5. Барселона, день первый

Я была в бешенстве. Внутри я боролась с желанием хорошенько приложить его чем-нибудь тяжелым по голове, чтобы выбить оттуда желание пересекаться со мной в этой жизни когда-нибудь еще.

– Я спросила, что ты тут забыл? – сквозь зубы прошипела я, вырывая у него свой ноутбук.

– Приглядываю за тобой. Забыла что ли? Ты даже не представляешь себе, как ваш Викторович на отдыхе расслабляется. Решил, что твоя попка нуждается в охране.

– Я как-нибудь сама справлюсь. Спасибо, свободен!

Я хотела было отвернуться и пойти по проходу прочь из салона самолета, но Мирон схватил меня за руку и с все той же улыбкой, но холодным и властным тоном тихо произнес:

– Не хами, Высоцкая. А то помимо охраны мне придется еще и воспитанием твоим заняться.

– Отвали, воспитатель! – злобно ответила я и попыталась вырвать руку.

Но он не отпускал. Просто смотрел на меня и наслаждался своей же собственной наглостью, силой и властью надо мной. Не менее нагло я уставилась на него в ответ. И так мы стояли полминуты, пока он, наконец, не отпустил меня.

Я понимала, что палку немного перегнула, но ничего поделать с собой не могла. Сам виноват: нечего лезть ко мне с упрямством, достойным осла.

Пока я шла по коридорам аэропорта, я мысленно ненавидела Мирона за то, что он заставил меня сорваться. Так же мысленно пообещала самой себе впредь держать себя в руках, ибо высшего образования не нужно было, чтобы понять, что всю поездку он будет с нами и встречи с ним неизбежны. По счастью, с момента стычки в самолете, он мне на глаза больше не попадался. Я спокойно догнала коллег и индусов, прошла с ними таможню, получила багаж и погрузилась в автобус без его навязчивой компании. Но не переставала постоянно озираться и оглядываться, на что Пузан мне с усмешкой выдал:

– Не переживайте, Виктория! Мироша всегда самостоятельно передвигается. Возьмет машину в прокате и сам приедет в отель.

– Ага! Ну, тогда все в порядке! – я постаралась играть в «спокойствие» максимально артистично.

Но всю дорогу не переставала мысленно сокрушаться. Ни красоты города, залитые ярким солнечным светом, ни веселая болтовня коллег не могли меня отвлечь от этого занятия. И даже шикарный интерьер отеля, в котором мне предстояло прожить ближайшие три дня, не смог выбить меня из состояния какого-то дурацкого оцепенения. А понимание того, что сам отель находится, чуть ли не в центре города, а вовсе не на пляже, как я рассчитывала, добило меня, как мне показалось, окончательно. Но мне это только показалось. Контрольным выстрелом была фраза Пузана, радостно протягивающего мне ключи от моего номера:

– Я не консерватор, дорогая, я мужчина вполне свободных и современных взглядов. И ничего страшного в том, что вы с Мирошей будете жить в одном номере до того, как я получу приглашение на ваше бракосочетание, я не вижу. Держите. Вот ваш ключ, Виктория.

Все! Финиш! Гитлер капут! Хари-Кришна, мать его так! Как же захотелось все это прокричать вслух!

«Улыбаемся и машем…» Ладно, хотите войну – вы ее получите! Вывести меня из себя никому не удастся за эти три дня. Я буду не я, если позволю себе сорваться. Плевать мне на все и всех. У меня есть работа: моя группа готовит доклад завтра к обеду. Все остальное меня не касается. Я буду улыбаться и… махать!

Я поднялась в свой (наш) номер на втором этаже, плюхнулась в кресло, ожидая пока привезут мой багаж, и стала оглядываться по сторонам. Кровать была одна. Огромная, но единственная. Ни диванчиков, ни кушеточек – только удобные мягкие кресла. Ладно, проглотила.

Раздался стук в дверь. Я внутренне приготовилась к бою, глубоко вдохнула и громко ответила:

– Войдите!

Дверь распахнулась, и улыбающийся загорелый испанец в бордовой униформе вкатил в номер мой чемодан. Я выдохнула уже облегченно, радостно сунула ему чаевые и закрыла за ним дверь. Минут через пять я перестала дергаться и переживать. Через полчаса я поняла, что машина, передвигаясь явно быстрее автобуса, должна была бы уже давно домчать моего «жениха» до нашей временной обители. А через час, уверенная, что он таки заселился отдельно, я расслабилась и отправилась в душ.

Еще через полчаса я, как ни в чем не бывало, лежала ровно посреди огромной кровати с полотенцем на голове, вкусно пахла ароматами из пузырьков в ванной и работала. Вокруг меня были разбросаны книги, распечатки, кодексы и прочая литература, которую я притащила с собой на тот случай, если вдруг тут возникнут проблемы с интернетом. Это не будет поводом для оправдания, когда завтра мой доклад не будет готов.

Мирон вошел без стука. Дверь открылась, чуть ли не с ноги, ногой же и захлопнулась.

– Привет, Высоцкая. Как доехали? – спросил он, оглядывая номер.

