Читать книгу «Корни гор. Книга 2. Битва чудовищ» онлайн полностью📖 — Елизаветы Дворецкой — MyBook.
image
cover

Ворота закрыли за гостями и опять заперли, но Далла еще очень долго не могла успокоиться. Уже стемнело, служанки накрыли ужин, в очагах трещал огонь, а вдали завывали волки, но Далла ничего не замечала. Она расхаживала вдоль помостов между очагами, гневно потрясала руками и говорила все об одном и том же: о наглеце Ингвиде, который задумал сам стать конунгом, спихнув с дороги ее сына, и только затем затеял весь этот поход. Добром это не кончится, фьялли их разобьют! И захватят весь Медный Лес, разорят, как разорили Запад, Север и Юг! И она погибнет, погибнет с ребенком, хотя вовсе не хотела помогать этим сумасшедшим наглецам!

Несколько раз Гельд брал ее за руки, усаживал на скамью, принимался уговаривать и успокаивать; поначалу она затихала, но потом начинала все сначала. Гельд вздыхал, следя со своего места, как она расхаживает взад-вперед. Эта женщина изумляла его. Она воображает себя зоркой, как Один, озирающий единственным глазом небо и землю, а на самом деле слепа, как крот. Ради призрачной чести своего сынишки она готова пожертвовать свободой целого племени, того самого, где ее сын мог бы когда-нибудь стать конунгом. Она не глупа, но не умеет смотреть вперед и действует порывами; сама рубит под собой сук и думает, что устроила дела как нельзя лучше. Ее ум принимает во внимание только то, что касается ее непосредственно. А этого, увы, недостаточно даже для той святой цели, чтобы правильно позаботиться о самой себе! Но даже попробуй он растолковать ей это, разве она ему поверит?

Как видно, все эти Лейринги такие. Борглинда сначала помогла ему спасти Асвальда и фьяллей, потому что это казалось ей справедливым, а потом послала брата предупредить об опасности Гримкеля, потому что это тоже казалось ей справедливым. Она так же порывиста, как Далла, но более чистосердечна и благородна духом. Ее никто этому не учил, ее сердце само на ощупь искало правильную дорогу. А сердце Даллы ведет ее к пропасти. Но, хотя все обернулось к выгоде Гельда, он не мог радоваться неразумию хозяйки.

– Я уверена, что Ингвид еще вернется! – сказала вдруг Далла. Остановившись возле очага, она повернулась к Гельду, прижимая руки к груди. – Я уверена! Он так просто не откажется! Он ведь сказал, что я об этом пожалею. Он знает, что больше ему негде взять железа. Что он там болтал про великана – никто и никогда не договорится со Свальниром! Это все ерунда, лживые саги для глупых детей! Он вернется!

– И у него будет не десять человек! – предостерег Кар.

Гельд хотел было его поддержать, но прикусил язык. Если он согласится, то Кар, как тогда с пастухом Ульвом, переменит мнение и будет твердить глупости, лишь бы противоречить ему. А пока он говорит очень дельные вещи, так и пусть говорит.

– Он приведет целое войско и попытается взять наше железо силой, – продолжал Кар. – Надо его спрятать получше, да так, чтобы ни одна собака не знала.

– Что же, мне самой его таскать? – оскорбленно спросила Далла. – Ты ведь ни единой крицы не поднимешь.

– Пусть рабы таскают… – пробормотал Кар и многозначительно не окончил.

– Я не творю рабов из глины! – ответила Далла, понявшая его умолчание. – У нас есть Бури. Пусть таскает, а потом он сразу забудет. И хоть режь его…

– А если резать будут кого-то другого? – осторожно намекнул Гельд. – Или ты сама собираешься не знать, где твой раб прячет железо? Конечно, это неглупо. Как говорится, не знаешь – не проболтаешься.

Далла озадаченно промолчала. Разве можно ей не знать, где ее сокровища?

– Ах, если бы только знать, что он задумал! – страдальчески протянула она, сжимая руки. – Если бы я знала его замыслы…

– Может, ты и узнаешь их, – загадочно произнес Кар.

Далла резко повернулась к нему.

– Каким же образом? – подозрительно спросила она. – Уж не ты ли мне их откроешь?

– Может, и я, – ответил Кар и бросил на Гельда угрюмый взгляд. – Пусть другие рассказывают тебе лживые саги. А я сумею сделать кое-что получше.

