Глава 12. Третье обличье

Теони Кравец очень любил верховые прогулки.

Возможно, помимо инкуба в роду у него затесался кентавр. Тео прекрасно чувствовал особое единение всадника и коня. И на всех свысока ему нравилось смотреть. А это само собой получалось, когда сидишь в седле. Тем более сейчас, когда других магов поблизости не имелось, Тео ощущал себя хозяином всей округи.

Выгоцкие больше не появлялись, даже замок бесследно исчез. По крайней мере, никто не мог его найти. Не помогали даже бесконечные блуждания среди холмов. Вроде всё на месте: река, лес, знакомые тропы, только одинокой сторожевой башни и замка нет, а широкая дорога с двумя продавленными колеями делает петлю и замыкается сама на себе.

Понятно, что Выгоцкие чудеса могут творить с пространством. Колдуна, по могуществу подобного Вальтеру, трудно найти. Но Вальтер тоже пропал, никто его давно не видел.

Папаша сказал, он едва живой был, но всё-таки сумел создать портал и уйти. Вот ведь семейка! Для них не существует безвыходных ситуаций. Подыхать и то надо уползти, чтобы в гордом одиночестве, не на глазах у торжествующих врагов. А Александра… вряд ли эта доверчивая наивная девочка способна на сильное волшебство.

Даже если к ней приставить с десяток Гаргеттов, умений у неё не прибавится. А вот проблем – очень даже может быть. С таким-то телохранителем.

Тео усмехнулся. Слово очень удачное.

Ещё неизвестно, кто из них более безвреден. У Тео и манеры всё-таки получше и состояние немалое. А у Гаргетта – зубы, лапы да хвост. И самомнение через край.

Кстати, папаша пробовал намекать, что, раз теперь девочка одна, на неё проще повлиять, прибрать к рукам. И родство с Выгоцкими в магическом мире вещь престижная, и у Тео есть возможность наконец-то сделать что-то полезное для семьи. Ведь он рождён не только для того, чтобы озарять мир лучезарной очаровательной улыбкой и в лично-похотливых целях пользоваться доставшейся ему любовной магией. Надо как-то убедительнее оправдывать своё существование.

Обидно, но брак по расчёту в данном случае – не худший вариант. Тем более эта женитьба ни к чему не обязывает. Простая формальность, но открывающая большие возможности.

Одно жаль, магические способности нельзя отобрать по брачному договору. Зато при умелом обращении ими можно пользоваться с выгодой для себя. Есть много способов повлиять на человека, тем более не постороннего. И Александра ничего так, миленькая. Хоть и далеко не сногсшибательная красавица, но что-то в ней есть. Вон даже Гаргетта зацепило, и он ради неё с сильнейшим загово́ром на анимагию сумел справиться. Или это исключительно из-за специфики его натуры – собачьей преданности хозяевам?

Папаша, конечно, рассердился, что Тео упустил обоих. Но сынок не постеснялся напомнить, что сами они – целая толпа сильных магов – тоже ничего не смогли сделать. А у Тео одного и без особых-то способностей почти получилось. Если б не этот пёс драный. По-настоящему драный. Видимо, не слишком легко далась ему героическая победа над чужим колдовством.

Тео презрительно скривился. По сторонам он не смотрел, доверил лошади самой выбирать дорогу. Та давно перешла с рыси на быстрый шаг.

Русалка. Та самая, которая послужила поводом наведаться к Ядвиге.

Умные люди подсказали, куда может отправиться Гаргетт зализывать раны, и Тео удачно развил чужие идеи.

Добрая справедливая ведьма Ядвига помогала кому ни попадя и водила дружбу с работавшей в замке Кларой. Тео оказался прозорлив, Гаргетт предсказуем, а Александра чересчур растеряна и подавлена.

Внезапно ровный спокойный шаг лошади сбился, Русалка встревоженно дёрнулась в сторону и всхрапнула.

Не зря предупреждают, что осторожней надо с мыслями. Материализуются, если о ком-то слишком много думаешь…

Лучше бы уж Александра!

– О! Привет, Теони! Не скучал? – произнёс встречный насмешливо и бесстрашно шагнул к лошади. А вот она испугалась, подала назад, но Гаргетт нахально ухватился за повод возле самой лошадиной морды.

Русалка совсем разволновалась, заходила нервно, пыталась вскидывать голову, чтобы высвободиться. Тео с трудом держался в седле.

– Хватит, Гаргетт. Отцепись. Не пугай лошадь.

– Тогда, может, слезешь?

И чего он припёрся? В прошлый раз вроде разобрались. Каждый получил своё.

Тео непроизвольно подвигал челюстью.

Не хотелось спускаться вниз. На лошади он чувствовал себя надёжней: и выше, и быстрее, и крупнее.

