Шустрый мальчишка, подобранный мною в племени, в котором властвовали мужчины, с радостью кинулся исполнять мое распоряжение. Его мать забили посреди торговой улицы, а за него самого мне пришлось отдать его отцу пару мужских серег с жемчугом. Мать не ругала меня, за такое бестолковое приобретение, но напомнила, что как хозяйка я должна буду найти ему хорошую жену, и не обидеть приданым.

Зит и Малик без возражений скрылись в доме, а я наконец смогла расслабиться и, отдав распоряжения слугам, сбежала в любимую нашу таверну.

Девчонки уже были там, сидели, мрачно уставившись в кружки. Я плюхнулась на лавку и махнула подавальщику, чтобы и мне принес кружку перебродившего сока гийи.

– Как вам замужняя жизнь? – спросила я.

Массима поморщилась, Алатина тяжело вздохнула, а Куири выругалась.

– Понятно, у меня примерно так же, – я глотнула и предложила: – Жалуйтесь, боевые кошки, жалуйтесь.

Массима начала первой:

– Засели с утра у зеркала, и все еще прихорашиваются! – буркнула она, поправляя непривычную повязку на голове.

Я хмыкнула. Из всех нас Масс была самой нетребовательной к одежде и собственной внешности.

– Не переживай, детка, зато они позаботятся о твой внешности, – постаралась я утешить соотрядницу. – Вижу, тебе по-другому причесали волосы, и даже руки умастили маслом.

– Кей сказал, что мои ладони слишком жесткие, – пожаловалась она недовольно, и залпом допила кружку.

Продолжила Куири:

– Мои мужья уволокли подарки в шатер, пересчитали и заявили, что нам мало подарили на свадьбу, – воительница закатила глаза и с хрустом разгрызла панцирь краба.

Она не любила роскоши, и равнодушно относилась к вещам и деньгам, так что мужья нанесли существенный урон ее чувству справедливости.

– Тоже польза. Я смотрю, тебя приодели, и даже пояс кистями украсили, – похвалила я, но Ку только продемонстрировала мне неприличный знак и вернулась к своей тарелке.

– А у тебя что? – спросила я у Алатины, – твои ведь – братья, значит, привыкли жить вместе.

– Угу, – буркнула лучница, – с утра устроили драку за право быть первым мужем.

– Так назначь старшим четвертого, – предложила я, откусывая кусочек вяленой рыбы.

– Попробовала, тогда братья объединились и побили его, – уныло сказала Ала.

– Мдааа, и придумать ничего не могу, – признала я, запивая слишком соленую тарань.

– А у тебя как? – спросила Ку, сбрасывая меланхолию.

– Ничем не лучше. Один строптив и груб, придется вернуть его родителям, а второй то ли слишком себе на уме, то ли слишком привык подчиняться старшему брату, назначать его старшим мужем неразумно. Да еще и оба мои мужья иноземцы, и не имеют приданого.

– УУУУУУ, – дружно протянули девчонки, сочувствуя мне.

В общем, мы немного посидели, попивая холодненькое пиво, заедая все это жареными креветками, крабами и соленой рыбкой, а когда вокруг неожиданно стемнело, собрались расходиться по домам. Сначала завели домой Массиму.

Очаровательные пухлощекие юноши в синих тюрбанах выскочили из шатра и, причитая, потащили воительницу к огромной бадье с согревшейся за день водой. Самый крепенький и важный из них задержался и вежливо поблагодарил нас за доставку супруги.

Следующей домой попала Куири. Ее супруги выскочили на улицу, возмущенно шепча о бешеных расходах, порванной одежде и грязи на обуви. В итоге они утащили Ку в шатер, забыв поблагодарить нас.

Алатина шла домой неохотно, и стремительно трезвела.

– Держись, подруга, – подбадривала я ее, – все не так страшно! В конце концов, покажи им, кто в шатре хозяйка, стукни кулаком по столу…

Эти слова мне самой казались бредом – приличная взрослая женщина не устраивает дома дебошей, разве что в таверне разойдется с подругами, или на боевых плясках разгорится кровью переплясать давнюю соперницу вот и наставят они друг другу синяков. Бить мужчин без повода у нас вообще считалось дурным тоном, но были исключения, были. Однако бледнеющую на глазах «боевую кошку» хотелось утешить, вот и несла я всякую чушь.

