– Так и есть, – рассмеялась Ку, – да и ты, командир, цветешь. Даже прическа другая.

– Зиту нравится заплетать мне косички, – пожала я плечами, стараясь сделать вид, что меня не задевают легкие смешки подчиненных.

– Слушайте, – вмешалась в разговор Ала, – наших красавчиков до утра из шатра не выпустят, так чего нам скучать? Пойдемте на танцы сходим!

– Да тебе-то куда? – фыркнула в ответ Массима, – ладно я или там командир присмотрим себе по мальчику, а вы с Ку себе уже полный комплект выбрали.

– Да ладно, – похоже Ала была в настроении повеселиться с последствиями, – мои так и не решили, кто будет старшим, так что подыщу себе мальчика покрупнее, для равновесия.

В общем, посмеявшись и, потыкав друг друга пальцами, решили действительно сходить на танцы.

Их устраивали на специальной площадке, огороженной стенкой из камней высотой в человеческий рост. Внутрь пропускались только неженатые юноши. Женщины наблюдали за танцами с трибун. Это было и развлечение для юнцов, и возможность показать себя потенциальным невестам.

Зрелище, надо сказать, было очень привлекательное: на ограде горели факелы, молодые мальчики в ярких разноцветных рубашках и покрывалах выстроились в круг и принялись хлопать в ладоши под аккомпанемент зурны и барабанов. Когда ритм ускорился, и кровь быстрее побежала по жилам, первый смельчак шагнул в круг.

Розовые ладони вспорхнули вверх, раскрываясь как цветки. Кончики покрывала, зажатые между большим и указательным пальцем, спорхнули следом, открывая гибкую фигуру с длинной талией и скромно опущенным лицом. Через миг ткань опустилась на место, а юноша крутанулся на месте, отходя в сторону. Следующий стягивал покрывало медленно. Сначала показалась рука, потом плечо, наконец, коротко мелькнуло лицо и снова скрылось под покрывалом.

Танцы можно было назвать ярмаркой женихов, но многие дамы приходили просто полюбоваться милыми скромными юношами в традиционных одеяниях. Им дозволялось обнажать только руки и торс, и то на короткое время, равное трем хлопкам ладоней, и от мелькающих гибких талий, изящных рук и длинных шей замирало сердце.

Я сидела на трибуне, с интересом рассматривая танцоров. Алатина рядом взвизгивала всякий раз, как очередному юноше удавался особенно сложный трюк с покрывалом или красивый пируэт, а меня больше интересовали те, что отличались более крепким сложением.

В дороге на мужей ложится значительная часть домашних хлопот. Служанки конечно помогут, но их мало. На период кочевья наемники стараются вернуться к семьям, чтобы помогать в пути, а рабство Мать не поддерживала.

Наконец я присмотрела себе парочку юношей постарше. Таких редко выбирают в мужья – высокие, ширококостные, должно быть, они уже не первую неделю приходят сюда в надежде, что их выберут в мужья молодые девушки из небогатых семей. С такими мужчинами хорошо строить дом, разводить скот и ловить рыбу. Для красивых детей и приятности глазу выбирают других, более утонченных.

Масс, к удивлению многих, запала на сущего сверчка – худющего парнишку с оленьими глазами. Рядом с крупной фигурой моей копьеметательницы он выглядел ребенком, но боевую кошку это не смущало – она кинула ему цветок и решительно заявила, что завтра же зашлет сваху.

Мы не удивились – Массима всегда славилась скоростью решений и упертостью в них. В отряде даже развлекались над новичками, отправляя их переубеждать в чем-либо нашу пантеру. Тех, кому удавалось это непростое мероприятие, быстро назначали командирами.

Ку лениво скользила взглядом по кругу, но, кажется, ее взгляд ни на ком не задерживался. Впрочем, Куири всегда умела преподносить сюрпризы. В итоге мы досмотрели танцы, и Массима отправилась вылавливать в толпе сваху, а я пошла к шатру за Зитом. Прежде чем засылать надежного мужчину с отличной репутацией к родителям женихов, нужно обсудить это решение с уже имеющимся мужем.

