В том, что оно было сродни тем, что висят в допросных комнатах полицейских участков, девушка не сомневалась. По этой причине ей очень хотелось показать кому-то невидимому для неё язык, но вместо этого Инга демонстративно поправила взъерошенные волосы и направилась к выходу.

Вещи ей отдали все, она не постеснялась открыть чемодан и проверить. Однако, судя по всему, в одежде никто не копался. Уложить точно так же всё барахло, запиханное кое-как и комом (на корабле качественная укладка претерпела кардинальные изменения, когда понадобилась определённая кофта), не смог бы ни один профессионал шпионажа. Ноутбук тоже вернули. Правда, тут же предложили и отправить его в технический отдел на списание.

И в ценности совета сомневаться не приходилось!

Ведь то, что его разбирали и собирали вновь, Инга знала. Ну, не могло оно было быть иначе! Однако теперь стало намного понятнее, отчего Станислав Александрович расспрашивал, не осталось ли у неё каких-либо материалов, связанных Островом, и отчего он поморщился, когда она предложила перекинуть фотографии с жёсткого диска… Выглядел ноутбук так, как если бы на нём решили соорудить костерок для шашлыков.

– Что это с ним? – в шоке округляя глаза, не сдержалась от вопроса Инга.

Молодой паренёк (явно из программистов), что ранее принёс это чудо в запаянной пластиковой упаковке, смущённо поправил очки в тонкой оправе и тихо пояснил.

– Да перемкнуло, едва включили. Основательно. Вот и взорвался.

– Мать моя, – похолодела девушка, давая зарок больше никогда не работать с техникой лёжа на диване. Низ живота противно заныл от осознания беды, которая обошла её стороной. – Никто не пострадал?

– Ожогами и испугом отделались… Если сегодня на списание отдадите, то новую машину быстро выдадут. Позавчера партия пришла с отменными характеристиками. Их уже настроили и на учёт поставили, только ещё не распределили. Ловите момент.

– Воспользуюсь советом. Спасибо огромное!

Инга доброжелательно улыбнулась зардевшемуся от благодарности пареньку и взяла упаковку с покорёженным ноутбуком подмышку. Ей очень хотелось утрамбовать его в чемодан. Вот уж технике, в том состоянии, что она сейчас была, даже пробежавшее по ней стадо слонов ничем не грозило. Но совесть не позволила. Поэтому девушка завершила все оставшиеся дела, забрала у Олега Юрьевича пухленькую папочку и действительно зашла в здание через вход для обычных сотрудников. Технический отдел, который как оказалось был не в курсе оказии, с час выяснял, что же им делать с настолько повреждённым имуществом. Они бы и дольше провозились, но откуда-то, видимо сверху, последовал звонок с требованием перестать беспокоить руководство вопросами подобного характера. Так что Инга подписала заявление, акт приёмки и передачи, и получила в своё распоряжение тоненький, почти ничего не весящий ноутбук белого цвета. Его внешний вид тут же стёр всю горечь утраты многих личных файлов. За рабочие данные она нисколько не переживала. Те при хорошем соединении с интернетом синхронизировались с облачным диском, а потому их восстановление проблемы не составляло.

Мысленно Инга ещё немного и позлорадствовала. «Старожили» поговаривали, что поначалу абсолютно все данные попадали на общий сервер, но так как его объём был ограничен, то от корпорации по итогу последовал запрет на любую антирабочую информацию. И может в какой-либо из стран, где находились филиалы Stellimber Incorporated, это и возымело положительный эффект, но только не в России. Сотрудники тут же кисло поморщились. Никому из них не нравилось, что их переписки и снимки становились общественным достоянием ограниченного круга лиц, но, как выяснилось, ещё меньше их радовало полное отсутствие личной жизни на компьютере и телефонах, считающимися почти личным имуществом. Сначала многие старались научиться вести различную деятельность, используя минимум два устройства. И, как результат, вся работа перенеслась на домашние компьютеры и действительно личные смартфоны. Естественно, защита там была далеко не того уровня, что в корпорации, а потому в какой-то момент (уже при Инге) произошла утечка серьёзного исследования. Это стало началом перемен. С одной стороны, руководство поступило мудро, решив действовать для предотвращения повторения произошедшей проблемы пряником. Созданное второе пространство позволяло легко переключаться между режимами «работа» и «НЕ работа». Исчез и глобальный объём хранимых данных. Однако пропавшие материалы по Острову, которые Инга совсем не стремилась сделать собственностью Stellimber Incorporated, теперь пропали. Осталось только несколько фотографий, которые она перекинула мужу.