К моему удивлению, ее мужья вышли встречать жену дружно и молча. Поклонились мне, подхватили Алу под руки, а один из них отправился провожать меня. Впервые почувствовала себя неловко. Меня, боевую кошку, командира полусотни провожал мужчина! Жуткое ощущение! Однако мои попытки отказаться от сопровождения были подавлены мелодичным и почтительным:

– Простите воительница, я должен убедиться, что ваши супруги не волнуются за вас. Мужчинам вредны такие переживания!

Крыть было нечем. Наоборот стоило порадоваться, что Але повезло с мужьями – заботливые, чувствительные и даже не ворчат на то, что мы засиделись за пивом! Интересно, как встретят меня?

* * *

Возле моих шатров было тихо, только внутри гаремного шатра горел огонек. Муж Алатины подвел меня к граничной веревке и громко сказал:

– Храбрейшая из храбрых, госпожа Лисанна прибыла домой!

Я только хотела сказать:

– Тсссс, – и свернуть к своему личному шатру, как из палатки выскочили Зит и Малик.

А этот-то что тут делает? Удивилась я мысленно. Зит приобнял меня, помогая стоять, не шатаясь, а Малик серьезно поблагодарил мужа Алы, и даже дал ему какую-то подвеску в благодарность. Я едва не хихикнула – прям образцовый муж!

– Ладно, мальчики, – выдыхая аромат пива в смеси с рыбой, сказала я, – как видите, мы с девчонками немножко посидели, утомились, пора мне спать. Доброй ночи! – я начала разворачиваться к собственному шатру и едва не упала.

Шипя сквозь зубы, Малик развернул меня и шикнул на брата:

– Тащи ее к нам! Сейчас ведь блевать будет!

Зит, ворча, выполнил распоряжение:

– Так чего в шатре пачкать? – удивился он, подставляя мне прохладную медную чашу, в которую я с удовольствием уткнулась лбом.

– Ага, принцесса, воительница и дочь местной правительницы страдает от перепоя у всех на виду. Да про нас завтра каждая собака лаять будет, какие мы нерадивые мужья! – яростно, но абсолютно верно сказал Малик.

Зит замолчал, а я опять удивилась – похоже, Малик был отличным воином, раз за такой короткий срок сумел узнать так много о наших обычаях. Меня уложили на простое одеяло, подобные я закупала для слуг, и укрыли еще одним, улыбнувшись, я задремала, прислушиваясь к бурлению в животе и тяжести в голове.

Плохо мне стало к утру. Между жуткими спазмами и кружками теплой воды с лимоном я утешила мужей:

– Не переживайте, через недельку старшие мужья для молодежи праздник устраивают, вы там тоже наклюкаетесь.

Оба братца дружно фыркнули, а я порадовалась их единодушию. Все-таки они удивительно похожи, мои мужья из чужих земель. Вот сейчас дружно бурчат, заваривая чай, пристраивая мне на лоб мокрую тряпку. Без лишних слов наводят в шатре порядок… Может Малик и не уйдет. Вот только мне все равно придется выбирать еще двух мужей – Мать свои слова на ветер не бросает.

* * *

К полудню мне полегчало. Малик взял пару монет из подарков, сходил на утренний рынок, купил свежей рыбы и наварил густого супа с пряными травами. Я лежала на подушках, под раскрытыми полами шатра, цедила бульончик, чувствуя, как отпускает похмелье, и посматривала на мужчин вполне благожелательно. Между тем Малик неспеша собрал две переметные сумы – одну с едой, вторую с водой, и демонстративно встал надо мной, уперев руки в бока. Я хихикнула, ну вылитый сварливый муж, читающий нотации после женской гулянки!

– Принцесса, я уезжаю!

Он говорил решительно и негромко, словно ждал, что я отменю свои слова, но я только помахала рукой, мысленно благодаря Мать за опыт общения с иноземцами. Этот мужчина не гаремный цветок, мое желание опекать его будет воспринято жестко. Пусть едет на встречу своей судьбе. Отпускаю!

– Прошу вас, сильнейшая из сильных, – с трудом, но мужчина изобразил поклон, – напишите несколько строк своему отцу, чтобы мне поверили, что я отыскал Вас. Если король решит, что я не выполнил свой долг, меня изгонят!

