Глава 5
Марат

Раздраженно поднимаю глаза от монитора, когда Вадим с громким стуком заходит в мой кабинет. Не люблю когда цифры не сходятся, а в этом файле творится жуткая неразбериха. Им не инвестор нужен, а хороший бухгалтер для начала.

Начальник безопасности, легко считав мое настроение, без лишних прелюдий кладет файл на стол и отчитывается:

– Вся информация по Алисе Крейтор за последние шесть лет, как вы просили.

Удивленно кошусь на файл. Такой тонкий, в нем от силы пару листочков.

– Так быстро?

Начбез пожимает плечами: – Не за это ли вы нам платите?

– И за это тоже, – киваю ему. Вадим уходит, но я почему-то не спешу открывать файл. Упрямо заканчиваю сверять цифры на мониторе, будто самому себе пытаюсь доказать, что мне совсем неинтересно как Алиса провела последние шесть лет. Будто в этом файле очередной рабочий проект, который ждет своей очереди и он не прожигает сейчас огромную дыру в моем любопытстве. Будто, да…

Сколько раз за это время я о ней вспоминал? Но всегда держался, считая, что чем меньше о ней знаю, тем лучше. Она разбила мое сердце, уничтожила и без того шаткое доверие… почти сломала меня.

Сейчас же, своим визитом Алиса обрушила на меня все эти воспоминания, словно снова макнула в то липкое болото, из которого я не мог выбраться почти два года. Что ж… посмотрим что же такого произошло за это время, что она там взъелась на обожаемого папашу до такой степени, что решила уничтожить его фирму.

Первое, что бросается в глаза, это то что Алиса так и не закончила универ. Гадство. Я забрал документы из деканата специально чтобы дать ей свободу, а выходит, что зря. Она отчислилась всего через месяц после меня.

Второй удивительный факт – она пошла работать. Причем, не в фирму отца, а преподавателем хореографии. Поразительно, что инфаркт ее отца хватил только спустя шесть лет, не знаю как старик пережил такое “падение” дочери. Учитель танцев вряд ли возглавлял список достойных профессий по его мнению.

Я бегло просматриваю выписки из ее трудовой книжки, так и не в силах до конца представить Алису на работе. С детьми. В первой студии она проработала всего несколько месяцев, затем устроилась в другую, а через год пошла работать учителем хореографии в интернате и параллельно работала инструктором в фитнес центре.

Может, это не та Алиса? Каковы шансы, что Вадим нашел ее однофамилицу? Ну никак информация, умещающаяся на двух листиках А4 не вяжется у меня с дочерью одного из богатейших людей нашей страны. Ни тебе пьяных дебошей, ни дорожных штрафов… Хотя, что она там говорила? У нее машины нет? Может, сбила кого в пьяном угаре и отец отобрал права? Так себе идея, конечно, особенно, если знать ее хорошо. А я знал. Но какие еще могут быть причины, чтобы она захотела отказаться от отцовской компании?

Я бы мог, наверное, еще долго строить предположения, одно интереснее другого, но переворачиваю страницу и буквально каменею на слове “сын”. У Алисы есть сын.

Крейтор Тимур. В графе отец прочерк. Неужто папа позволил ей родить вне брака? Тот Михаил Крейтор, которого я знал, заставил бы любого мужчину жениться на дочери, лишь бы избежать ненужных слухов.

А потом я смотрю на дату рождения и чувствую как внутри все сжимается и в голове включается калькулятор. Я люблю цифры. Цифры любят меня. Но сейчас почему-то они разбегаются, словно тараканы от внезапно включившегося света. Девять месяцев. Сколько это недель?

Щелкаю по заснувшему монитору и ввожу свой самый странный поисковый запрос: как рассчитать дату зачатия?

Следующие несколько минут я открываю для себя много новых слов: пдр, акушерский, эмбриональный срок и наконец, жму на ссылку с калькулятором, который любезно предлагает рассчитать день зачатия по дате родов.

И несмотря на то, что красные буквы на экране навязчиво предупреждают о том, что данные могут быть неточными и отличаться от реальных, я сейчас чувствую каждый гулкий удар своего сердца.

Меня вряд ли можно назвать сентиментальным и уж тем более я не веду учет того когда и с кем спал. Но то время я помню прекрасно. И рад бы выкорчевать эти воспоминания из собственной памяти, да не могу. Мы расстались почти за год до этого и после такого перерыва… в общем, та ночь навсегда останется в моей памяти. Расчеты на сайте показывают дату зачатия на три дня позже той ночи, но… что они там говорили про неточность?

