Глава 2

Оливия

Взбегаю наверх и запыхавшись влетаю в свою комнату. Опираюсь спиной на дверь. Грудная клетка сдавлена так сильно, что вдох сделать тяжело.

Комната Скайлера находится в другой части этажа, но легче от этого мне не становится.

Понимаю, что рассказывать родителям нельзя, чтобы не вызвать гнев уличного парня, но и молчать не выход.

Что, если он решит нас обокрасть или чего хуже привести сюда своих друзей отморозков?

Одно только воспоминание о них приводит меня в панический ужас.

Так. Резко отхожу от двери и начинаю выхаживать по комнате.

Нужно мыслить рационально. В тот вечер Скайлер по сути помог мне. Да, оправдывать его глупо так как телефон мой и серёжки он даже не попытался мне вернуть, но ведь не тронул. Если бы он был такой ужасный, он бы тогда как минимум поиздевался надо мной. А он спас. Не дал им поступить со мной грязно. Правильно? Правильно.

А сейчас и вовсе не узнал. Что это значит? Что возможно ничего плохого и не случится. Я буду молчать и ничего не скажу маме с папой. Нужно только приглядывать за ним на всякий случай. Быть на чеку, так сказать.

Возможно, он оценил поступок моих родителей и его совесть не позволит ему обокрасть дом, в котором он теперь живёт.

Уже в более спокойном состоянии я вечером спускаюсь к ужину. За пару часов морально подготовилась к встрече. Все же нам теперь часто пересекаться, и если я всякий раз буду дёргаться, он воспримет это как страх с моей стороны.

Для себя я решила, что буду дружелюбной. Раз уж он меня не узнал, то и мне проще будет. Сделаю вид, что рада ему и постараюсь наладить отношения. Такому человеку, как Скайлер всяко лучше быть другом, чем врагом, а сама тем временем вотрусь к нему в доверие и буду пристально наблюдать за каждым его шагом.

Вся моя уверенность тает, едва я сталкиваюсь с ним на входе в кухню. Инстинктивно торможу и с неестественной улыбкой пропускаю парня вперед.

– Присаживайся, – мама указывает Скайлеру на стул, рядом с моим.

Вероятно, здесь менее безопасно, по ее мнению, потому что с другой стороны стола сидит Зак, а уж он представляет собой бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любой момент.

Мы одновременно садимся, чиркаясь друг о друга плечами.

Парень переоделся. Сейчас на нем потертые свободные джинсы и простая черная майка без рукавов.

– Ну что, за нас? – громогласно произносит папа, беря в руку стакан с соком. – Добро пожаловать в семью, Скайлер!

Мы стукаемся стаканами, а мама в сердцах прикладывает руку к груди, обведя взглядом всех присутствующих за столом.

– Спасибо, что исполнил мою мечту, Патрик, – кладет ладонь папе на руку и крепко сжимает.

Зак показательно фыркает, а Скайлер кивает, не одарив нас даже крошечной улыбкой. На маме правда чуть дольше взглядом останавливается, будто транслируя ей какой-то свой ответ.

Интересно, он вообще счастлив, что у него появился дом и семья? Так и не скажешь, что слишком нам благодарен, или испытывает какие-то теплые чувства.

Мама так старалась сегодня. Готовила весь ужин сама. И мясо и гарнир, салаты. В обычные дни на кухне заведует миссис Грант, потому что у мамы довольно много работы, но когда она хочет произвести впечатление на гостей, или просто доставить удовольствие тому, кого пригласила на ужин, то становится за плиту самостоятельно.

– Ммм, курочка, – довольно тянет Эйдан, откусывая кусочек запеченной в специях ножки, – моя любимая.

Я исподтишка поглядываю на Скайлера, молчаливо поедающего свою порцию курицы с картошкой.

Наверное, это стереотипы так сработали, потому что я почему-то ожидала, что он может быть голоден до разного рода еды и набросится на нее, как голодный зверь. Парень же ест довольно неторопливо, не набивая рот, как показывают обычно в фильмах про голодных детей.

