Читать книгу «Колдовской апрель» онлайн полностью📖 — Элизабет фон Арним — MyBook.

Леди Каролина посетила клуб на Шафтсберри-авеню. Оказывается, она тоже терзалась сильнейшим стремлением – стремлением сбежать ото всех, кого когда-либо знала. Когда она увидела клуб, и миссис Арбатнот, и миссис Уилкинс, то сразу же поняла: это именно то, что ей нужно. Она отправится в Италию – в край, который обожала; жить будет не в отеле – отели она терпеть не могла; не будет гостить у друзей – людей, которых не любила; она будет пребывать в компании незнакомок, которые в разговорах не станут упоминать ни одного человека из тех, кого она знала, – по той простой причине, что они их не встречали, не могли встречать и никогда не встретят. Она задала несколько вопросов о четвертой женщине и осталась полностью удовлетворена ответами. Миссис Фишер, проживает на Принс-оф-Уэйлс-террас. Вдова. Следовательно, она тоже не могла знать никого из ее окружения. Леди Каролина не знала даже, где эта Принс-оф-Уэйлс-террас находится.

– Это в Лондоне, – пояснила миссис Арбатнот.

– Неужели? – сказала леди Каролина.

Все это весьма успокаивало.

Миссис Фишер прийти в клуб не могла: в письме она объяснила, что с трудом передвигается с тростью, так что миссис Арбатнот и миссис Уилкинс отправились к ней сами.

– Но если она не может прийти в клуб, то как она поедет в Италию? – размышляла вслух миссис Уилкинс.

– Мы услышим об этом из ее собственных уст, – сказала миссис Арбатнот.

Из собственных уст миссис Фишер они в ответ на деликатные расспросы услышали, что сидеть в поезде – совсем не то же, что ходить пешком; им обеим это и так было хорошо известно. За исключением трости миссис Фишер показалась самой подходящей четвертой компаньонкой: спокойная, образованная, немолодая. Намного старше, чем они сами и леди Каролина – последняя сообщила, что ей двадцать восемь лет, – но не настолько старая, чтобы утратить живость ума. Она была весьма респектабельна и несмотря на то, что овдовела, по ее словам, одиннадцать лет назад, по-прежнему носила исключительно черное. Дом ее был полон подписанных фотографий известных деятелей викторианской эпохи, которых, как она сообщила, она знала еще девочкой. Ее отец был прославленным критиком, и в его доме она видела практически всех, кто что-либо значил в литературе и искусстве. Ей строил сердитые мины Карлайл, Мэтью Арнольд сажал ее на колени, а Теннисон звучно хохотал над ее косичками. Она с удовольствием рассказывала о них, указывая тростью на развешанные по стенам фотографии, при этом ни словом не обмолвившись о покойном муже, но и не расспрашивала о мужьях посетительниц, что было для них большим облегчением. Вероятно, она полагала, что они тоже вдовы, потому что, когда она поинтересовалась, кто будет четвертой их компаньонкой, и получила ответ о леди Каролине Дестер, то спросила: «Она тоже вдова?» А в ответ на их объяснение, что она не вдова, потому что еще не была замужем, как-то отстраненно, но любезно заметила: «Всему свое время».

Сама эта отстраненность миссис Фишер – казалось, ее интересуют в основном те замечательные люди, которых она когда-то знавала, и их фотографии, и большую часть визита заняли интересные истории о Карлайле, Мередите, Мэтью Арнольде, Теннисоне и многих других, – так вот, ее отстраненность была ей лучшей рекомендацией. Она сказала, что для нее лучше всего было бы, если б ей позволили тихонечко сидеть на солнышке и предаваться воспоминаниям. Большего от своих компаньонок миссис Арбатнот и миссис Уилкинс и пожелать не могли. Это же замечательнейший вариант компаньонки по отдыху: сидит себе тихонечко на солнышке, погруженная в воспоминания, и оживает только в субботу вечером, когда приходит час внести свою долю платы за проживание. А еще миссис Фишер, по ее словам, очень любила цветы, и однажды, когда они с отцом проводили уикенд в Бокс-хилле…

– А кто жил в Бокс-хилле? – прервала ее миссис Уилкинс, которая жадно впитывала все, что говорила миссис Фишер, невероятно взволнованная встречей с той, кто на самом деле была знакома со всеми по-настоящему и несомненно великими – на самом деле видела их, слушала их, касалась их.

Миссис Фишер в некотором удивлении глянула на нее поверх очков. Миссис Уилкинс, до глубины души восхищенная воспоминаниями миссис Фишер и боявшаяся, что миссис Арбатнот вот-вот начнет прощаться, уже не раз прерывала миссис Фишер вопросами, что казалось той признаком невежества.

– Мередит, конечно же, – довольно резко ответила миссис Фишер и продолжала: – Я особенно запомнила один уикенд. Отец часто брал меня с собой, но этот уикенд я помню особенно отчетливо…

– А Китса вы знали? – снова прервала ее полная энтузиазма миссис Уилкинс.

Миссис Фишер помолчала, а потом, стараясь, чтобы в голосе все-таки не прозвучали язвительные нотки, ответила, что не была знакома ни с Китсом, ни с Шекспиром.

– Ну да, Боже, как глупо с моей стороны! – вскричала ставшая совершенно пунцовой миссис Уилкинс. – Это потому… Потому что бессмертные кажутся все еще живыми, да? Как будто они все еще здесь, вот прямо сейчас зайдут в комнату… И поэтому забываешь, что они уже умерли. На самом деле они и не умерли – точно так же не умерли, как вот мы с вами сейчас… – заверила она миссис Фишер, которая молча наблюдала за ней поверх очков.