До дома она доехала на такси. Путешествовать на общественном транспорте после всех злоключений было уже превыше её сил. Водитель, к счастью, оказался молчаливым. Особых задержек за всё время пути тоже не возникло. Так что в конечный пункт назначения Инга прибыла довольно скоро. Она сунула водителю карточку для оплаты. Почти сразу на телефон пришло сообщение о списании средств со счёта, однако отчего-то этот звук принёс ей хорошее настроение. Наверное, она по нему просто-напросто соскучилась. Поэтому девушка с мечтательной улыбкой приставила ключ-код к домофону и после подъёма на лифте с удовольствием поставила чемодан возле двери квартиры. Рыться в сумке в поисках ключа не пришлось, Антон сам открыл дверь и тут же заключил жену в объятия.

– Пусти, – промычала она, ощущая, что подобная хватка запросто может сломать ей пару рёбер.

Муж наконец-то отстранился. Его карие глаза счастливо улыбались. Не зная, как ещё выразить свой восторг, он суетливо пригладил светлые волосы – привычка людей, начинающих лысеть.

– Ты чего не позвонила? Я уже переживать начал, что и сегодня не вернёшься.

– Не додумалась. Так спешила удрать, что не до звонков было.

– Инга, ну к чему ты как? – обиделся Антон. – Я же специально просил позвонить, встретить тебя хотел.

– Когда это ты просил? – удивилась она.

– Утром. Ты меня набрала, я и попросил. Ты ещё пообещала, что обязательно так сделаешь.

– Не помню такого, – нахмурилась девушка, но с лица эта тень ушла очень быстро. Она радовалась возвращению домой, а потому не хотела обращать внимание на любые неурядицы. – Может войдём уже внутрь? Бери чемодан. Я хочу сесть на свой любимый диван, вытянуть не менее любимые ноги и получить чай в любимой чашке от самого лучшего мужа.

– Хорошо.

Антон рассмеялся, поцеловал её ещё раз и пропустил в прихожую. Инга, не теряя времени, быстро разулась, повесила ветровку на вешалку и уверенно вошла в комнату. Однако, прежде чем осуществить ранее сказанное, замерла. От вида картины у неё защемило сердце. Непроизвольно Инга даже вытащила из кармана джинс платок Риевира и сжала его в руке так крепко, как если бы только такая соломинка могла удержать её в этом мире. В уголках глаз защипало.

– Ну как? – Антон подошёл сзади и обнял её за плечи. – Нравится, как повесил?

– Очень, – выдавила из себя она с хрипотцой.

Муж совсем не понял то состояние, в котором ныне она находилась. Собственные яркие эмоции затмевали для него всё происходящее вокруг. Поэтому он подтолкнул девушку к стеллажу.

– А все наши снимки теперь вот здесь. И представляешь, – Антон отошёл от неё и взял в руки одну из фоторамок. – В этой я обнаружил фото за фото. Но убрал ту, которая сверху была. Фотографий с Турции у нас много, а вот с Орска только эта распечатана.

– С Орска? Это база отдыха такая? – выдавила она из себя вопрос в попытке всё же отвести взгляд от картины. Однако тут же пожалела, что сумела посмотреть на мужа. Отчего-то он с недоверием уставился на неё.

