В первую минуту Мария даже не нашла, что сказать. Ну, не спрашивать же, что он делает, – это и так понятно. К тому же она дала согласие… хотя и не представляла, что возвращение домой будет выглядеть именно так.

Тропинка перетекла в аллею, и вскоре они оказались в красивом саду, утопающем в ярких цветах. На небольших зеленых лужайках журчали веселые фонтаны, над клумбами летали желтые бабочки, а за деревьями виднелся просторный и светлый коттедж с широкой террасой, огромными окнами и раздвижными дверями.

– И это – мой дом?! – Мари удивленно огляделась.

– Наш дом, – поправил незнакомец, поднимаясь вместе с ней по ступенькам крыльца.

– Наш? Это уже интересно, – она озадаченно усмехнулась. – Получается, мы живем вместе? И с каких таких пор?

– С очень давних, – спокойно ответил он, толкнул ногой дверь, и та послушно отъехала в сторону. Мария почувствовала себя новобрачной, которую по традиции после свадьбы переносят через порог её будущего семейного дома, и ужасно смутилась.

– Может, вы меня, наконец, отпустите? – попросила она. – Я бы и сама сюда дошла, не стоило так напрягаться.

– Стоило, – мужчина снова пристально посмотрел на неё. – Ты бы не нашла это место. С некоторых пор оно для тебя недоступно.

– Почему? – Мари с любопытством огляделась. И первое, что заметила, – надпись на большом зеркале в холле, сделанную темно-вишневой помадой:

«Прощай навсегда!»

– А-а, понятно, – протянула она. – Похоже, мы не очень-то мирно расстались. Интересно, по какой же причине?

– Так и есть, – не слишком охотно подтвердил незнакомец и аккуратно опустил её на пол. – А сама не помнишь?

– Может, освежишь мою память? – Мария повернулась к нему и скрестила руки на груди. В конце концов, если они жили вместе, можно без особых церемоний перейти на «ты».

Мужчина взглянул на часы, едва приметно нахмурился и опустился в стоящее рядом плетеное кресло.

Мари терпеливо ждала.

– Я не смог назвать тебе свое Истинное имя. Назвал то, которое нравилось больше других, и однажды ты решила проверить его истинность. Использовала простейшую магию подчинения, чтобы посмотреть, что получится. Естественно, не получилось ничего. Результатом был скандал, обвинение меня во всех существующих грехах, вот эта трогательная надпись и твое исчезновение. – Он, прищурившись, посмотрел на неё. – Собственно, вот и всё.

Она тоже прищурилась. Очень знакомо. И очень недобро.

– Не смог, говоришь? Или не захотел? А может, побоялся?

Стены дома слегка дрогнули. Мужчина устало вздохнул:

– Ты здесь потому, что хотела вернуться сюда. Одного моего желания было бы недостаточно. Неужели сквозь беспамятство ты искала дорогу домой только для того, чтобы продолжить скандал?

– А ты надеялся, что я снова, как последняя идиотка, упаду в твои объятия? – она рассмеялась, а потом испуганно прикрыла ладонью рот и, краснея от стыда, пробормотала: – Простите… я сама не понимаю, что говорю. Это же грубо… так нельзя!

– Это называется «очаровательная прямота», которая мне всегда в тебе нравилась, – глядя в сторону, как-то слишком мрачно отозвался он. – Не стесняйся. Расслабься и продолжай.

«Я схожу с ума», – с ужасом подумала Мария, ощущая, сколько обиды и злости звучит в её вырвавшемся наружу внутреннем голосе:

– Ты обманул меня. Я доверяла тебе, как доверяют самому близкому человеку. Я назвала тебе свое имя, научила своему языку, рассказала всю правду о своем прошлом. А ты мое доверие предал!

Синие глаза незнакомца пристально взглянули на неё, и Мари стало не по себе от этого взгляда.