– Мне кажется, я на днях видела Китса, – побуждаемая этим взглядом, торопливо продолжила миссис Уилкинс. – В Хампстеде, он переходил дорогу возле дома… Ну знаете, возле дома, где он жил…

Тут миссис Арбатнот сказала, что им пора.

Миссис Фишер никак этому не воспротивилась.

– Мне кажется, я действительно его видела, – запротестовала миссис Уилкинс, поворачиваясь для убедительности то к одной, то к другой, пока ее лицо то краснело, то бледнело. Из-за этого взгляда миссис Фишер поверх очков она была не в силах остановиться. – Ну да, я уверена… Он был одет в…

Теперь на нее смотрела и миссис Арбатнот. Исполненным доброты голосом она сказала, что им пора, не то они опоздают на ланч.

Именно в этот момент миссис Фишер подумала о рекомендациях. Она не собиралась целых четыре недели проторчать рядом с той, у кого бывают видения. Конечно, в Сан-Сальваторе три гостиных, не считая сада и стен с бойницами, так что возможность избежать общения с миссис Уилкинс имеется, но миссис Фишер, все равно было бы неприятно, если бы миссис Уилкинс внезапно заявила, к примеру, что ей привиделся мистер Фишер. Мистер Фишер отошел в мир иной, пусть там и остается. Ей совершенно не хотелось услышать, что он прогуливается в саду. Она достаточно стара, уже давно и прочно заняла свое место в этом мире, чтобы вдруг заводить какие-то сомнительные знакомства, поэтому единственная рекомендация, в которой она была заинтересована, касалась состояния здоровья миссис Уилкинс. В норме ли оно? Действительно ли она обыкновенная разумная женщина? Миссис Фишер считала, что, если бы ей назвали хотя бы одно имя, она бы нашла способ выяснить все, что требуется. Так что она осведомилась о рекомендациях, и ее посетительницы были до такой степени поражены – а миссис Уилкинс мгновенно отрезвела – что миссис Фишер добавила:

– Обычная формальность.

Миссис Уилкинс первой вновь обрела дар речи:

– Но разве это не нам следует спросить вас о рекомендациях?

Такой подход показался справедливым и миссис Арбатнот. Ведь это они предлагали миссис Фишер к ним присоединиться, а не миссис Фишер предлагала им присоединиться к ней, разве не так?

В ответ на это миссис Фишер, опираясь на трость, подошла к письменному столу, твердой рукой написала три имени и передала лист миссис Уилкинс – имена были такими респектабельными, более того, такими влиятельными и даже досточтимыми, что даже прочитать их было достаточно. Президент Королевской академии, архиепископ Кентерберийский и управляющий Банка Англии – ну кто осмелится побеспокоить подобных джентльменов, прервать их раздумья, чтобы уточнить, правда ли их знакомая является той, кем является?

– Они знают меня с детства, – сказала миссис Фишер; похоже, любой знал миссис Фишер либо ребенком, либо с самого детства.

– На мой взгляд, просьба о рекомендациях представляется излишней в нашем обществе – обществе обыкновенных порядочных женщин, – выпалила миссис Уилкинс, которая, почувствовав, что ее загнали в угол, вдруг обрела смелость: она прекрасно знала, что единственная рекомендация, которую она могла, не накликав на свою голову неприятностей, предоставить, была бы из магазина «Шулбредс», да и то ее вряд ли можно считать исчерпывающей, поскольку основывалась бы она на количестве и качестве приобретаемой для Меллерша рыбы. – Мы не из деловых кругов. Нам нет нужды не доверять друг другу…

А миссис Арбатнот, с достоинством, притом ласково, добавила:

– Боюсь, рекомендации вносят в атмосферу наших планов на отдых нечто не вполне желательное, и я не думаю, что мы обратимся за рекомендациями на ваш счет или предоставим вам наши. Полагаю, вы не пожелаете к нам присоединиться.

И она протянула на прощание руку.

Миссис Фишер, глядя на миссис Арбатнот, которая вызывала доверие и симпатию даже у контролеров метро, поняла, что будет крайне глупо с ее стороны потерять возможность съездить в Италию на предложенных условиях, и что они вместе с этой дамой с безмятежным челом смогут обуздать ту, вторую, если на нее найдет. Так что, принимая предложенную миссис Арбатнот руку, она сказала:

– Очень хорошо. Я воздержусь от требования рекомендаций.

Она воздержится!

Идя к станции «Хай-стрит Кенсингтон», обе думали об одном: с ними обошлись весьма высокомерно. Даже миссис Арбатнот, привыкшая находить извинения всяческим оговоркам и неудачным фразам, думала, что миссис Фишер могла бы подобрать другие слова, а миссис Уилкинс, к тому моменту, как они добрались до станции, уже весьма разгоряченная ходьбой и лавированием между чужими зонтиками на запруженных тротуарах, предложила воздержаться от миссис Фишер.

– Если кому-то и следует воздержаться, так это нам, – горячо произнесла она.

Но миссис Арбатнот, как обычно, успокоила миссис Уилкинс, и та, поостыв в поезде, заявила, что в Сан-Сальваторе миссис Фишер займет место ей подобающее. «Я вижу, что она обретет там свое место», – сказала миссис Уилкинс, и глаза ее заблестели.

А миссис Арбатнот, сидевшая рядом со скромно сложенными на коленях руками, всю дорогу думала о том, каким образом помочь миссис Уилкинс видеть поменьше или по крайней мере помалкивать об увиденном.

1
...
...
8