– Что?

– Я задумал вот что, – не сразу ответил Кар, заставив хозяйку помучиться от любопытства. – Я отправлюсь на Раудбергу.

Далла и женщины вокруг нее испуганно ахнули. Все слышали про Раудбергу, Рыжую гору, целиком состоящую из кремня. Когда-то давно, в сумеречные потерянные века, когда Квиттингом правили великаны, на Раудберге они устроили свое святилище, называемое Стоячие Камни. Святилище сохранилось и сейчас. Но приходить туда мало кто отваживался, потому что от Раудберги было совсем близко до Турсдалена – Великаньей долины, где жил Свальнир, последний из рода квиттингских великанов. Жутко было подумать – пойти в великанье святилище и там творить ворожбу. Стоячие Камни полны древней, невообразимой силой, которая сама по себе раздавит неосторожного пришельца…

– Да. – Кар уверенно кивнул. – Я пойду туда и там, перед древними священными камнями, раскину мои руны. Здесь мне мешает кто-то, – он метнул косой взгляд на Гельда, – но там сила великанов поможет мне. Я узнаю все замыслы наших врагов, – он метнул на Гельда еще один многозначительно-угрожающий взгляд, – и тогда мы точно будем знать, что нам делать.

– И когда ты думаешь отправиться? – боязливо и отчасти недоверчиво спросила Далла.

Она привыкла думать, что ее управитель едва-едва заслуживает называться колдуном, и никаких чудес от него не ждала. Но сейчас, едва собравшись на Раудбергу, он разом вырос в ее глазах и встал чуть ли не вровень с самой священной горой. Так и виделось, как маленький колдун сидит посредине огромной площадки великаньего святилища, а окружающие площадку высокие черные камни молчаливо смотрят на него тысячей невидимых глаз, и между ними мягко качаются волны нечеловеческой силы… Волосы шевелились на голове, мурашки бежали по коже.

– Завтра утром, – сурово ответил Кар. – Я должен успеть на Раудбергу к полнолунию, а до него осталось всего пять ночей. Может быть, в пути мне придется нелегко. Надо быть ко всему готовым. Мало ли что задумали наши враги?

Он опять посмотрел на Гельда. Гельд задумчиво покусывал сустав пальца. Решение Кара удивило его: он тоже не ждал от сварливого колдуна таких подвигов. И то, что тот нашел в себе такую отвагу, было до крайности неприятно. «Домашнее средство» – руна на коже – могло хорошо послужить против маленькой домашней ворожбы. Но если Кар вздумает раскидывать руны в Стоячих Камнях, то на сей раз к сердцу Гельда протянется копье такой великанской мощи, что его не отразит и щит из драконьей шкуры.

Несколько мгновений Гельд колебался: поддержать решение колдуна в надежде, что тот передумает, или возражать и тем укрепить его противоречивый дух? Все же Гельд избрал второе. Не сидеть же ему, в самом деле, тут до Праздника Дис! А без колдуна его дело может и сдвинуться с места. У него будет дней десять. За это время можно очень много успеть.

– Не думаю я, будто у тебя что-то получится, – вполне искренне усомнился Гельд. – Я слышал, что сила Стоячих Камней не покорялась людям и посильнее тебя. Один чародей даже не добрался до вершины горы…

– Я доберусь! – язвительно утешил его Кар. – Если у твоего приятеля Рама ничего не вышло, это не значит, что никому другому это дело не по силе.

Гельд пожал плечами. Ему было любопытно: Рам Резчик и правда пытался подниматься в святилище Раудберги, или Кар выдумал со злости?

А может, у него и правда ничего не получится?

* * *

На другое утро Кар отправился в путь. Он взял маленькую смирную лошадку, припасов на дорогу и свой мешочек с рунами. Гельд еще советовал ему взять черного барана для жертвы, но Кар отмахнулся.

– Он купит барана в усадьбе Кремнистый Склон, – сказала Далла. – Наверняка у них хватает скотины… Если не всю отбирает великан. А у нас лишних нет!

В самом деле, за последние дни овечье стадо Нагорья не досчиталось еще нескольких голов. Целы все до одной были только овцы Ульва, а у других пропадали каждые два-три дня. А находилось потом лишь несколько обгрызенных костей.

– Надо спросить у этого Ульва, какое такое волчье заклятье он знает, – бормотали между собой работники, сидя по вечерам у очага.