Ну да, Тео побаивался Ричарда. Кроме умения нравиться и соблазнять, а также внушительного состояния, которое перейдёт к нему по наследству, он не обладал ничем примечательным, что мог бы противопоставить силе. Даже не столько магической, сколько элементарной – физической.

– Чего тебе? – Тео всё-таки спрыгнул с лошади, но остался стоять рядом, успокаивающе поглаживал нервно подрагивающий серый бок.

Ричард отпустил повод, чуть отодвинулся в сторону. Испуганные метания Русалки и ему не доставляли удовольствия.

– Где ты взял заговорённый ошейник? Точнее, у кого?

Руки Гаргетт убрал в карманы, словно намекал на то, что не планирует их распускать. И вообще, какой-то чересчур сдержанный, вежливый и благовоспитанный. Только взгляд по-обычному цепкий, глаза чуть прищурил – прицелился.

Тео прекрасно помнил, что обещание молчать с него не брали, даже ни полусловом не обмолвились, что он должен держать в тайне хоть какую-то информацию. Ну и чего тогда он будет скрывать?

***

А на душе-то как погано, дальше некуда. После того, как Ричард сложил всё, что узнал от Павла и Тео, и прибавил когда-то случайно услышанное самим.

Девушку найти он даже не пытался – пустая трата времени. Та – всего лишь исполнительница, наверняка специально нанятая, и без неё всё ясно. А главное, не надо узнавать адрес, Ричард его прекрасно помнил. Если, конечно, она по-прежнему жила там.

Скорее всего, жила, именно там. Ричард уверен был почти на сто процентов. Не стала прятаться и скрываться, даже с Павлом общалась сама, не прибегая к услугам посредников. Самонадеянно и безбоязненно.

Улица, дом, подъезд ‒ всё, как и раньше, только окружающий пейзаж поменялся с летнего на осенний.

Ричард поднялся на нужный этаж, подошёл к двери, надавил на кнопку звонка – нежданный гость, – стараясь не думать, что будет делать, когда дверь откроется. Приготовленное «почему» получалось слишком всеобъемлющим. Его можно было дополнить кучей словосочетаний, соотнести много с чем, если не конкретизировать самому, а предоставить выбор адресату.

А дверь всё-таки открылась. Неторопливо, но легкомысленно широко.

Несколько мгновений молчания – попытка затушить вспыхнувшие в глазах чувства потрясения и страха.

У неё получилось. С помощью снисходительной иронии. Даже улыбку нацепила.

– О-о-о! Мой мальчик явился. Неожиданно, но, – она указала рукой вглубь квартиры: – проходи.

Ричард брезгливо поморщился, услышав «мой мальчик». А она наверняка надеялась смутить и ошарашить, ожидала вопроса: «Почему ты так меня назвала?».

Вот и первое «почему». Но на него Ричард знает ответ.

Всё-таки полезно иногда подслушивать. Получил время переварить неожиданную новость, свыкнуться с ней. Иначе не удалось бы остаться невозмутимым.

Она обратила внимание, поняла и опять спрятала за иронией искреннюю реакцию.

– Так ты в курсе? Давно узнал?

Ричард будет честен.

– Не очень. Когда вы с Максом свои планы обсуждали.

Прошли в комнату. Тамара выдвинула из-за стола стул, для гостя, сама уселась на диван, но не откинулась на спинку, а подалась чуть вперёд, упёрлась локтем в подлокотник, закинула ногу на ногу.

– И что? Раньше не догадался? В машине, например.

– Как? Ты ушла, мне и трёх не было. Я даже не помню, как ты выглядела. Или, думаешь, это… – Ричард усмехнулся – сердце должно было ёкнуть при виде тебя? Не сработало.

– Ну конечно, – подтвердила Тамара с наигранным разочарованием, – что для собак родственные связи? Главное ведь – хозяева!

– Да, – кивнул Ричард невозмутимо, заметив, что её задело, как ни старалась скрыть.

– Ну и зачем ты тогда явился? – в голосе у Тамары ясно прозвучали нотки презрения.

– Визит вежливости, – объяснил Ричард. – Ты же мне столько «приветов» послала. Сначала Тео с заговорённым ошейником. Потом какая-то отрава. И Павла ты выбрала не случайно. Это ж так изощрённо: превратить меня в чудовище и нанять моего друга, чтобы он меня убил. Очень по-родственному.

Второе «почему». Не стал задавать его напрямую, вот и получил неконкретный ответ.

– Ошибаешься. Ты сам превратился. А я просто подсказала, как. Подтолкнула в нужном направлении. Нашла способ. Пришлось хорошенько изучить вашу магию, раз судьба так распорядилась.

Тамара не удержалась на месте, вскочила с дивана, подошла, встала у Ричарда за спиной, упёрлась ладонями в спинку стула. Да так и сыпала словами прямо ему на голову.