Надо меньше смотреть и читать.

– Хлеба? – потянувшись за кусочком, я предлагаю один и ему.

Он согласно кивает.

– Спасибо.

– Ты уже освоился? – решаю привести свой план в исполнение и наладить контакт, так сказать.

– Да.

Отвечает коротко, даже не прекращая жевать.

Только вблизи я замечаю какие у него на самом деле крупные плечи. В футболке этого заметно не было, а вот открытая майка не оставляет простора воображению. Руки сильные, перетянутые тугими венами. На правом запястье потертый кожаный браслет, а на шее металлическая подвеска, каждый раз звякающая, стоит парню склониться к тарелке.

Любопытно, она что-то значит или это просто украшение?

Скайлер поднимает на меня взгляд, и я понимаю, что всё это время не скрывая рассматривала его. Улыбаюсь, пряча за улыбкой долю смущения и принимаюсь за салат.

– Ты, наверное, нормальную еду впервые ешь? – доносится пренебрежительно со стороны Зака.

У меня чуть вилка не выпадает.

– Зак, – одергивает отец грубо.

– Скайлер, не обращай внимания, – вступается мама, глазами показывая брату, чтобы тот угомонился.

– Если понятие «нормальная» в твоем понимании включает курицу, то нет, – спокойно отвечает парень, откидываясь на спинку стула.

Я думала, он как минимум разозлится, но парень выглядит скорее скучающим, чем рассерженным. Подносит большой палец к губам и без стеснения собирает ими с кончика жир перед тем как протереть руки салфеткой.

– А ну расскажи что за меню было у вас в интернате? Интересно прямо, как пируют тамошние жители, – хамит брат.

– Разнообразное, – утоляет его любопытство Скайлер, открыто принимая конфронтацию.

– Ну, например? Фуагра, красная рыба, икра? – видно, что Зак специально издевается, даже руки на груди сложил в ожидании.

– Если ты думаешь, что дети в интернате едят отходы, оставленные такими как ты, то сильно ошибаешься.

– Какими это такими как я?

– Зак! – цедит сквозь зубы папа, исподлобья наблюдая за набирающим обороты спором.

Скайлер прищуривается, а у меня этот прищур откликается в теле ледяной дрожью. Я слишком хорошо его помню. Недобрый, холодный. Сглатываю, осознавая на что способен этот человек. Наверное, если он захочет, ему ничего не стоит подстеречь где-то Зака и популярно объяснить ему кто какую пищу ест.

Он собирается что-то ответить, когда вдруг вступается мама, явно понимая, что если сейчас Скайлер скажет что-то нелицеприятное, ужин на этом закончится.

– Мальчики, я прошу вас давайте спокойно поедим, – искренне просит, – Я так старалась. Зак, Скайлер, пусть этот вечер для всех нас останется в памяти как первый проведенный вечер вместе. И пусть он будет полным взаимопонимания и уважения. Пожалуйста.

Мне даже жаль ее становится. Мама всегда принимает происходящее близко к сердцу. И засранец Зак это знает. Мог быть хоть в присутствии нее вести себя по-человечески.

Скайлер отталкивается спиной от стула и молчаливо возвращается к ужину.

Облегчённо выдыхаю, стараясь как можно быстрее выдумать новую тему для разговора, чтобы хоть как-то сгладить неприятность, когда Зак добивает:

– Ок, за такими, как я вы не доедали, а за кем доедали? За своим директором и учителями?

Стол вздрагивает и приборы на нем подскакивают на пару сантиметров вверх, с громким звоном опускаясь обратно. Это папа не выдержал и хлопнул по столу. Эйдан ойкет от неожиданности, я дергаюсь, отмечая как при этом напрягается Скайлер.

Скулы на его лице заостряются, плечи словно деревенеют. Парень медленно переводит взгляд на моего глупого брата, и мне нехорошо становится от того, что в нем читается. Будто даже энергия вокруг тяжелеет, а воздух нагревается.