– Инга, ты чего? Какая база отдыха? Город это. Во второй год знакомства ты меня к своей бабушке потащила. Я всё переживал, что еду в такую глушь, а это оказался лучший отдых в моей жизни.

– Какой бабушке? Ты о чём? – начала сердиться Инга. – Бабушка Нина всю жизнь в Москве прожила.

– Так я о Зое Александровне.

– Какой ещё Зое Александровне? – уже на полном серьёзе разозлилась Инга. – Принеси мне лучше чай, а? Пить хочу ужасно!

– Я о Зое Александровне Орловой, – настойчиво произнёс супруг. – О маме твоего отца.

– Слушай, хватит уже выдумывать!

Она резко развернулась и, взяв чемодан, разместила его на диване, чтобы было удобнее разбирать вещи. Такая деятельность напоказ утихомирила мужа. Он всё же пошёл на кухню, и вскоре оттуда послышалось шипение воды, нагреваемой электрическим чайником. Инга же, по размышлении, почти всю одежду бросила в корзину для грязного белья. Не то, чтобы она ощущала потребность в стирке, просто это позволяло несколько отсрочить возвращение перенёсших путешествие нарядов на полки и вешалки шкафа. Остальное легко нашло своё место в ящиках комода и в ванной. Поэтому чемодан вскоре вернулся к привычному состоянию сборщика пыли на антресоли.

– Вот и чай, – едва она закончила своё нелёгкое занятие, бодро произнёс муж.

Чай он подал ей на подносе, на котором расположилось блюдечко печенья в виде сердечек. Такая мелочь тут же приподняла ей настроение, и Инга даже расщедрилась на благодарность.

– В такие моменты я понимаю, что люблю тебя.

– Тогда садись на диван и вытягивай ноги. Помассажирую ступни.

– Нет, я определённо люблю тебя! – довольно заключила Инга, но тут же сникла, ощущая, как от лжи похолодело на сердце. Глаза непроизвольно посмотрели на журнальный столик, где остался лежать платок Риевира. Муж, видимо, проследил за её взглядом, потому что сам подошёл к столику. Он поднял платок и с интересом начал рассмотривать его помятую мягкую ткань и особенно вышивку.

– В этом месте рисунок другой, – указал внимательный супруг на один из уголков платка. – Напоминает некую замысловатую руну. Оберег какой-то на языке Острова?

«Или имя», – сделал предположение её разум, но вслух она постаралась как можно более беспечно произнести.

– Не знаю, если честно. Мне платок был нужен, а остальное как-то не интересовало на тот момент.

«И как люди умудряются изменять? Я вот тут без вины виноватая и то с тысячу полулживых объяснений!» – со злостью подумалось ей.

– Я его тогда себе возьму, а? Красивый.

– Нет, – решительно отказала девушка.

– Ты же такими не пользуешься. Только бумажными.

– Да, и поэтому хочу этот как салфетку под вазу использовать. Сам видишь, кругляш её дна не оттирается уже.

Она не поленилась встать и, взяв платок да аккуратно расправив его помятые края, расстелила его на низенькой тумбочке, предварительно поднимая огромную стеклянную высокую колбу с узким горлышком. Её Инга притащила ещё с учёбы и давным-давно использовала для цветов.

Супруг в смирении пожал плечами. Она же вернулась на диван и с улыбкой поинтересовалась:

– И где мой массаж?

Антон не стал перечить, а действительно приступил к массированию ступней. От удовольствия хотелось даже мурлыкать, а потому, когда руки мужа с лаской двинулись выше по её ногам, она искренне расстроилась. Ей абсолютно не хотелось никакой близости. Всё-таки мужское и женское желание были различны. Женщинам намного важнее настрой на занятие любовью нежели физическая потребность. А, несмотря на всю нежность, этот мужчина Ингу давно уже только раздражал. Однако испытываемое чувство вины заставило её почувствовать себя актрисой…

Чувство вины. Чувство ответственности перед обществом. Чувство долга перед супругом. Чувство беспомощности перед взятыми на себя обязательствами.