Как же так?. Я был уверен, что Алиса пила таблетки. Когда мы встречались точно пила, а потом я и не спрашивал. Не до этого было. Неужели у меня есть сын?

Отец… я пытаюсь распробовать это слово на языке, но даже вслух произнести не могу. Мой папаша был последним подонком и себя я в этой роли представляю смутно. Но кожу ладоней, тем не менее, начинает покалывать от какого-то странно предвкушения. У меня есть сын?

Как, вообще, так получилось? Почему промолчала?

Память тут же услужливо подсовывает наш последний разговор шесть лет назад. Помню ее слезы, даже отчаяние. Я тогда все списал… просто на свое поведение. Признаю, я вел себя с ней как кретин. Еще и считал себя благородным, мать его, рыцарем за то что нашел в себе силы ее отпустить, хоть и жестоко!

А сейчас вдруг понимаю, что была другая причина. Она пришла, чтобы рассказать мне о беременности. Моим ребенком. А я даже слушать ее не стал.

Вопросов гораздо больше, чем ответов, а так как у меня нет ни хрустального шара, ни желания на нем гадать, то я бросаю очередной взгляд на листок, вбивая в память адрес и встаю из-за стола полный решимости навестить единственного человека, который знает правду.

Дорога до ее дома занимает больше сорока минут и все это время набатом в голове звучит лишь одна фраза. У меня есть сын. У меня есть сын. От нее. От девушки, которую я когда-то любил и боготворил. От той, что предала меня.

С трудом представляю Алису в этом, богом забытом, спальном районе, но видимо, за эти шесть лет ее жизнь, действительно круто изменилась.

Одновременно со мной к обычной панельной многоэтажке подъезжает серебристый внедорожник и я даже не особо удивляюсь, когда водительская дверь распахивается и из нее выходит Алиса. Что там она говорила по поводу того, что у нее нет машины?

Что, вообще, из того, что она мне сказала – правда? И самое главное, почему скрыла ребенка? Моего ребенка??

Я глушу мотор и уже открываю дверь с целью выяснить все здесь и сейчас, когда замечаю, что в машине она была не одна. Алиса обходит авто, открывает заднюю дверцу и на тротуар выпрыгивает мальчуган. Машина высокая, поэтому Алиса заботливо ловит его. На пару мгновений ее губы касаются его лба, а меня пробивает электрический разряд за электрическим разрядом. Двести двадцать вольт беспощадно проносятся по венам и сметают все на своем пути, подпитывая мою эйфорию еще больше, когда она нежно треплет по волосам и опускает на землю.

Мой сын.

Подсознание услужливо рисует мне красочные картинки их жизни вдвоем. Прогулки в парке, веселые карусели, дни рождения и кучу других моментов. Моментов, которые я пропустил. Которых она меня лишила.

Рука так и замирает на ручке и сердце предательски пропускает пару ударов. Я с жадностью вглядываюсь в незнакомый силуэт: темные волосы, худощавый… Невольно улыбаюсь вспоминая себя в детстве, только ленивый не пытался меня накормить, и несмотря на регулярные тренировки в спортзале, массу я смог набрать только несколько лет назад.

Но через мгновение пацан оборачивается и улыбка моментально сползает с моего лица, а где-то в районе груди начинает снова кровоточить. Он не может быть моим сыном. Несмотря на то, что мой прапрадед по материнской линии был татарином и меня назвали в честь него, внешность у меня чисто славянская. А вот мальчик то ли якут, то ли бурят. Родства между нами точно быть не может, а значит Алиса…

Лживая дрянь. Просто лживая дрянь!

На секунду мы с ним даже встречаемся взглядами, он с восхищением смотрит на мою тачку, но затем мать его окликает и он спешит догнать ее у подъезда, хватает ее руку и они вдвоем скрываются из вида. Громкий хлопок закрывающейся двери выводит меня из ступора и я с ревом срываюсь с места.

Какая же она лживая дрянь! Даты сходятся, в этом сомнений нет. А значит тогда она спала не только со мной. Интересно, это был кто-то постоянный? Или просто случайная связь? Способ забыть меня? Я весь месяц тогда не находил себе места, корил себя за то, что довел ее до апатии, чувствовал вину за ее прогулы и отсутствующий вид в те дни, когда она все-таки появлялась на учебе. Я был уверен, что причина всех ее бед – именно я. И переступив через себя, избавил ее от страданий. Самоликвидировался из ее жизни.