– Может, у него какой-то амулет, отгоняющий волков? Может, поделится и с другими?

– Вот бы хозяйка поговорила с ним! Ей-то он не откажется сказать, в чем тут дело!

Подходящий случай вскоре представился. Через несколько дней после отъезда Кара Ульв сам явился в усадьбу. Он уже раза два или три приходил пополнить запасы еды и всегда оставлял своих овец без присмотра, но они смирно паслись, точно привязанные невидимой веревкой.

– Пусть никто не ходит ко мне, не мешает! – говорил Ульв домочадцам Нагорья. – Когда мне что-то понадобится, я сам приду. А с овцами ничего не случится.

– Он овечье заклятье тоже знает, – шептали женщины.

В прежние дни Ульв уходил сразу же, как только Кар выдавал ему хлеба, ячменя на кашу и сушеной рыбы. Но в этот раз он попросился переночевать, и Далла позволила.

– Ляжешь там, среди челяди. – Она показала ему на ближнюю к двери часть дома. – А на заре возвращайся к овцам. Сколько бы ты ни знал заклятий, я полагаюсь на живого человека больше.

Ульв послушно кивнул. Он вообще был неразговорчив и к вечерней болтовне челяди прибавил мало.

Постепенно говор успокаивался, домочадцы Нагорья устраивались спать. Ульв приволок из конюшни охапку сена и улегся на ней, подложив под голову свернутую накидку. При этом старый Строк толкнул Вадмеля и сделал ему знак белыми бровями. Вадмель недоуменно покрутил головой.

Через некоторое время Строк кивнул ему на дверь. Озадаченный Вадмель вышел с ним во двор.

– Ты чего, старик?

– Ты не видел? – Строк кивнул на дверь дома. – Не видел, что у него на шее?

– У кого?

– Да у нового пастуха! У Ульва! У него на шее мешок! А в мешке…

– Что – в мешке?

– Откуда я знаю? Да уж наверное что-то любопытное! Я так думаю, там как раз и лежит его амулет!

– Да ну!

Поразмыслив немного, Вадмель решил призвать на совет Лоддена, и три работника еще некоторое время шептались.

– Там может быть и золото! – говорил Лодден. – Не зря этот бродяга ходит по горам среди зимы! Он убил кого-то, забрал золото, а теперь пришел к нам прятаться!

– Надо посмотреть, что у него там такое! – твердил Строк, подталкивая локтями то одного товарища, то другого. – Амулет там или золото – нам все пригодится!

– Зачем он явился, убийца, чтобы из-за него хозяйка попрекала нас день и ночь! – возбужденно шипели Лодден и Вадмель. – Пусть проваливает, откуда пришел!

– Только надо сейчас! Другого такого случая не будет!

– Сейчас полнолуние, да? – Вадмель глянул на небо. – В полнолуние надо бы поостеречься…

Вид неба не слишком подбодрил: почти сплошь оно было закрыто серыми тучами, а чернота в длинных неровных разрывах наводила на мысли о летящих драконах. Полная луна сияла сквозь легкую дымку, своим светом вытопив в облаках круглую проталину. Вблизи самой луны свет был белым, подальше – желтым, а на самом краю облаков – красноватым с коричневым отливом. Во всем этом было что-то значительное, но три работника не знали, добро или худо предвещает им Солнце Умерших.

– Ничего страшного! А такого случая больше не будет! – убеждал старик двух молодых. – Я ни за что не пошел бы к нему на пастбище и не остался бы там ночевать, чтобы он скормил меня своим приятелям волкам! Да он и днем может! Нет, надо сейчас. Поди, Лодден, посмотри, спит он?

Боязливо поёживаясь, Лодден вернулся в дом. Огонь в очагах еще ярко горел, но все уже лежали и, похоже, спали. Не слышалось ни единого голоса. На женской половине тоже было тихо. Хозяйка спала на своей лежанке рядом с нянькой и маленьким Бергвидом. Ближе всех к женской половине устроился хозяйкин приятель барландец. В отсутствие Кара он ночевал в хозяйском доме, чтобы быть под рукой в случае чего, как он говорил. Но вся челядь до слабоумного Бури знала, какого «случая» он выжидает!

