Тот, лениво облокотившись на спинку стула, рассеянно и как-то снисходительно слушал ее незамысловатый рассказ.
Никита, завидев меня, расплылся в довольной улыбке. Поднявшись со своего места, он отодвинул стул, приглашая меня присесть.
Томно-вальяжный Кайрат, лениво развалившийся до этого на стуле, как-то весь подобрался. Черты его лица как-то заострились, становясь угловатыми. Внимательный взгляд вновь принялся шарить по моему лицу.
Я нервно сжала вилку. С таким соседом по столу и кусок в горло не лезет. Я перевела раздосадованный взгляд на своего жениха.
Словно почувствовав мое волнение, он отложил столовые приборы. Преувеличено внимательно посмотрев на часы, Никита громко сказал:
– О, а время-то уже вечернее!
Кайрат прищурился, словно хищный орел, но тут же добродушно улыбнулся.
– И правда, в хорошей компании время быстро летит.
«Ну, конечно!» – про себя съязвила я.
– Молодым хочется приватной обстановки, – произнёс Кайрат. Его не большие масляные глазки пошло сверкнули.
Я суетливо начала рыться в сумочке, лишь бы чем-то занять руки и не смотреть на этого до ужаса неприятного типа. Выудив телефон из узкого кармана легкого клатча, я включила звук.
Наташка все еще что-то лепетала, заискивающе глядя в лицо обеспеченному сирийцу.
Фу, неужели этот боров ей и правда нравится?!
Как хорошо, что у нас с подругой разные вкусы на мужчин. От этой мысли я даже усмехнулась.
Надо же, удивительно, но Наташке Никита внешне не нравился. Почти все девочки нашего потока были влюблены в голубоглазого стройного блондина. Точнее, все, а кто нет – просто не сознавались. Подруга же жарко заверила, что блондины совсем не в ее вкусе.
Честно говоря, я только рада была такому исходу. Столько историй про то, как две подруги потеряли дружбу, не поделив мужчину. Я с гордостью улыбнулась, глядя на весёлую бойкую подругу. Нет, уж в ком-ком, а в Наташке я всегда была и буду уверена.
На улице, довольно сухо попрощавшись с Кайратом, я быстро приземлилась на заднее сидение спортивной машины Никиты. Успев заметить, как Кайрат недовольно поджал свои полные губы, когда я успела увернуться от его прощальных объятий, я усмехнулась. Старый развратник! Включив негромко музыку в салоне автомобиля, я наконец-то расслабилась.
Ещё минута и Никита оказался рядом. Недовольно посигналив Наташке, что уже писала на обрывке какой-то бумажки свой номер телефона, он недовольно фыркнул. Я ошарашенно наблюдала, как подруга отдает клочок бумаги Кайрату и, задорно прокричав «До встречи!», направляется к нашей машине. Вот дурная! Она что, не видит, какой он скользкий тип?! Не говоря уже о том, что ей в отцы годится! Я передернула плечами, что не укрылось от взгляда Никиты.
– Замёрзла, родная?
Мне ничего не оставалось, как только кивнуть. Не скажу же я, что меня тошнит и практически выворачивает от его знакомого. Серебристый «Nissan» плавно двинулся по дороге. Опытные уверенные руки Никиты плавно поворачивали руль. Я слегка нахмурилась и, не выдержав, заметила:
– Никит, ты выпивший. Может, надо было вызвать такси?
Блондин мягко улыбнулся и опустил ладонь мне на колено. Пальцы жарко сжали его, нежно массируя.
Я даже немного растерялась. Обычно Никита такой сдержанный. Он никогда не давил на меня, зная, что я смущаюсь или мне не комфортно. Этим он меня и покорил.
– Ну, что ты, в самом деле? Полбокальчика вина – это так, баловство, – попытался он меня успокоить.
Растеряно пожав плечами, я подняла глаза и встретилась взглядом в зеркале заднего вида с глазами Наташки. Явно застав ее врасплох, я успела заметить горькую складку у ее губ. Но стоило мне моргнуть, как ее ярко-красный сочный рот уже растянулся в усмешке.
– Ну, что вы, голубки, все не намилуетесь? – ее голос прозвучал неестественно, надломлено.