* * *

Малик неспешно трусил на ослике вдоль побережья. Синие тряпки, скрывающие лицо и фигуру, сперва раздражали, но потом он оценил их возможности – ткань отлично защищала от ветра и соленых брызг, а когда он свернул на обычную дорогу, и от пыли. Кроме того, завидев мужчину в синих одеждах определенного кроя, все путники вежливо кланялись ему, точно знатной леди, и это немного развлекало Малика, несмотря на раздражение.

Но чем дальше он уезжал от земель клана Лисанны, тем сложнее было выдерживать пристальное внимание и насмешки. Он подумывал прикупить другую одежду, но пока вдоль дороги стояли только мелкие деревушки, да дорожные стоянки, там легко можно было купить крестьянскую одежду или поношенную с чужого плеча, и Малик понимал, что в чужой он будет чувствовать себя хуже, чем в этой, выбранной для него с заботой и вниманием.

Пересекая границу, он все же снял одеяние супруга воительницы и натянул привычные штаны и рубашку, купленные в придорожной лавке. Через неделю, скромно и незаметно Малик добрался до родного дома.

Просторный двор кланового поместья, окруженный домами и домиками, навевал воспоминания. Здесь было так же шумно и зелено. Везде носились детишки, стучали молотки, перекликивались женщины. Он замер, впитывая в себя эту мирную картину, радуясь возвращению в родной дом.

Когда он подошел ближе, его узнали. Кое-кто выбежал навстречу, а увидев, что Малик вернулся один, некоторые женщины прикрыли рты платками, готовясь зарыдать. Пришлось весело улыбнуться и помахать рукой, успокаивая нехорошие подозрения соклановцев насчет Зита.

Отец и мать встречали блудного сына в просторном холле кланового дома. Малик всматривался в дорогие лица, и на миг в его голове промелькнуло сожаление, что здесь нет Лисанны. Нет Зита. Они с братом были близки, а Лисанна успела проникнуть в его мысли, пока он ехал на родину.

– Малкольм! Ты вернулся, – отец посматривал на сына спокойно, а вот мать поглядывала с подозрением.

Зит всегда был ее любимцем, а Макольм считался слишком буйным отпрыском, и доставлял близким много хлопот.

– Да, отец, – ответил сын с легким поклоном.

– Твой поиск был успешным? – отец был главой клана, и хорошее мнение владыки волновало его больше, чем пропажа одного из полудюжины сыновей.

– Да, отец. Я нашел принцессу, и привез правителю письмо от нее, – Малкольм старался говорить коротко, зная, как раздражают отца пространные речи.

– А Зит? – глава клана смягчился и поинтересовался пропажей.

– Остался там, присмотреть за принцессой, – Малик все еще говорил спокойно, но внутри нарастало разочарование.

Он вернулся из поиска, который был приравнен к смерти. Привез результат, а его холодно поприветствовали в дверях и только. Но это был еще не конец беседы:

– Хорошо, отдохни сегодня, а завтра поезжай в столицу, король ждет, – распорядился глава, переглянувшись с леди.

– Да, отец! – сохраняя на лице невозмутимость, Малик удивился сам себе.

Почему он ждал большего? Только потому, что Лисанна приняла его и брата куда любезнее, хотя они были для нее чужаками? И провожала его теплее, хотя не успела даже узнать его как следует. Избаловался. В клане всегда ценилось общее, а не частное.

Закончив разговор, лорд и леди ушли, оставив Малика на растерзание прочих родичей.

Его закружило каруселью новостей, вскриков, слухов. Он с трудом вырвался и сбежал в мужскую купальню. Там было спокойнее. Он отмылся, поел с дороги и, стараясь избегать встреч, добрался до своей комнаты. Прежде они делили ее с братом, сколько он себя помнил, теперь же в постели лежала девица в одной сорочке, провокационно раздвинув ноги.