… Прекрасная комбинация для крепкого брака. Не так ли?

День двенадцатый. Вечер

Первоначальное волнительное ожидание ответа давно сменилось раздражительностью. Вчера Риевир даже обрадовался, что в служебке автобусной станции никто не остался на ночное дежурство, пользуясь тем, что некий лишившийся дома Владыка обещал за всем присмотреть. Обрадовался потому, что некому было наблюдать, как он бродит из угла в угол в надежде дождаться утра, добраться до интернета и вновь проверить почту! Нет, конечно, Риевир не только этим занимался. Он то начинал точить меч, то приступал к перебиранию снятого с одного из автобусов двигателя, то пытался отмыть копоть от чайника. В общем, делал всё и ничего, и при этом непоследовательно, суетливо, безрезультатно… Выспаться у него при таких занятиях и мыслях не получилось, зато довелось осознать, что, возможно, Остор оказался прав в своём решении перенести отплытие корабля на более раннее время. Парень сам осознал, что его симпатия оказалась чрезмерно глубока.

Горький червячок сумел прогрызть глянцевую кожуру спелого яблока, впился в сочную мякоть и повредил плод.

Рассудить, что вероятная глубина испытываемых им эмоций могла бы стать не столь огромной, если бы не осуществилось решение хоть как-то возобновить общение с Ингой, Риевиру при этом не довелось. Он только испытал огромное разочарование и озлобленность на весь мир, когда ответа в почте так и не обнаружил.

Любовь вопреки всегда воспевалась поэтами. Но вот безответное чувство походило разве что на страницы банального женского романа.

Однако думы в его голове в конце концов приняли наиболее верное направление и заключили, что некая девушка из большого мира изначально никаких отношений с ним поддерживать не хотела. И (от этого было особенно неприятно!) в целом оказалась права. В чём ему её обвинять?

Прежде всего, никаких романтических поощрений с её стороны никогда не возникало. У неё имелась своя и, наверняка, счастливая жизнь с мужем. Да и некий вероятный «любовный треугольник» на таком расстоянии друг от друга выглядел откровенной глупостью. У Инги имелся официальный запрет на любое новое посещение Острова, а он не мог Остров покинуть. Так что разум вновь и вновь твердил, что это очень и очень хорошо, что никто ему не ответил.

Однако сердцу всё равно было тоскливо! И потому, едва было принято очередное решение больше почту не проверять, к Риевиру подкралась крайне липкая и противная мысль.

«А что, если с ней что-то произошло?» – подумал он.

Отчёт Остора мог привести к любым последствиям. Может, дело завершилось не только рабочими проблемами? Ингу могли осудить или ещё чего-то. Может…

– Занят? – вместо приветствия спросил Стийер, едва кончик его длинного носа проник в кабинет Риевира.

– Минутка найдётся.

Долговязое тело приятеля тут же просочилось внутрь комнаты, и он плотно закрыл за собой дверь.

– У меня к тебе просьба есть.

– Какая?

– Может, найдёшь где ещё переночевать? Я бы сегодня сам подежурил.

– Хм, – даже поперхнулся от сказанного Риевир. – Вообще-то уже вечер, а гостевых предложений мне как-то не поступало.

– Могу с Нэвиром поговорить. Он мне ответную услугу должен.

Никаких моральных неудобств от предложения своему Владыке свалить куда подальше этот островитянин не испытывал. В этом был весь Стийер.

– Хм, а с чего это тебе так служебка понадобилась? Сабантуй какой-нибудь устраиваешь?

– Ага, – не стал отпираться тот, но подробнее объяснять ничего не стал, а потому Риевир, которому далеко как не хотелось ни с того ни с сего искать комнату для ночлега, решил, что без достойной причины уступать Стийеру не станет. Ни за что.

– Ух, тогда тебе меня не гнать, а приглашать надо. Чего я? Дурак, что ли, в компании не выпить? Я тоже хочу повеселиться, – улыбка на его лице сменилась угрозой. – Или тебе моё общество вдруг разонравилось?