– Тебе всегда есть куда прийти, – отмахнулась я от его переживаний, – шатер у меня большой, и брат будет рад тебя видеть. Я уже говорила, я не ваша пропавшая принцесса.

Воин упрямо боднул головой воздух, отметая мои возражения. Даже синий тюрбан и повязка на лице, не скрывали его упертого желания вернуться в привычный мир на своих условиях. И я была ключом к этому возвращению. Мне стало интересна причина такой настойчивости и я решила уточнить:

– Скажи мне, Малик, только ли долг зовет тебя в твою страну?

– У меня там остались родители, – глухо проговорил он, – клан, невеста.

– Вот как, – я озадачилась, – но зачем ты согласился на брак со мной, если у тебя уже есть невеста?

– Она отвернулась от меня, когда узнала, что я ухожу в поиск, – признался мужчина. – Я надеялся заслужить ее прощение после возвращения, но сам сделал это невозможным.

– Ты теперь супруг принцессы, разве в вашей стране это не ценится? – я даже приподнялась с подушек, от удивления, – поверь мне, многие уважаемые женщины в наших землях, будут добиваться твоего внимания и приглашать в свою постель, узнав, что ты мой муж.

Голубые глаза Малика неожиданно зло прищурились:

– И ты уступишь меня им, принцесса? – спросил он таким тоном, что жена посуровей уже перекинула бы наглеца через колено и «поучила вежливости».

Я так же зло прищурилась в ответ:

– Если мужчина возвращается к семье после брачной ночи, он свободен. На него может претендовать любая воительница, у которой хватит добычи заплатить выкуп. А еще свободным мужчинам всегда рады в портовых тавернах, – почти выплюнула я.

Да слухи об уходе супруга не сделают мне чести, так что я не удержалась – намекнула. Вернула отравленную стрелу тому, кто послал ее в меня перед тем, как сдался на милость победительницы. Малик видимо тоже вспомнил, как назвал меня в брачном шатре, и краска бросилась ему в лицо. Квиты! Пусть сражаться с мужчинами недостойно, однако не вернуть такой дротик я не могла.

Мы тяжело дышали и метали друг в друга сердитые взгляды. Ситуацию разрядил Зит. Он звякнул подносом с медными чашечками, стукнул крышкой чайника и разлил по бокалам ароматный напиток:

– Не ссорьтесь, – попросил он. – Брат, я буду ждать твоего возвращения. Только прошу тебя, сохрани в тайне наш брак с принцессой.

– Почему? – буркнула я, отпивая обжигающий губы напиток.

– Малика могут убить за это. Для твоего отца, госпожа моя, Лисанна, ты – маленькая девочка, пропавшая много лет назад. А для его советников – лишь монета в политической игре. Брак принцессы – это всегда политика, а ты выбрала сыновей захудалого клана, да еще и сразу двух.

– Понятно, – проблема мне была ясна, – у нас так женят сыновей, а дочерям дают возможность выбрать тех, от кого они хотят рожать дочерей, – сказала я и наткнулась на пару изумленных взглядов.

Чувствую, скоро я к ним привыкну, к моим странным мужьям.

* * *

К вечеру Малик все же уехал. Я убедила его уезжать в одеянии женатого мужчины.

– Можешь сказать, что женился здесь ради сохранения тайны, но не говори на ком, – посоветовала я на прощание, и добавила к еде и воде мешочек монет и длинный кинжал, которыми у нас пользовались рыбачки. При умелом обращении он заменял короткий меч.

Братья обнялись напоследок, а потом Зит вернулся в шатер, чтобы скрыть от меня неподобающие, по его мнению, слезы. У нас же мужчины, напротив, не стеснялись плакать, а проводы могли превратить в целое представление с рыданиями, причитаниями и раздиранием одежд. Так что я была даже рада такой скромности оставшегося в одиночестве мужа.

Несколько дней после свадьбы мы с Зитом привыкали друг к другу. Молодоженам давалась целая декада на устройство жилища и решение бытовых проблем, так что я постаралась снабдить гаремный шатер всем необходимым. Для этого пришлось идти на базар с Зитом. Это было испытанием. Всюду толкались мужчины, шумно обсуждали товар, перекрикивались через головы других покупателей и громко торговались, сбивая цены.