Холод под кожей пробегает.

Я как никто знаю на что способны воспитанники интерната. Прочувствовала это на себе. Поэтому за брата страшно становится.

– Встал и пошёл за мной, – гремит папа, со скрипом отодвигая стул по полу.

– Да что я такого сказал?

Зак фыркает, проделывая то же самое и первым вылетает из гостиной.

– Извините, – бросает папа перед тем, как отправиться следом.

– Вы кушайте, – лепечет мама, вставая, – Скайлер, пожалуйста извини. Этого больше не повторится.

И спешит вслед за ушедшими папой и братом.

Как только мы остаемся втроем, повисает тягостная тишина. Звук стрелок, висящих на стене часов оглушает. Тик-так. Тик-так.

Я исподлобья наблюдаю за тем, как Скайлер медленно и тяжело выдыхает, но сказать ничего не могу. Слова будто в горле застряли непроходимым комом.

Привыкший к выходкам Зака, Эйдан вдруг начинает звенеть вилкой по тарелке, наминая ужин. Мой хороший, хоть кто-то не обращает внимания на ссоры. Скайлер тоже спустя несколько секунд берется за лежащий на тарелке хлеб. Отрывает кусок и кладет в рот.

– Прости его, – протолкнув ком, решаюсь на то, чтобы хотя бы попытаться оправдать брата и спасти его от возможного наказания, – ему тяжело дается мысль, что он теперь не единственный старший среди нас.

Скайлер хмыкает, не удостаивая меня более развернутого ответа.

– А у тебя есть брат или сестра? – как лучик ясного солнца комнату озаряет голос Эйдана.

С благодарностью смотрю на него, потому что попросту не знаю как сама бы справилась с этой напряженностью в воздухе.

– Нет.

– А если бы были, их бы усыновили мои родители?

– Да.

– Эээх, жаль, что у тебя их нет. Представляешь, Лив, если бы нас стало еще больше? Мы могли бы заменить целую команду по баскетболу, – вскинув вилку вверх, парирует мечтатель.

Я улыбаюсь.

– Ты прав. И это была бы самая лучшая команда.

Уверяю его с широкой улыбкой, которая уже через секунду замирает на губах. Скайлер смотрит на меня слегка вскинув бровь. Обычно таким взглядом смотрят на детей, которые сказали какую-то глупость.

Хмыкает и покачав головой, возвращается к еде.

– Что? – вопросительно веду плечами.

– Ничего.

– Нет уж говори. Я что-то не так сказала?

Парень поворачивает на меня голову.

– Прозвучало так пафосно, как – будто я в диснеевском фильме оказался, где в конце обязательно будет счастливый конец, а птицы перед финальными титрами запоют о том, как прекрасна жизнь.

– А разве нет? По-моему, она и так прекрасна.

Говорю прежде, чем успеваю обдумать сказанное.

Скайлер прищуривается.

– Не всегда.

Из взгляда серо-голубых глаз исчезает даже та мимолетная легкость, что успела мелькнуть за последние несколько секунд.

Черт. Я ведь имела в виду совсем не то, о чем он мог подумать. Такая себе девочка, живущая в особняке рассказывает как прекрасна жизнь парню, что всю жизнь провел в интернате и зарабатывает тем, что обворовывает прохожих. Дааа, Лив, браво. Сложно придумать нечто более идиотское.

– Ну… да, – запинаюсь, пытаясь оправдаться. – Но ведь ты сейчас здесь. Это хорошо.

– Смотря для кого.

Тоже факт. Черт. Мой язык без костей меня вечно подводит.

Пока я придумываю себе достойное оправдание, Скайлер молчат доедает свой ужин, встает и уходит.

– Он обиделся на нас? – перегнувшись через стол, шепотом спрашивает Эйдан.

Я неопределенно оглядываюсь как раз в тот момент, когда парень накинув ветровку, выходит из дома.

– Надеюсь, нет.