– Не, просто в этой компании ты третий лишний будешь. Я с Тийритэ условился там, – приятель с самодовольной улыбкой показал жест, откровенно объясняющий, чем он планирует заниматься. – Так что извини, но все приглашения отменяются.

Не сказать, чтобы служебка подобного никогда не видывала. Парни все там работали молодые, жёнами обзавестись успели немногие. Сам Риевир одно время тоже пользовался предлогом дежурства, чтобы проводить ночи с Лэйетэ наедине. Но их встречи продлились недолго. Девушку слишком рано призвал Храм, и она выбрала путь служения. В считанные дни её лицо покрыли старушечьи морщины, а чёрные густые волосы поседели. А вскоре она и погибла, сдерживая Хозяина Острова.

Риевир печально вздохнул от собственных тяжёлых воспоминаний и с подозрением уставился на Стийера. Его насторожило то, какое имя тот назвал. Этот гуляка ни с кем никогда не завязывал длительных отношений, а Тийритэ…

– С Тийритэ? Ты не хвастаешь часом? – с сомнением произнёс он. – Она же та ещё недотрога. И вы с ней никогда не ладили.

– Она намекнула, а я поддержал.

–Да ну. Ты это серьёзно, что ли?

– А чего такого? Может, надоело ей какого-либо принца из книжки ждать? Решила на деле всех героев испытать и остаться с самым способным!

От собственной шутки Стийер рассмеялся. Риевир же не стал докапываться до дел двух взрослых людей, хотя интуиция отчётливо просигналила ему о неких неурядицах с девушкой. Как-то странно она вела себя в последние дни.

День тринадцатый. Около шести утра по местному времени

Антон всегда причислял себя к жаворонкам, а Ингу к совам. Поэтому то, что жена сумела без будильника проснуться раньше его, могло бы и удивить, если бы не то, как это произошло. Супруга неожиданно резко села на кровати и истошно завизжала во весь голос.

– Нет! Нет! Я хочу выбраться отсюда! Нет! Выпустите меня! Выпустите!

– Тихо, родная. Тихо! – он щёлкнул переключателем ночника и суетно обнял Ингу.

От света жена открыла глаза, но вместо того, чтобы испуганно прижаться к нему в поисках утешения, лишь изумлённо и даже с неким подозрением уставилась на него.

– Чего тихо-то? – с возмущением осведомилась Инга. – Я храпеть, что ли, научилась? Ты чего меня так будишь?

Её слова заставили Антона потерять дар речи. Смутные подозрения, что последствия поездки на Остров всё же имеют место быть, приобрели новое подтверждение. Вчера он совершенно случайно подловил Ингу на некоторых моментах, о которых нормальный человек вряд ли бы забыл. Но тогда Антон списал всё на длительный эмоциональный стресс. Просмотренные им медицинские отчёты откровенно успокаивали нежели приносили тревоги. Поэтому подозрение улеглось на покой.

… До такого вот события.

– А что тебе снилось? – ответил он вопросом на вопрос.

– Вообще не помню. Сколько там времени?

– Без десяти шесть.

Мысленно Антон уже раздумывал, была ли у Инги просто ретроградная амнезия или всё же ретроантероградная. С подобным он, как педиатр, ни разу не сталкивался, а потому путался в точном определении. Всё же забытый ночной кошмар скорее относился к конкрадному типу амнезии нежели к антероградному. Однако озвучивать свои вероятные диагнозы вслух Антон, благоразумно, пока не собирался.

– Тогда, пожалуй, лучше просыпаться. Всё равно надо через сорок минут вставать и тебя на работу собирать. А так чего-нибудь повкуснее на завтрак приготовлю, – Инга погладила его по щеке и после чмокнула в губы.

«Всё же ретроантероградная», – с ужасом заключил Антон и, мягко отодвигаясь, доверительно произнёс вслух.