– Ты сказала, что я не любил тебя. Тогда позволь спросить: если ты решила проверить меня, любила ли ты сама? Ведь, по твоим же словам, любящие должны полностью доверять друг другу.

– Не меняй тему. Мы говорим не обо мне.

– Не уходи от ответа, – он снова бросил взгляд на часы. – Прошу тебя.

Мари показалось, что от двойного потока мыслей у неё сейчас лопнет голова, а от обилия эмоций разорвется сердце.

– Я любила тебя, – через силу выдавила она. – Просто… мне стало интересно. Я всегда была… чересчур любознательной.

– Тогда почему ты ушла, ничего не сказав ни Рэю, ни Линн? Ты ведь никогда так не поступала.

– Я… не помню, – Мария сжала ноющие виски. – Кажется, я… ужасно разозлилась.

– Ну, еще бы… Мы оба в тот день повели себя не лучшим образом. – Он вздохнул. – Я тоже не удержался и… наговорил глупостей, о чем потом пожалел.

– Да-да, припоминаю… Ты обвинил меня в том, что я тебя просто использовала. Удобно устроилась, пользуясь твоей жизненной силой, принимая твою любовь и заботу и ничего не давая взамен… Очень мило. После этого мне расхотелось не то что видеть тебя, но и находиться с тобой в одном измерении.

– Я не обвинял. Я всего лишь задал вопрос, потому что тоже разозлился. Не стоило этого делать, но… Ладно, не важно. Прошлого уже не изменишь.

– Это точно, – отозвалась Мари, вытирая лоб и ощущая слабость в ногах, как после хорошей пробежки.

– Я не назвал тебе свое Истинное имя по одной простой причине. – Мужчина поднялся и отошел к окну. – У меня его нет. И никогда не было. Имен было много, но ни одно из них не являлось Истинным. Мир, который создал меня, дал мне, пожалуй, всё, кроме этого.

И Мари почувствовала – сейчас он говорил чистую правду.

– Почему ты не сказал сразу? – поинтересовалась она после небольшой паузы.

– Глупо получилось, – голос его прозвучал словно издалека, и Мари показалось, что черты незнакомца как-то поблекли, словно стали прозрачнее. – Прости.

– Ты мог объяснить мне всё, как есть, – уже спокойно сказала она. – Я бы поняла.

– Я подумал, что истина покажется тебе попыткой сохранить мою душу в неприкосновенности. Ты открылась мне, и я хотел отплатить тебе тем же, преподнести равноценный дар…

– И преподнес пустую подарочную обертку. Из лучших побуждений. Видимо, ты плохо меня знал.

– Я не думал, что ты когда-нибудь станешь проверять. Мне казалось, мы полностью доверяем друг другу. А потом… я готов был всё рассказать, но ты уже не желала слушать. – Его голос звучал всё тише. Он обернулся, и Мария увидела на его губах печальную улыбку. – Прости меня.

– Мне не за что тебя прощать, – она опустила голову, вздохнула и буквально заставила себя продолжить: – Ты прав, глупо получилось. Глупее некуда. Потому что у таких, как я, тоже нет Истинных имен. Имя, которое я назвала тебе… его мне дала Линн, моя единственная подруга. И если бы ты когда-нибудь тоже решил проверить…

Мария замолчала. Синеглазый незнакомец тоже молчал, глядя в окно. Потом повернулся к ней и почти шепотом проговорил:

– Я рад, что нам удалось встретиться и поговорить. Это того стоило.

Его силуэт таял на глазах.

– Что происходит?! – Мария непонимающе разглядывала его. – Подожди… Не оставляй меня здесь, пожалуйста!

– Ты уходила навсегда, и я заплатил слишком высокую цену за то, чтобы помочь тебе вернуться. Теперь меня ждет Безмолвие. – Он попытался улыбнуться и не смог. – Но я не теряю надежды увидеть тебя снова. Всех вас. Shoot this trouble, Waellarie…

Незнакомец исчез.