– Мээээл, – протянула она, призывно улыбаясь и протягивая к нему руки, очевидно ожидая, что он прямо с порога кинется в ее объятия.

Пару месяцев назад он бы, наверное, так и сделал. Тяжелая дорога, потом вкусная еда, ванна и теплая девушка под боком – вот счастье воина, всегда считал он. Но почему-то старательно заплетенные рыжие косы, белая кожа и зеленые глаза уже не манили его как прежде. Да и тело выглядело слишком нежным, мягким, слишком…слабым?

– Обри, что ты тут делаешь? – устало спросил Малик, благоразумно останавливаясь на приличном расстоянии от постели.

– Твоя невеста вышла за другого, вот я и пришла тебя утешить, – улыбнулась незваная гостья.

– Планируешь занять освободившееся место? – хмыкнул он, – учти, мой поиск не закончен.

– Неважно, ты же все равно вернешься, – чарующе улыбнулась она в ответ, – я слышала, как глава хвалил тебя за ужином.

– Обри, – Малик устало сел на скамью, заваленную его несвежей одеждой. – Я пятый сын. Кроме этой комнаты и оружия у меня ничего нет. Я обычный воин, каких десятки даже в этом клане. И я не хочу тебя. Найди себе мужчину посговорчивее.

Обри раздраженно вскочила с кровати, одернула сорочку и собралась выбежать из комнаты, но Малик вдруг насторожился и перехватил ее в дверях. Одно движение руки, скользнувшей по груди с потемневшими сосками, и мужчина нехорошо прищурился:

– Понятно, хотела вручить мне чужого младенца?

Девушка в слезах выбежала за двери, а сын главы клана упал в кровать, морщась от запаха влажных простыней и плесени. Похоже, на их возвращение не надеялись – в комнате не убирались, не топили, не проветривали. Малкольму стало горько. В них не верили. Клан просто отщипнул кусок себя, заплатив «королевский налог» жизнями двух молодых мужчин и забыл о них. Он понимал отца, но горечь все равно подступала к сердцу.

Сон долго не шел к нему, несмотря на усталость. Ему вдруг подумалось, что Лисанна сейчас может носить его ребенка. Пока это незаметно, но, когда он вернется, она будет точно знать. Хотя Зит… с ней остался Зит. Ревность к брату, которого он прежде считал половинкой себя, отозвалась неприятным чувством «под ложечкой». К рассвету он все же уснул, вспоминая воздух, пахнущий морем и пряностями, крепких темнокожих женщин, и блестящие волосы Лисанны, раскинувшиеся по его плечам.

Подняли его рано. В большой кухне, пахнущей дымком от только что затопленных печей, луком, тестом и убежавшим молоком, его встретила служанка матери, подала миску с холодной кашей, кувшин с водой и кусок хлеба. После еды она же вручила ему новый комплект одежды, расшитой узеньким серебряным галуном.

– Леди просила вас не портить одежду, господин Малкольм, чтобы предстать перед Его Величеством в приличном виде, – сказала пожилая женщина с поклоном.

– Благодарю, Ватона, я возьму это с собой и переоденусь уже в столице, – ответил Малик, соблюдая вежливый тон.

Он знал, что любое его слово станет известно леди, а со временем и отцу, но страшно хотелось метнуть миску с кашей в стену, отбросить дешевый камзол и выругаться.

– Доброго вам пути, господин, – женщина еще раз поклонилась, подозрительно глядя на сжавшийся кулак мужчины, и отошла к столику, заваривать утренний чай для многочисленного семейства клана псов.

Другие служанки молчаливо скользили по дому, делая вид, что не замечают мужчину, недовольно глядящего в тарелку. Все они были скромно прикрыты длинными платьями, передниками и платками, только их натруженные руки выдавали нелегкую жизнь.