Я молчала и смотрела на него исподлобья.

– Кровать у нас одна, я вижу, ты из-за этого расстроилась? – он зашел в ванную и продолжал вещать оттуда. – О! Да ты освежилась уже. Я тоже в душ, а потом вниз. Не возражаешь?

Я продолжала молчать. Мирон вышел из ванной через пару секунд, подошел ко мне, наклонился прямо над моим лицом, опираясь на руки, и произнес:

– Высоцкая, ты не могла бы на минуточку убрать свою корону в шкаф, свалиться со своего Олимпа и вступить со мной в диалог? Я тебе вопрос задал…

– Хорошо, – ответила я.

– Что хорошо? – переспросил он.

– Мы доехали ХО-РО-ШО, – по слогам и с пренебрежением ответила я.

– Уууу! – он снова заулыбался. – Рычишь, маленькая моя? А кусаться не будешь?

Я не выдержала, схватила подушку и со всей силы ударила ею Мирона по голове:

– Отвали от меня, придурок! И я не твоя!

Он засмеялся и отправился в душ. А я просто негодовала! Вывел! Он все-таки вывел меня на реакцию! Он этого добивается, причем я это вижу, но не могу держать себя в руках! Силу моего бешенства по отношению к нему в эти мгновения я не могла измерить. Я лежала и лихорадочно готовилась к его выходу. Репетировала в голове все возможные фразы, которыми я буду отвечать на его подколки. Я твердо решила больше не грубить, не хамить, не срываться. Ругательства и мат, роящиеся у меня в голове, я усилиями воли задвигала на задний план. И поза: лежать в кровати нельзя. Так у него есть преимущество, и он будет сверху. «Не сверху, а выше!» – поправил меня мой внутренний голос. Я вскочила и стала метаться по номеру, пытаясь занять более выгодную позицию, когда он выйдет. И репетировала, репетировала, репетировала.

Мирон вышел мокрый, в шортах и шлепанцах, с полотенцем на шее, даже не взглянув на меня, выкрикнул «буду у бассейна» и вышел из номера.

Дура! Ну, какая же я дура! Все эти его штучки так очевидны, а я на все повелась и прыгала тут по номеру как обезьяна с гранатой! Да что ж со мной такое? Где самая спокойная в мире карьеристка Виктория Высоцкая? Куда подевались ее уверенность и пофигизм? Как какому-то абсолютно постороннему мужчине удается в считанные секунды выбить у нее почву из-под ног?

Я закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. У меня есть цель и мне надо к ней стремиться. Побочные раздражители были в моей жизни всегда, но я умею собираться и не замечать их. И сейчас я это тоже сделаю.

Я вернулась в кровать, положила на живот ноутбук и продолжила готовить доклад. С чистой и ясной головой. Стряхивая с кончика носа Мирона каждый раз, когда мои мысли отвлекались от юриспруденции. Это давалось мне, на удивление, сложно и как замкнутом круге я продолжала беситься от собственного бессилия в данной ситуации. И вовсе не в помощь мне были радостные вопли отдыхающих и всплески воды, доносящиеся из распахнутой двери на балкон.

Я отложила в сторону ноутбук и вышла на небольшую террасу. Глазам открылся умопомрачительный вид на огромный голубой бассейн, который начинался прямо под моими окнами. И знакомый смех, и звук голоса заставили меня подойти к перилам. Ровно подо мной и чуть левее, а, учитывая второй этаж, практически у меня под носом, под двумя огромными зонтами в шезлонгах жарили свои тушки две русскоговорящие девицы. На одном из шезлонгов сидел Мирон. Он говорил, девицы смеялись, но лиц я не видела из-за зонтиков, а слов не могла разобрать из-за общего шума. А вот Мирон сидел так, что в любой момент мог заметить меня, и торчать на террасе просто так я не могла. Я пулей метнулась обратно в номер, бросилась к своей сумке и стала лихорадочно искать свою сигаретную заначку. Радостным возгласом отметив результат поиска, я так же молниеносно вернулась обратно, с удовольствием прикурила, оперлась на перила и стала оглядывать отдыхающих, превратившись в слух.

Но слушать уже было некого: одна из девиц в ярко-желтом купальнике, на огромных шпильках, придерживая одной рукой широкополую лимонного цвета шляпу, удалялась в сторону небольшой рощицы, цокая каблуками по кафелю. Мирон шел за ней метрах в десяти, ероша волосы на голове.

Я не могла себе самой объяснить, что я делаю на террасе, но мозг упорно отказывался возвращаться к работе. Парочка скрылась в рощице, а я продолжала курить и отказывалась анализировать собственное поведение. Докурив, я затушила сигарету, зашла в номер за следующей и снова вернулась на свой наблюдательный пост. Я рассматривала купающихся в бассейне и нежащихся на солнце туристов, косилась на рощицу и бесилась на саму себя.

После четвертой сигареты из рощицы вышла девица. Шляпу она держала в руках. Ноги явно заплетались. Когда она почти подошла к своей подруге, которая ожидала ее прямо подо мной, я смогла разглядеть даже свежую красноту у нее на коленках.

