения в своем типичном состоянии не едет в другой город просто так.

– Помогать сестре, эй! Ты не веришь в мои родственные чувства?

– Прости, нет. Инна даже не знает о том, что ты ведьма… крайняя степень доверия между родственниками, угумс.

А вот это было больно. Да, я берегу родных и ничего им не рассказываю о своей… хм, тайной стороне жизни. Но, кстати, с детства-то ничего не изменилось. В пять лет мне уже казалось, что сообщать папе, маме и сестре во время отдыха в Кисловодске, как мы с друзьями лазили на развалины деревянного павильона, чтобы проведать кошку с котятами, проломили ветхие доски, свалились орущей кучей в дыру в подвал и полдня выбирались наружу – плохая идея. Потому что потом никуда меня гулять с друзьями не пустят. Так и в пятнадцать лет, когда я стала различать шепот звезд и видеть тени домовых, интуиция подсказала мне – молчи.

Кто знает – тот знает. Компания для похода за котятами или для небольшого шабаша всегда найдется.

А кто не знает – пусть спит крепче. А то волноваться начнет и окружать меня лишней заботой… Которую я терпеть не могу. Душит.

Хотя… если честно, то иногда я жалела, что Инне толком ничего не расскажешь. Мы здорово отдалились друг от друга, когда она уехала из родительской квартиры, а потом я сама отправилась в Москву.

Тут Сигизмунд попал по больному. Но у меня было чем ответить.

– Та же самая Инна не знает, что у нее не просто кот, а его великолепное котейшество Сигизмунд из рода владык, который знается с эльфами, фэйри и домовыми и держит тут в страхе весь район… И ни за что не поверю. что в ее отсутствие ты всегда просто так спишь на своей уютной лежаночке. Небось вершишь судьбы отдельно взятого города?

– Все так. И еще мир на досуге захватываю потихоньку.

О, а у Сигизмунда есть чувство юмора!

– Что ж ты Инне об этом не рассказываешь?

– Некоторые вещи людям лучше не знать.

– Рада, что мы с тобой в этом сходимся.

– Евгения, – вздохнул Сигизмунд. – Ты отлично заговариваешь зубы. Временем на коротких отрезках тоже оперируешь неплохо, как я успел заметить…

– Ты видел, да?

– Наблюдал почти из партера. То есть из окна.

– И как тебе мой бросок?

– Зачем. Ты. Сюда. Приехала?

Я закусила губу и посмотрела на потолок. К сожалению, там ничего не показывали. Даже самого что ни на есть миллипусечного видеоруководства на тему «как не отвечать на неудобные вопросы».

– Давай я сформулирую вопрос по-другому, – продолжал наседать Сигизмунд. – Послезавтра двадцать первое июня. День летнего равноденствия. Цветущий папоротник и прочие побочные эффекты. Чего мне ожидать от тебя в этот день?

– Я на кастинг собралась, – неожиданно даже для себя самой ответила я. Первое и самое дурацкое, что пришло в голову.

– Что-о-о? Какой кастинг?

– За миллионера замуж хочу выйти. Ну или там машину или квартиру выиграть.

Сигизмунд медленно поднял лапу и осторожно потрогал ею свою морду. Раз, другой…

– Что ты делаешь?

– Проверяю, не забыл ли я, как делается фейспалм. А то, чувствую, этот жест мне скоро понадобится. Потому что самое ужасное… кажется, ты не врешь.

Ну да, не вру. А что. Схожу на кастинг, если он еще не закончился. Там меня небось сразу же отсеют по внешности. Но хоть развлекусь. И Сигизмунд заодно с дурацкими вопросами отстанет. Сплошная выгода!

– Ты просто знай, – проворчал он с такой интонацией, будто мир его в очередной раз разочаровал. Вот почему, почему этот несовершенный мир не может быть таким великолепным, как сам Сигизмунд? – Знай, что я, если что, тебя спасать лишний раз не буду.

– От кого? – прыснула я. – От операторов? Режиссеров шоу? Ой, от самого миллионера? А то вдруг покусится на мою девичью честь…

– У тебя же подруги-ведьмы здесь есть? – продолжал гнуть свою линию кот. – Ты им обязательно расскажи, что ты здесь. А еще лучше – сходи к кому-нибудь из глав ковенов. На всякий случай.

– Ага, аж три раза с половиной. Чтобы еще они поучили меня жить. Как будто мне одного котейшества не хватает для этого.

– И все же свяжись с ними, – прошипел кот, слезая с дивана. Мол, аудиенция закончена.

Я кивнула, глядя ему в спину, и невольно улыбнулась.

Один-ноль, господин Сигизмунд. В мою пользу. Еще посмотрим, кто кого.