Малкольм глянул на них и грустно улыбнулся – очень уж разительно отличался от привычной клановой жизни тот мир, в котором он побывал. И пах он тоже иначе. Оставив на столе тарелку с кашей, мужчина вышел из кухни, забрал свои вещи и двинулся к тракту. Похоже, привычная жизнь окончательно осталась позади.

* * *

Дорога до столицы заняла около трех дней. Малкольм не спешил, он думал, решал, что стоит рассказать правителю, о чем умолчать. Его ослики мирно трюхали по дороге, и под слоем пыли было трудно отличить воина клана от обычного крестьянина или ремесленника, везущего на рынок свою работу. Это его и спасло.

Когда навстречу промчались всадники на добротных, но неприметных конях, он лишь поморщился – волна пыли накрыла его с головой. Протерев лицо рукавом, он еще больше пожалел о защитном шарфе, который прикрывал его лицо первую часть пути. Но останавливаться не стал. Через некоторое время те же мужчины проехали назад, снова осыпав медленно плетущихся осликов пылью.

Когда стемнело, он был рад встретившемуся на пути трактиру. Пропыленная дорожная одежда была той самой, которую он прикупил на границе. Камзол с вышитой собачьей головой – знаком его клана, дорогое оружие, обувь и сунутый ему Лисанной кошель с деньгами он, как бывалый путешественник, упаковал в непроницаемый кожаный мешок, а мешок завернул в простую дерюгу. Теперь же, в паре часов езды от столицы он собирался привести себя в порядок, надеть новый камзол и явиться во дворец в приличном мелкому дворянину виде.

Купальня была еще свободной и по-летнему слабо протопленной. Мэл снял одежду, и вручил ее прачке, которая тут же закинула его белье и рубаху в котел, а штаны, чулки и куртку в корыто.

– Завтра к утру будет готово, господин, – пробормотала она, начиная крутить одежду длинной палкой.

Малкольм одобрительно улыбнулся и вручил девушке несколько медных монет. Она спрятала их в мешочек под передником, потом покосилась на его плечо, украшенное родовой татуировкой, и прошептала:

– Господин, прикройтесь, с ночи ищут знатного лорда с таким знаком на плече.

– Спасибо, красавица, – замирая от осознания, проговорил Мэл, – найдется рубаха на продажу?

Прачка покопалась в большом старом сундуке и выудила поношенную, но целую рубаху нужного размера. Вручив спасительнице еще монетку, мужчина скрылся в купальне, собираясь быстро смыть дорожную пыль и подумать.

Выходит, кому-то не понравилось то, что он нашел принцессу. И этот кто-то ждал его в родном клане, а едва он, вымотанный длинным путем, уснул, в столицу отправили весть. Это не король, ведь ему было бы достаточно прислать приказ в клан и его бы не выпустили из дома. Но это кто-то из приближенных Его Величества, ведь организовать такое быстрое прочесывание дорог может лишь могущественный и небедный человек.

В предбаннике раздался шум, и Малкольм быстро смыл пену, натянул рубаху, обернул чресла простыней и вышел, стараясь держаться скромно. Как хорошо, что от длительной поездки на унылом осле мышцы отвыкли от привычного разворота плеч, свойственных всадникам и воинам!

Присев в углу, Пес начал неторопливо одеваться, прислушиваясь к разговорам небольшой компании из пяти человек. Те срывали пропотевшую, пропахшую конями одежду, и ругались сквозь зубы на неуловимого лордишку, который пропал где-то в пути.

– Да его поди собаки в свое логово зазвали, – хохотнул рыжебородый крепыш, судя по татуировкам и амулетам наемник с севера.

– Или бабы подолом замели, – поддержал его второй, такой же высокий, но смуглый и худой, – говорят, он из поиска вернулся, так кровать всю ночь скрипела.