Лодден подкрался к Ульву, осторожно наклонился, прислушался. Пастух дышал глубоко, шумно и ровно, как во сне. При свете очага на его шее можно было разглядеть кожаный шнурок, на котором висел мешочек из темной кожи. Мешочек был обкручен и обвязан этим же шнурком намертво, так что узлы залоснились и поблескивали. Такое даже зубами не развяжешь. Да и не похоже, чтобы ремешок часто развязывали. Значит, там не огниво и кремень, которые приходится часто доставать. Там что-то ценное!

Возбужденно сопя, Лодден вернулся к товарищам.

– Спит! – доложил он. – И все спят. Можно идти!

Смесь жадности и любопытства всякого раба сделает отважным. Один за другим, на цыпочках, как три полуночных тролля, Лодден, Вадмель и Строк прокрались в дом. Пламя очага бросало неровные тени, лицо спящего казалось дрожащим, подвижным. Три «грабителя» помедлили немного, но все было тихо.

Строк делал побуждающие знаки бровями. Вадмель неуверенно шагнул к Ульву. В руке у него был маленький острый нож. Дважды он протягивал руку и дважды отступал. «Дай я!» – сердито шепнул Лодден. Испугавшись, что добыча уйдет в чужие руки, Вадмель наклонился и дрожащим лезвием в дрожащей руке перерезал кожаный ремешок.

Свирепый рев потряс и подбросил спящий дом. Нечто жуткое, косматое взметнулось там, где стоял наклонившийся Вадмель и отбросило его прочь; в глаза рабу бросилось что-то серое, красное, с белым блеском зубов и зеленым огнем диких зрачков. В тот же миг Вадмель уже хрипел и катился по полу, разбрызгивая вокруг кровь, которая густой струей лилась из его разорванного горла. Жуткое чудовище с разинутой волчьей пастью кинулось на Лоддена, и тот с отчаянным воплем подался назад. Волчьи зубы щелкнули возле его живота. Огромный волк с горящими зелеными глазами прыгнул и вцепился в горло; человек и волк катились по земле, задели горящий очаг; полетел запах паленой шерсти.

Спящие мгновенно проснулись и вскочили; длинный дом наполнился истошными воплями. То ли это сон, то ли явь; возле лежанок огромный свирепый волк рвет зубами кого-то из мужчин, и огромные кровавые пятна при свете огня кажутся черными. Тени мечутся, стены дома качаются, земляной пол дрожит; хочется бежать, но ноги онемели; хочется кричать, но крик застрял поперек горла и душит. Боги Асгарда! Откуда тут волк? Что за чудовище? За что?

Гельд вскочил одним из первых. Он, собственно, и не спал, но не стал вмешиваться в возню работников: мало ли что они там затевают между собой? Но все же он подсматривал сквозь ресницы и отчетливо видел: едва лишь Вадмель перерезал ремешок и поднял мешочек, как на месте спящего Ульва оказался огромный волк. Гельд видел это совершенно ясно и так же ясно осознал: оборотень.

В следующее мгновение он был уже на ногах, руки сами искали и жаждали какого-нибудь оружия. Меча он с собой в хозяйский дом не брал, и рядом с его одеждой лежал только нож.

– Назад! – крикнул он Далле, которая замерла на своей лежанке, тараща изумленные глаза на схватку Лоддена с волком. – Ребенок!

В одной руке держа нож и одним глазом присматривая за оборотнем, Гельд схватил за шиворот плачущего Бергвида и почти бросил его к задней стене. Лодден и оборотень катались по полу перед дверью, и мимо них выйти из дома никто не мог. Женщины визжали до хрипоты, хватали детей, валились с лежанок, путались в одеялах, кидались прочь от зверя, в заднюю часть дома, натыкались друг на друга и падали.

– Назад! Возьмите его! – яростно орал Гельд, толкая служанок в дальний угол. – Есть тут еще что-нибудь…

К задней стене дома было прислонено кое-какое оружие, но от женщин было мало толка, а мужчины не могли к нему подобраться. Одна догадалась сунуть Гельду в руки копье, и он был рад ему так, как не обрадовался бы всему сокровищу Фафнира.

Лодден тем временем затих; одна его нога оказалась в очаге, башмак горел, но он был больше не в состоянии это заметить: домашний очаг уже стал для него погребальным костром.