Но получается, что когда она в своей комнате плакала и говорила, что не готова отпустить меня… она уже была с кем-то другим? Почему-то от этого становится особенно противно и я чувствую как желчь начинает подступать к горлу. Гадство. Даже хваленая дыхательная гимнастика моего мозгоправа сейчас не помогает. Дрянь. Какая же она дрянь.

Глава 6

Нажимаю на кнопку звонка и нервно поглядываю на часы. По дороге из поликлиники мы попали в пробку и теперь я безбожно опаздываю за сыном в сад. Тимур и так расстроился утром, что идет туда без лучшего друга, а если я заберу его позже всех – будет дуться весь вечер.

Наконец, дверь распахивается и на пороге появляется заспанная соседка.

– Прости, – виновато произносит она. – Заснула все-таки.

– Ничего страшного, – отмахиваюсь я, сдавая ей на руки внука. – Надо было написать, что собираешься прилечь, я бы тогда с Костиком вместе за Тимуром съездила.

– Да я не думала, что засну, – поясняет Саяра. – Обычно мигрень если разойдется, то дня три минимум не отступает, ты же знаешь.

– Знаю-знаю, – произношу с сочувствием и чмокнув ее в щеку, сбегаю вниз по ступенькам.

– Спасибо, детка. Я твоя должница, – доносится мне вслед.

За последние шесть лет мы столько раз выручали друг друга, что уже наверное, и не сосчитать кто кому должен.

Мы появились в жизни друг друга очень вовремя. Я не любительница сваливать все на судьбу, но до сих пор уверена, что именно она свела нас с Саярой вместе.

Мы обе тогда были в очень сложном положении.

Я была на пятом месяце беременности и как раз узнала, что хозяйка танцевальной студии, в которой я трудилась нагло меня обманывала.

Когда Виола только взяла меня на работу, я была уверена, что вытащила счастливый билет. У меня не было профильного образования, но было много энтузиазма и четкое осознание того, что эта работа мне нужна позарез, а иначе мне не выжить.

Именно поэтому я и согласилась на минимальную оплату, экономила на всем и ждала, когда студия наберет клиентов, будет надежно “держаться на плаву” и Виола поднимет мне оклад.

Я вела четыре утренние группы пилатеса и три вечерние танцевальные у девочек. Каждый день. Без выходных.

В моих группах было много людей, но Виола объясняла, что большинство из них купили абонементы на год с большой скидкой, поэтому я и получала копейки. Каждый раз она обещала, что сможет повысить мне оплату как только наберется больше клиентов. И каждый раз я ей, конечно, верила.

Правду я узнала совершенно случайно от коллеги. Света вела в нашей студии направление пол-данс и когда мы разговорились о зарплате, выяснилось, что никаких таких скидочных абонементов не существует.

Виола даже не стала особо оправдываться. Она сказала, что загуглила мою фамилию и прекрасно знала, что в деньгах я не нуждаюсь. Видимо, считала, что работаю по десять часов в день я исключительно от скуки…

До сих пор помню то ощущение безысходности. Наверное, впервые после того как я распрощалась с богатой жизнью, я испугалась, что у меня не получится. Что я не справлюсь. Я смотрела в ее глаза и мне хотелось кричать! Кричать, что это несправедливо. Кричать, что она не имела права меня обворовывать. Кричать, что я увольняюсь.

Но я молчала. Смотрела на нее полными слез глазами и молчала.

Потому что знала, что на пятом месяце беременности я уже не найду другую работу.

Всю дорогу домой я жалела себя. Истязала мыслями о том как собиралась содержать ребенка, когда и себя-то не в состоянии прокормить? Уходя из дома отца я взяла минимум вещей, оставила почти все свои дизайнерский шмотки и украшения. Упаковала только пару комплектов одежды, все-таки на дворе была зима и даже с обостренным чувством гордости я понимала, что с голым задом долго не протяну. Из драгоценностей я взяла лишь те, что мне дарила подруга Алена и другие друзья/родственники. Все отцовские богатства, включая платиновую карту, я оставила в прошлой жизни.