Это заставило меня обеспокоено присмотреться к ней. Брюнетка судорожно сжимала свою сумочку. Глаза подруги странно поблескивали, словно в них скопились непролитые слёзы, готовые вот-вот хлынуть потоком.
«Перепила, что ли…» – с тревогой подумала я, откидывая прядь волос, что ветерок из приоткрытого окна кинул мне на лицо. Видя то, как дрожит подбородок подруги, я поняла, что тут что-то серьёзнее, чем алкоголь. Скинув ласкающую мою коленку руку, я посмотрела в возмущенное лицо Никиты.
– Остановись!
– В смысле?! – удивился парень. – Посереди дороги?!
Я обеспокоено посмотрела на Наташку, что прикусила костяшки своих пальцев.
– Да остановись ты, кому говорю?! – мой голос зазвенел от гнева. – Натке плохо!
Злобно чертыхнувшись, Никита бросил уничтожающийся взгляд на Наташку, но все же послушал меня и свернул к обочине.
Не обращая внимания на сопение блондина, я перелезла на заднее сидение.
Наташка уже ревела белугой, периодически икая.
– Выйди, Никит! Нам надо поговорить, – я насколько раз провела в успокаивающем жесте по голове подруги.
Никита поджал губы, от чего они стали сплошной линией, громко вздохнул и, открыв бардачок, вытащил пачку сигарет.
Сосредоточившись на подруге, я только по хлопнувшей двери авто поняла, что парень оставил нас наедине.
– Ната? – мягко позвала я.
Оторвав, наконец, руки от лица девушка шумно утёрла нос ладонью.
Перегнувшись на своё сидение, я вытащила из сумочки влажные салфетки и протянула их подруге.
Она замерла, кривя рот со смазанной помадой. Спустя момент, все же взяла их и шумно высморкалась в салфетку.
– Наташ, ну ты чего? Что случилось-то? – аккуратно начала я, боясь вновь спровоцировать всплеск эмоций со стороны подружки.
Та подняла на меня заплаканные с потёкшей тушью глаза и вдруг четко сказала:
– Дура ты! – всхлипнула она и обняла меня за шею, крепко сжав волосы на затылке, пробормотала куда-то мне в шею, обжигая горячим дыханием кожу. – Добросердечная дура…
В это мгновение громкая телефонная трель заставила Наташку чуть ли не подскочить на месте. Она чертыхнулась и принялась рыться в сумочке с леопардовым принтом.
Я заметила, как у Никиты залегла складка раздражения меж бровей. Он уже открыл было рот, как Наташка выпалила, протягивая мне свой простенький кнопочный телефон:
– Вик, твоя бабуля!
Я взяла телефон из рук подруги.
– Извините, – и, соскочив со своего места, быстро удалилась из залы.
Не люблю разговаривать по телефону при ком-то и уж тем более, нет желания делать это под бдительным оком Кайрата Нуртасовича. Оказавшись на просторном балконе-террасе, куда меня проводил вежливый официант, я быстро перезвонила бабушке. Уже после первого гудка в динамике послышался взволнованный голос:
– Вика! Вика?!
Я испуганно подобралась.
– Да, бабуль, это я! Что случилось?
На том конце провода послушалось шуршание и облегчённый вздох.
– Не могла до тебя дозвониться! Полчаса звонила, – обеспокоено ответила старушка, от чего я виновато прикусила губу.
– Прости, ба. У меня наверно на беззвучном стоит. Все хорошо, не переживай.
– Ну, как не переживать, Вика? – словно не слыша меня, продолжила бабушка. – Времена сейчас такие. Это мы могли пойти ночью хоть в поле танцевать, а сейчас что…
У меня перед глазами встало обеспокоенное, сухонькое лицо своей бабушки Нины Петровны. Морщинистая кожа, впалые щеки, седые скрученные в гульку волосы, но при этом поразительно глубокие зелёные глаза. Когда-то эти глаза были полны огня и задора, но после гибели моих родителей этот свет погас.
Как говорила бабушка, теперь она живет только ради меня. Мой отец был единственным ее сыном. Для бабы Нины его смерть стала непосильным ударом.
Я не сразу заметила изменения, но они появились в бабушке, но вначале были почти незаметны. Она забывала выключить свет, когда выходила из дома или же кран на кухне. В итоге я испугалась, что в один из дней она просто-напросто забудет о работающей газовой плите. Сколько таких случаев с одинокими стариками… Их не сосчитать.