Мирон вышел чуть позже, но направился в другую от бассейна сторону, затягивая шнурки на шортах.

Нормальная такая скорость у товарища! Час! Всего час мы тут, а он уже ТАК оторвался!

«Высоцкая! Тебе-то какое дело?» – это был голос моей совести.

Никакого дела до этого наглого и похотливого самца мне нет. Я вернулась в номер и продолжила работу. И больше не думала о Мироне. Часа так в три по местному времени я решила, что неплохо было бы перекусить, и отправилась в ресторан. Правда, не зная, где он находится, я решила просто так пройтись вдоль бассейна и рассмотреть поближе «лимонную» девицу. Просто так. Девицы уже не было, но зато я наткнулась на Мирона, который вальяжно развалился в шезлонге у другого края бассейна и бросил мне вслед фразу, которую я не удостоила ответом:

– Что, Высоцкая, сигареты закончились? Угощайся, маленькая моя, – и он протянул в мою сторону открытую пачку.

Гад! Сволочь! Идиот! Мерзкий, противный, наглый, самоуверенный! Ненавижу!

Мысленно пережив эту маленькую трагедию, я совершенно невозмутимо пообедала в одиночестве и вернулась за работу к себе в номер. Никаких знакомых голосов под окнами не было до самого ужина. На ужин я пошла, когда уже начинало темнеть, почти за пятнадцать минут до его окончания. В ресторане я подсела к девочкам из моего отдела, в компании которых сидела симпатичная переводчица. Она начала нам рассказывать про приключения индусов в России, а мы смеялись так, что живот разболелся. И я почти забыла обо всех «трудностях» этого дурацкого дня. И про Мирона тоже. И про «лимонную девицу».

Вспомнила только, когда после посиделок в баре в продолжение ужина, шла в отель. Не могла не вспомнить, представляя одну кровать, себя и Мирона. «И лимонную девицу», – добавил мой внутренний голос.

В номере после моего отсутствия не наблюдалось следов моего «жениха». И я не знала, должно ли это меня успокаивать или настораживать. Как бы то ни было, я приняла душ и основательно запахнула халат, прежде чем выйти из ванной. Но Мирона так и не было.

Я погасила большой свет, включила ночник и села перед туалетным столиком, чтобы нанести ночной крем, когда дверь открылась, и в номер вошел Мирон. Он прошел мимо меня и от него пахло морем. Не разговаривая со мной, он снял шорты (я это наблюдала в зеркале) и отправился в душ. Так, нужно было срочно готовить оборону «брачного ложа». Проще говоря, спать с ним в одной кровати я не собиралась. Не хамить, не ругаться – просто попросить его снять себе другой номер. И все. Элементарно, Ватсон!

– Куда собираешься, Высоцкая? – выбил меня из моих планов его улыбающийся голос. – Гулять пойдешь?

– Нет, – спокойно ответила я, поднимаясь. – Я иду спать.

– А я пойду погуляю перед сном, – ответил он масляным голосом. – Ты ведь не против? А если захочешь, то сначала я расскажу тебе одну интересную сказку на ночь, после которой бы будешь спать крепко-крепко, маленькая моя…

– Послушай, – начала я, но он не дал мне ответить и вообще снова на корню загубил все мои благие намерения.

– Хотя, тебе, Высоцкая, тоже не помешало бы погулять. Смотреть, как гуляю я – это, конечно, очень интересно, но если ты сама попробуешь, тебе тоже понравится.

– Слушай, ты – идиот! Во-первых, у меня имя есть! Хватит мою фамилию трепать! А, во-вторых, я все твои сказки прекрасно знаю и мне все это не нужно! Ясно?!

– Уверена, что не нужно? – спросил он, приближаясь.

– Можешь не сомневаться! – выпалила я, отступая к стене. – Если тебе будет легче, считай, что я фригидная!

– Да? – хрипло усмехнулся он уже совсем рядом со мной. – Прям так уж и фригидная?.. На самом деле?..

На мне был только халат. Плотно запахнутый халат. И я отступала к стене. А он приближался. Халат меня не спас: как только я оказалась прижатой к стенке в прямом смысле этого слова, рука Мирона оказалась у меня под халатом и я мгновенно почувствовала его пальцы на своей коже как раз в том месте, где я только что тщательно сделала эпиляцию. Я не знаю, что на меня нашло, но я вдруг закрыла глаза, громко и глубоко вздохнула под напором его загорелого тела. Это длилось всего одно мгновение, но оно длилось почти вечность. Куча эмоций за это мгновенье пронеслась в моей голове…

– Мммм, да ты меня обманула, Высоцкая, – услышала я шепот возле своего лица. – Если ты фригидная, то эта дура в желтой шляпе сегодня собирала со мной апельсины в оливкой роще, чтобы накормить розовых драконов…

Мирон чуть отступил.

– Спокойной ночи, Виктория. Не бойся, я буду не ночевать здесь. Расслабься, разденься, успокойся и хорошенько выспись, маленькая моя, – произнес он бархатным и гипнотизирующим голосом.

Я стояла у стены и только она и помогала мне держаться на ногах.

Мирон ушел.