Мэл насторожился. Его кровать действительно скрипела всю ночь – старое дерево в нетопленой комнате отсырело от дождей, а потом рассохлось в жару, так что его долгие попытки уснуть заставляли стонать кровать и пол почти до утра. Выходит, шпион был совсем близко? Тут мужчины заметили незнакомца и замолчали. Малкольм вышел, унося в руках пыльный плащ, чтобы наемники думали, что он экономит на чистке и стирке.

Ночью он вновь почти не спал, обдумывая возможности проникновения во дворец и наконец, нашел решение, в очередной раз мысленно поблагодарив Лисанну за предусмотрительность. Поутру он сел на ослика и медленно потрюхал в сторону городских ворот. Спешить было некуда. Погоня умчалась на тракт на рассвете, перепугав служанок, и обругав конюхов. Некоторое время у них уйдет на прочесывание тракта, а тем временем Малкольм надеялся отыскать помощников для своей непростой задумки. Если верить поговорке, в столице можно было найти все, а то, что найти не удавалось, непременно обнаруживалось на «Тихой» улице.

Все сложилось, как и было задумано, хотя и с оговорками. Для начала Мэл отыскал в столице несколько старых знакомых и незаметно понаблюдал за их домами. Подозрения подтвердились – его искали. Тогда он сменил тактику – отыскал скромную текстильную лавку, купил несколько рулонов синей ткани, иголки, нитки, и нанял швею. Пока женщина шила одеяния по предоставленному образцу, он отправился на «Тихую» улицу за тем, что можно было отыскать только в столице.

Пройдясь по мостовой туда-сюда, он выбрал пару высоких мальчишек и одного, скромно одетого бородатого мужчину почтенной внешности. Полчаса переговоров за столиком маленькой пивной, пара монет, и все согласились прийти в трактир, чтобы выслушать задание и заработать. После Пес еще походил по городу, сбрасывая возможную слежку, затем свернул на улицу, называемую «Служилой». Маленькие домики на этой улице предоставлялись стражникам, лакеям и всевозможным сторожам и охранникам королевского дворца.

В этом переулке жили не только действующие стражники, но и те, кто по старости или увечью не мог уже исполнять свои обязанности. Там у Малкольма жил друг, точнее, родич. Риал из клана Псов был самым быстрым и сильным в их роду, он хорошо усвоил все приемы, первым научился двуручному бою, и когда приехали вербовщики, набирающие людей в королевскую стражу, он уехал с ними. А года через три пропал.

Его мать очень переживала за сына. Искала, волновалась, писала письма его друзьям. В итоге Риал отозвался – его ранили во время нападения на дворец. Он закрыл собой кого-то из знати, но рана была так тяжела, что он полгода не вставал с постели. За верность и службу ему оставили домик на улице Стражей, да крохотную пенсию.

Несмотря на все случившееся с ним, Риал не унывал – набрал мальчишек из соседних домов и гонял их, обучая владению мечом, правильной стойке на посту и умению носить доспехи, не уставая. Родители платили ему достаточно, чтобы покупать еду, иногда менять одежду, да раз в месяц позволять себе вечер с пивом и веселой девицей в местной таверне. К нему-то и заглянул Мэл, купив на рынке для маскировки корзинку с овощами.

Старый приятель его не узнал, а когда узнал, выразительно нахмурил светлые брови:

– Тебя ищут, ты знаешь?

– Я знаю, – Малкольм постарался не делать резких движений, даже после ранения Риал мог пришпилить его к воротам как бабочку одним броском тяжелого боевого кинжала. – Поверь, не совершил ничего плохого. Просто привез королю письмо от его потерянной дочери.

– Так это правда? Ты ее нашел? – Риал был несказанно изумлен.

В столице только ленивый не знал о предсказании, а уж дворцовый стражник мог перечислить все толкования и версии пропажи девочки. Многие друзья и соклановцы считали, что отправка близнецов в поиск – это верная смерть. Прежде во дворце никто не верил, что принцесса найдется. Так чего опасались? Подделки? Или все же знали, что девочка жива?