Для порядочной женщины поход на рынок – проблема, а уж для воительницы – настоящий ад! Поэтому я старалась выбирать товар у степенных торговок, не обращая внимания на стреляющих глазками неженатых мальчишек.

Завидев мои боевые браслеты и тяжелый серебряный пояс, они тут же принимались кокетливо выпячивать губы, вилять крепкими задницами и призывно улыбаться. Я с трудом сдерживала раздражение. Неужели они не знают, что родить дочь можно лишь от разумного спокойного мужчины, готового нести тяжесть беременности и родов вместе с женой? Да каждый достойный мужчина мечтает о детской палатке рядом с гаремным шатром! А о чем могут мечтать эти пустые кокетливые мордашки с подведенными глазками и намазанными губами?

Зит вначале очень веселился, рассматривая продавцов и покупателей. Солидные мужчины с тяжелыми корзинами в руках, иногда с детьми, быстро идущие женщины в приличных одеяниях замужних дам, обходящие территорию стражницы… Он крутил головой, и не будь на нем плотного покрывала, наверняка тыкал бы пальцем и удивлялся. Пришлось его одернуть и напомнить, что даже молодой муж должен вести себя скромно.

Мы выбрали новую красивую посуду (муж в дом – красота в дом, приговаривала торговка, пакуя миски и кубки в корзину), инструменты, ткани для одежд. Забывшись, я спросила у Зита:

– Каким рукоделием ты занимаешься? Тут есть ряд с нитками и бусами…

– У себя дома я неплохо работал с кожей, – ответил муж, и стало видно, как он покраснел под накидкой.

Мы свернули к лавке, полной инструментов. Я накупила разных пробоев, кривых ножей и долот. Работа над сбруей, как и резьба по дереву или камню считалась женским делом, но некоторые мужчины умудрялись резать очаровательные вещички из кости или рога. Мой муж иноземец, ему простят необычное увлечение, особенно если он в нем искусен.

Последние ряды были забиты мужчинами – здесь торговали сладостями и украшениями. Продираясь через толпу, я нервничала. Необходимо было купить «корзинку жениха», полную сладостей, украшений и лент, но у меня разболелась голова, хотелось вынуть меч и провести тяжелую тренировку, такую, чтобы пели мышцы и пот струился по телу.

Неожиданно Зит взял меня за руку и погладил, успокаивая:

– Лисанна, – прошептал он, – давай уйдем.

– Надо купить корзинку жениха, – криво улыбнулась я в ответ.

– Забудем о ней, – Зит мягко сжал мою руку и потянул в угол, перекрытый палатками с трех сторон.

Здесь было неожиданно тихо, а муж, встав спиной к толпе, сдернул накидку и сам поцеловал меня. Было непривычно, внутри щекотало возбуждением – мы в двух шагах от базарной толпы, а мне сладко от его поцелуев. Усталость ушла, кровь живее побежала по жилам, тогда Зит прикусил мою губу и прошептал:

– Вернемся домой, моя принцесса, хочу доставить Вам удовольствие.

В его голосе было такое обещание, что я невольно стиснула его плечи, потом разжала руки, опасаясь сделать больно, и снова сжала, вспомнив, что мой супруг не хрупкий мальчик из хорошей семьи. А Зит подался вперед и снова впился губами в мой рот, отметая привычные мне схемы, в которых юноше предписывалось краснеть, смущаться и робко подставлять губы, снизу вверх глядя на супругу или возлюбленную.

Время за поцелуями и смелыми ласками летело незаметно. Корзинку мы все же купили, когда почтенная седовласая стражница заглянула в наш угол и громко хмыкнула:

– Молодожены!

Пришлось оправить покрывала мужа и собственный халат, нацепить маску спокойствия и выйти в толпу. Спокойная улыбчивая женщина, с вышитыми на одеянии знаками семи дочерей, продавала «корзинки жениха» у самого выхода. Мне понравилось ее спокойствие, и я взяла сразу две.

– Зачем вторую? – шепнул Зит.

– Малику, – улыбнулась я в ответ.

Наша ночь после похода на базар стала незабываемой – Зит впервые сам ласкал меня, нежно целуя и облизывая мои потаенные местечки. В ответ я любила его так, что он закусывал губы и стонал в полный голос, вызывая одобрительные смешки прохожих. Молодоженам многое прощалось, а уж славная воительница была просто обязана довести супруга до стонов, приятных женскому уху.