Первое кольцо я сдала в ломбард сразу в тот же день, чтобы выручить денег на аренду жилья и купить хоть какие-то продукты. Остальные украшения я пообещала себе продать только в случае острой необходимости. И в тот день, спустя всего три месяца независимой жизни я даже думать не хотела о том, чтобы снова идти в ломбард. Деньги мне понадобятся, когда родится ребенок и я буду не в состоянии работать какое-то время. А сейчас я еще могу, правда, живот уже видно и вряд ли кто-то официально возьмет меня на работу…

Подходя к подъезду я встретила незнакомую женщину с коляской. Пандуса у нас не было и она неуклюже пыталась затащить ее по ступеням под вопли недовольного младенца.

Женщина была гораздо старше меня, из чего я сделала выводы, что малышу она приходится бабушкой. И тут же поймала себя на мысли, что завидую. Завидую какой-то незнакомой девушке, у которой есть родственники, готовые помогать с ребенком, в то время как мне нужно расчитывать только на саму себя. И от этой мысли на душе стало как-то совсем тошно…

– Давайте я вам помогу, – предложила я, схватившись за ручку коляски.

– Ты что? – запротестовала она, заметив мой живот. – Куда тебя тяжести тягать. Подержи лучше Костика, а я так затащу.

И еще до того как я успела возразить и сказать, что ни разу в жизни не держала младенцев, у меня в руках оказался сверток. Маленький вопящий сверток.

Мы с малышом испуганно смотрели друг на друга. Трудно сказать, кто из нас в тот момент боялся больше. Но он вдруг замолчал и мы с соседкой начали осторожно продвигаться в подъезд. Она поставила коляску в техпомещение и вытащила из корзины огромный пакет из супермаркета, глядя на который я сразу распрощалась с мыслями вернуть ей ребенка. Так мы и поднимались на пятый этаж: женщина с пакетом, а я с младенцем. Первые два этажа я держала ребенка на вытянутых руках, боясь сделать что-то не то. Но руки быстро устали и я на свой страх и риск прижала его к груди. Малыш довольно засопел и, кажется, собирался заснуть.

– Спасибо, – поблагодарила меня женщина, открыв дверь в квартиру. – Я Саяра, кстати. А это Костас, – кивнула она на малыша.

– Алиса, – представилась я и приготовилась отдать ей ребенка, но она уже скрылась в глубине заставленного коробками коридора. Судя по всему, они только-только переехали в наш дом. Это объясняет почему раньше я их не видела. Это или то, что я целыми днями пропадаю на работе.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила Саяру, вернувшись в коридор уже без пакета. Она забрала у меня мирно спящего ребенка и шепотом удивилась: – Заснул, наконец-то. На прогулке так и не смогла его укачать.

После этого она пригласила меня на чай, а я почему-то согласилась. Сама себе удивилась тогда. Но видимо, мысли о своем незавидном положении меня вконец доконали и я боялась, что если сразу пойду домой, то от самокопания меня уже ничего не спасет и я проведу очередной вечер рыдая в подушку.

Тогда-то и выяснилось, что с завистью к маме малыша я поспешила. У невестки Саяры возникли проблемы со здоровьем за пару месяцев до предполагаемых родов и, к сожалению, она не выжила. Но малыша, к счастью, удалось спасти и теперь женщина практически в одиночку воспитывала внука в то время как ее сын Айсен пытался заработать денег им на жизнь. Саяра приехала сюда из маленького поселка в Якутии, чтобы помочь сыну. Они разменяли большую квартиру на поменьше, из оставшихся денег раздали долги за лечение невестки и заплатили в какую-то фирму, чтобы помогли ее сыну устроиться механиком на рыболовном судне. И вот Саяра, в свои почти пятьдесят, снова столкнулась с бессонными ночами, изматывающими хлопотами и переездом.

В тот раз я настояла на том, чтобы помочь ей разобрать хоть какие-то коробки, а через час, когда малыш проснулся, даже помогла ей его покормить. Я смотрела как он жадно обхватывает пухлыми губами бутылочку и поняла, что все мои проблемы решаемы. Я найду дополнительную работу, продам оставшиеся украшения, которые отложила на “черный день”, еще раз поговорю с Виолой… но я больше никогда не буду сомневаться в своем решении. Я справлюсь.

С тех пор прошло больше пяти лет и многое в нашей жизни изменилось, но мы с Саярой все так же помогаем друг другу. Это она держала меня за руку до приезда Скорой, когда начались схватки, встречала из роддома и провела по всем “острым углам” материнства.