Оборотень поднял окровавленную морду, взгляд его зеленых глаз скользнул по толпе женщин, сбившихся в кучу в дальнем углу, и оттуда снова послышались вопли ужаса. Обеими руками держа перед собой копье, Гельд выскочил вперед и загородил их; ему совершенно не хотелось изображать Сигурда Убийцу Дракона, но всем этим женщинам больше неоткуда было ждать защиты. В одной рубашке и босиком – Сигурд хоть куда!

Оборотень шагнул к нему, переступив через тело Лоддена, и Гельд крепче уперся ногами в пол. Ну и чудище… с медведя ростом… ведьмы вырастили… чего ему надо?

Гельд чувствовал себя собранным, как никогда в жизни; где-то совсем рядом с сознанием билась и вопила холодная смертная жуть, но сознание было занято только одним: поймать волка на острие копья, если он вздумает прыгнуть. Вогнать прямо в глотку, если подойдет… «Меч через пасть Пожирателю Трупов всадит он в сердце…»[5] Не самое подходящее время вспоминать древние песни, но строчка из предсказания вещей вёльвы очень кстати всплыла в памяти и указала Гельду, что он должен делать.

Волк метнулся в сторону, и Гельд поспешно передвинулся с копьем. Волк смотрел прямо на него и выжидал, и в его ясных и жестких глазах Гельд видел разум, не уступающий его собственному. В его мыслях было лицо Ульва, а перед глазами стоял огромный волк с окровавленной пастью, и оба эти образа четко сливались в один. Волк метнулся в другую сторону: он явно пытался обойти Гельда и добраться до женщин. Но в глаза ему светил наконечник копья; похоже, оборотень знал, что такое «злое железо», наносящее более глубокие и хуже заживающие раны, чем все прочее.

Все, кто был ближе к дверям, теперь выбежали из дома; краем уха Гельд отмечал визг и треск, когда челядинцы норовили проскочить в дверь сразу впятером или вшестером. Раскрытая дверь зияла пустотой и молчала. Догадается хоть кто-нибудь помочь? Хотя бы позвать барландцев из гостевого дома? В своих людях Гельд был уверен. Лишь бы они только узнали…

Чудовищный волк вдруг отвел глаза от Гельда. Его взгляд был устремлен куда-то ему за спину, вниз, к полу.

– Кто там у меня за спиной? – резко крикнул Гельд, не отрывая взгляда от волка. – Отойди назад, мать твою! Он сейчас прыгнет!

Далла, жавшаяся к задней стене, вдруг вскрикнула. Там, перед ее лежанкой, на полу валялось огниво. Ее драгоценное огниво, которое она клала под подушку на время сна, а сейчас, как видно, выронила в суматохе. Это к нему был устремлен взгляд жуткого зверя. Это за ним явился оборотень! За ее единственным сокровищем! Он хочет отнять залог ее силы, ее будущего!

Оторвав от себя руки рабынь, Далла шагнула вперед. Гельд с копьем и волк с оскаленными зубами застыли друг против друга, как вытканные на ковре. Все застыло.

И Далла боязливо и отважно двинулась вперед, надеясь сейчас, пока мгновение зависло, украсть у судьбы то, что судьба пыталась украсть у нее.

И вдруг оборотень прыгнул. Гельд метнулся ему навстречу с копьем, но руки дрогнули и острие клинка ударило не в горло зверя, а в лапу. Волк взвыл и рухнул на пол, а сила столкновения сбила и самого Гельда. Кто-то вскрикнул у него за спиной; Гельд покатился по земле назад и задел кого-то. Лежа и дергаясь, он лихорадочно пытался совладать с длинным копьем – скорее, скорее, пока оборотень не успел первым! Тот был у него прямо перед глазами: воющий, дергающий раненой лапой и отчаянно мотающий огромной головой. В его вое звучали боль и ярость, душный горячий запах зверя окутывал Гельда и мутил разум.

В дверях раздался шум: на пороге встал Бьёрн со своим крашеным щитом и мечом Гельда в руке. Собственный меч висел у него в петле на запястье. Первый же его взгляд упал на волка, и Бьёрн изменился в лице. Кто-то толкнул его в спину, он влетел в дом, хотя первым его побуждением, казалось, было убежать: он услышал о «волке в гриднице» и ожидал увидеть волка ростом с волка, а не с медведя! Да это косматый дракон какой-то! Но тут же Бьёрн справился с собой и шагнул вперед, отчаянно хмурясь. Следом за ним вбежал еще один барландец с возбужденно и тревожно вытаращенными глазами и с секирой в руке.