Через несколько дней после нашей свадьбы, Зита официально пригласили на вечеринку мужей. Он расспрашивал меня, что там будет, но я и сама знала немногое:

– Это официальное мероприятие. Мужья Матери племени поздравляют юношей, вступивших в новую жизнь, вручают им подарки, дают советы и наставления. Еще на этом же празднике делают татуировки тем, кого жена выбрала первым мужем.

Зит схватился за лицо.

– Не бойся, поскольку ты пока единственный, тебе татуировка не полагается, только рисунок специальной краской. Это не так почетно, но точно не больно.

– Боли я не боюсь, – слегка обиделся Зит, – просто татуировка на лице слишком заметна, значит, я не смогу увидеть родителей, – в его голосе слышалось сожаление.

– Почему не сможешь? – удивилась я, – зимой, когда племя уйдет в кочевье, можем навестить твоих родных.

Зит расцвел и, отбросив тяжелые мысли, принялся выбирать наряд. Традиционно женатые мужчины носили оттенки синего, но в одеяниях было много нюансов. Например, чем больше у супруга было девочек, тем больше краски использовалось для ткани. Однажды я видела мужчину в одеянии почти черного цвета – оказалось, что у его жены двенадцать дочерей! Соответственно, если рождались только мальчики, одеяние могло стать почти белым.

Мы перебрали покупки и подарки, отыскали просторное платье и отрез хорошей синей ткани на тюрбан. Зит оделся сам, но потом я стала настаивать на украшениях, а муж упорно отказывался от них, так как они казались ему слишком женственными.

– Зит, ты мой единственный муж, и если ты появишься на празднике без украшений, все сочтут меня скупердяйкой! Отцы начнут прятать от меня сыновей, и мне гораздо сложнее будет найти еще двух мужей.

Парень сразу надулся:

– Тебе нас мало?

– Не в этом дело, – вздохнула я, – вы чужеземцы, не знаете наших обычаев, а через пару месяцев начнется кочевье. Женщины будут охранять караваны с оружием в руках, а на плечи мужчин ляжет забота о детях и животных. Тебе будет очень тяжело одному.

– Я сильный, и с животными обращаться умею, – все еще обиженно сказал Зит, – да и детей у нас еще нет.

– Поэтому тебя привлекут кормить сирот или нянчить младенцев в большой семье, а ты даже шатер собирать не умеешь. Поверь, помощь тебе не помешает.

Муж попытался возражать, но я подняла руку, останавливая его:

– Я обещала это Матери за возможность Малику уйти.

И Зит замолчал. Ему было больно, что Малик ушел, оставив его, хотя он понимал необходимость этого ухода. Больше насчет украшений супруг не спорил.

Я не стала прокалывать ему уши, обычно это делалось после рождения ребенка, просто надела серьги на край тюрбана, как подвески, украсила его руки тонкими звенящими браслетами, а шею ожерельем из крупных жемчужин, перемежаемых голубыми камнями в цвет его глаз. Напоследок добавила вышитые туфельки без задников и красивый серебряный пояс с кистями.

Разодетый, словно сын самой Матери, Зит отправился на праздник. Из предосторожности я проводила его до шатра на берегу, в котором уже собирались гости. Немало женщин привели своих мужей сами, не доверяя слугам. Мы постояли с ними, любуясь закатом, обсудили нравы и характер современных мужей, а потом разошлись, тревожно посматривая в сторону шатра – такое количество молодых взбалмошных мужчин непременно приведет к какому-нибудь происшествию.

В прежние годы, я слышала, случались и драки, и воровство, и разборки между женами, пришедшими забирать мужей с праздника. Там, где много вина, тихо не бывает, а для многих молодых мужей – это достойный повод попробовать вино первый раз в жизни. Вредные привычки у мужчин не поощряются, ведь они носят в себе семя, из которого в утробе женщины возрастает дитя.

Шум и пение из шатра доносились все громче, и мне стало совсем не по себе. Увы, в этот момент я на своей шкуре ощутила, что значит волноваться о ком-то близком.

Из толпы ожидающих женщин меня окликнули:

– Командир!

О, мои «боевые кошки» в полном составе! Я радостно приветствовала их, заметив, что брак всем пошел на пользу.