Поэтому после гибели родителей моим первым решением было съехать из большого двухэтажного, но теперь такого пустого дома, где меня мучали отголоски прошлого в неказистый небольшой бабушкин дом. Пусть он далеко не тянет на современный коттедж, но его кирпичные стены, прокрашенные белой краской, синие ставни и не совсем ровная крыша стали для меня пристанищем. Именно в такие моменты вспоминалась поговорка, что в родном доме и стены лечат. А этот дом мне был родным, ведь здесь я провела все своё детство. Из года в год каждое лето я приезжала сюда, чтобы побыть с бабулей.
– Крадут, насилуют… Изверги! – послышался сквозь пелену воспоминаний голос бабушки. – Прости, Господи! В это время опасно женщиной родиться! – в трубке послышалось бормотание.
Должно быть, бабушка молилась. В последнее время, она все чаще стала делать это, находя успокоение в общении с Богом.
– Ну, бабуль! Все же хорошо, – попыталась я успокоить бабушку Нину.
– Ты когда домой-то придёшь, стрекоза? Не нагулялась ещё? – вероятно, бабушка немного успокоилась.
В конце концов, вот она я – жива, здорова, не в рабстве.
– Ба, мы в кафе с Никитой и Наташкой. К девяти буду, не переживай, калитку открытой оставь.
Тут бабушка громко ахнула и запричитала, что забыла к соседке зайти. Та ей обещала свежего молока с фермы привезти.
– Телефон включи, а то мое старое сердце не выдержит в следующий раз.
Заверив бабушку, что обязательно включу звук, я поспешила за столик. К моему удивлению, раскрасневшаяся от хорошего вина Наташка, что-то весело щебетала Кайрату.
«Ооо, этому столику больше не наливать!» – подумала я, сжимая ее округлые все еще подрагивающие от всхлипов плечи.
– Конечно, пить столько вина с этими козявками… Не удивительно, что ты так окосела, – пренебрежительно сказала я, имея в виду запеченные мидии. – Натка! – я слегка отодвинулась от неё, обхватывая ладонями ее влажные от солёных слез щеки. – А, давай, рванем к бабушке моей?! – брюнетка моргнула и удивлено приоткрыла рот. – Ну, а что? У бабули пюрешка, соленые огурчики… Кайф! Давай, Наташ!
– Ты ж с Никитой хотела побыть, – недоверчиво пробубнила она, шмыгая носом.
Нотки грусти в ее голосе заставили мое сердце сжаться. Наташка, всегда думает, что она у всех на последнем месте. Что сказать, сирота…
– Да что Никитка? – уверенно произнесла я. – Скоро поженимся, и каждый день будет маячить перед глазами, – я улыбнулась, увидев, как глаза Наташки блеснули надеждой. – Ну, все, решено. Едем к бабуле! – я успокоилась, заметив как глаза Наташки, уже не такие колючие, как были во время истерики, загорелись привычным теплым светом.
Должно быть, отпустило.
Щелкнула дверь автомобиля, и на сидение плюхнулся Никита.
– Ну, что? Поехали? – он перевёл с меня на Натку раздражённый взгляд.
– Да, Никит, – я вернулась на прежнее место – с ним рядом и прикусила губу, наблюдая, как жених завёл автомобиль и тронулся с места. – Никита, – начала я, как сапёр, прощупывающий осторожно почву под ногами.
– Ммм? – мягко промычал парень, возвращая руку на мое колено, обтянутое желтым сарафаном.
Я положила сверху свою ладонь и начала неспешно перебирать его пальцы. Заметив, как дрогнул уголок губ у блондина, которому явно пришлась по душе моя легкая ласка, я задумалась. Впервые мелькнула мысль о том, что я ведь и правда часто холодна с женихом. Что там – часто, почти всегда! Виновато поморщившись, я продолжила:
– Отвези нас, пожалуйста, к бабе Нине.
Он резко взглянул на меня. Пальцы правой руки судорожно сжали руль, да так, что побелели костяшки пальцев.
– Я думал, мы поедем ко мне хотя бы на часок. Мы не виделись почти четыре дня, – недовольным голосом начал он.
Нервно заёрзав на сидении, я мягко проговорила:
О проекте
О подписке