– Что ты хочешь, мальчик, с фамилией, созвучной прозвищу чудовищного пса? Ты же не просто анимаг. Ты – потомственный страж. И, надеюсь, знаешь, как обычно выглядят те, чьё предназначение стеречь? Кербер, Гарм, Апоп. Горгульи, драконы, василиски. Самые ужасные.

Тамара сделала паузу. Видимо, хотела, чтобы он хорошенько прочувствовал последнюю услышанную фразу.

– Это Выгоцкие истинные хранители Каменной книги, а Гаргетты всего лишь их цепные псы. Те, про которых обычно и вешают таблички на заборах: «Осторожно! Здесь злая собака!», – Тамара наклонилась, повторила почти в самое ухо, делая чёткое ударение: – Злая, Ричард, очень злая. Свирепый, безжалостный страж, которому всё равно, кто перед ним: зверь, человек или призрак. У тебя не два обличья, а три. И именно третье – настоящее. Ты неосознанно обходил его. Потому что тебе никто не сказал, что оно должно быть. Но ты ведь его чувствовал. Правда? И животные его чувствуют, потому и боятся тебя. И ты себя боишься. Боишься живущего внутри тебя зверя. Не милого белого пёсика, а того, другого, неподвластного человеку. – Она задумалась. – И я не понимаю, как ты сумел с ним справиться.

Так и хотелось сказать: «И не поймёшь. Никогда. Не дано», и ещё раз напомнить о давнем, но Ричард молчал, не шевелился, а слова оседали грузом на его плечах, давили вниз. И Тамара не случайно выбрала место за спиной, не хотела видеть те чувства, которые отражались на его лице. Или не желала показывать свои?

– И я наслышана, что ты творил сразу после того, как убили твоего отца. Один разъярённый юный щенок переломил ход битвы. Говорят, Вальтеру самому пришлось тебя останавливать. И ты уже тогда смог бы обернуться, как надо, если был бы постарше. Но теперь-то точно сможешь, когда захочешь.

Опять пауза. Тамара ждала, что он откликнется, вставит хотя бы реплику?

Не дождалась. Наверное, засомневалась: а слышит ли он её? И чтоб уж наверняка, предложила:

– Или попробуй прямо сейчас. Я уже видела. Не испугаюсь. Хотя – знаешь? – довольно жутко, смотреть и осознавать, что вот это – твой сын.

И ответ на третье «почему», о котором Ричард даже не хотел упоминать. Почему она сбежала? Бросила отца и его. Исчезла бесследно, ничем не напоминая о своём существовании. Он даже считал, умерла.

– Я ведь совсем не собиралась становиться Ехидной, порождающей чудовищ. Но меня даже не удосужились предупредить. А я-то по молодости купилась. Как же: известный маг, живёт в замке, водит дружбу с одной из самых могущественных семей! И привлекательный, и сильный, и замечателен во всех прочих отношениях. Просто сказка. С продолжением. Ты ведь помнишь? «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку».

Неведому зверушку?

Ричард очнулся, шевельнул плечами, чтобы сбросить осевший на них груз, поинтересовался, глядя прямо перед собой:

– Считаешь, сама «царица» тут вовсе ни при чём? Разве каждая способна родить чудовище?

И сразу почувствовал, как дрогнула спинка стула, на котором сидел. То ли Тамара вцепилась в неё с такой силой, то ли не выдержала, ударила.

Могла бы и по Ричарду. Или как тогда, с Максом. Сияющая петля вокруг шеи. Только уже не играя, по-настоящему. Ничего же не мешает.

И про Павла Тамара так и не сказала ни слова. Может, это не она его наняла? Может, был кто-то ещё? Может, зря…

– Что, мой мальчик? Зверь просится на свободу?

…

Наивный, преданный пёс Ричард. Надо же! Определение с двумя противоположными смыслами – преданный. Да и не пёс он.

Встал, посмотрел сверху вниз – он же гораздо выше ростом – вежливо произнёс:

– Спасибо за разъяснения.

Тамара (нет, он никогда не назовёт её по-другому: ни «мама», ни «мать», ни даже «мамаша») глянула пристально, оценивающе и отчасти удовлетворённо.

Последний вопрос контрольного теста:

– И что теперь будешь делать?

Ричард тоже умел держать лицо. По наследству, видимо, передалось. Улыбнулся углом рта, махнул рукой:

– Пока!

А вот дверью саданул от души – стены дрогнули. И, судя по грохоту, где-то что-то явно навернулось. Этажом выше или ниже. Но Ричард даже не испытал злорадства ‒ мелко чересчур.

Как жаль, что он не умеет делать порталы, чтобы мгновенно оказаться рядом.