Мария застыла на месте с открытым ртом. Живой, настоящий, физически ощутимый мужчина просто взял и исчез – это не укладывалось в голове. Разум отказывался верить увиденному, и Мари на мгновение зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Ничего не изменилось. Только в светлом и прежде уютном доме стало пусто и холодно.

– Прости меня, – еле слышно прошептала она. Хотела еще что-то добавить, но из горла вырвались только жалобные всхлипывания.

Впервые в жизни она не понимала, почему плачет. То ли потому, что с синеглазым мужчиной – её мужчиной! – случилась какая-то беда; то ли потому, что ситуация оставалась неясной и заставляла её ощущать полное бессилие; то ли потому, что виноватой во всем происходящем оказалась именно она, как ни больно было это признавать.

Нужно было что-то со всем этим делать. С чего-то начать.

Мария вытерла мокрое лицо ладонью, подошла к зеркалу и, вытащив из кармана бумажный платок, стала стирать темно-вишневую надпись. Это было трудно: буквы словно въелись в поверхность зеркала, приходилось отскабливать их ногтями. Закончив, она немного подумала, достала из другого кармана розовую помаду-карандаш и уверенно написала на чистой поверхности:

«Мы скоро вернемся».

Еще в самом начале прогулки Элина вдруг поняла, что невесть откуда взявшемуся мужчине и её подруге есть о чем поговорить, поэтому, улучив момент, свернула на другую тропинку и не спеша направилась к дому. Ей нравилось здесь, в этом тихом, безлюдном парке, похожем на лес; тропа выводила её то к декоративным прудам, то к аккуратно подстриженным зеленым лужайкам. На одной из таких лужаек она увидела качели и не смогла отказать себе в удовольствии покачаться.

День еще только начинал превращаться в вечер, но на темно-голубом небе уже можно было различить несколько крупных звезд. Вот одна из них вспыхнула, покатилась по небу, оставляя за собой длинный золотистый след, и увиденное отозвалось в душе Элины каким-то странным ощущением, будто она уловила некий сигнал или знак… Но какой? Память хранила молчание.

Элина тряхнула головой, пытаясь вспомнить, что могла означать падающая звезда. Золотистый след. У него волосы такого же цвета… Молодая женщина вздохнула. Она сотни раз представляла, как произойдет их встреча, но в своих видениях, где-то на грани между явью и сном, ни разу не смогла перешагнуть порог их общего дома. Не зря эта проклятая песня о Городе, которого нет, преследовала её. «Мне до него последний шаг, и этот шаг длиннее жизни»… Ей во что бы то ни стало нужно было сделать этот шаг, чтобы потом, задыхаясь, пробежать по старым ступенькам (две, затем пять и еще три), распахнуть дверь (ручку вниз и от себя) и, оказавшись внутри, увидеть свет и почувствовать тепло. Неведомое проклятие исчезнет только тогда, когда она войдет в гостиную и Рэйлен, стоящий у камина, обернется и увидит её. Когда их руки соприкоснутся в сердце дома, все в мире вновь станет правильным…

Качели остановились. Элина нехотя поднялась и продолжила путь.

Уже смеркалось, когда на одной из аллей возле гостевого дома она встретила Марию. Подруга была одна. Увидев Элину, блондинка подошла ближе. Что-то неуловимо изменилось в ней. Не внешне. Внутренне.

– Где он? – спросила Элина, чувствуя, как что-то нехорошо сжимается внутри.

– Ушел, – помедлив, ответила Мари.

– Куда?

– Он назвал это место Безмолвием, – она выглядела усталой и опустошенной. – К сожалению, мне это ни о чем не говорит.

Элина помолчала. Потом вздохнула:

– Странно. Когда ты сказала «Безмолвие», у меня мурашки по спине пробежали. – Она снова посмотрела вверх. – Как думаешь, падающая звезда с ярким следом – хороший знак?

– А что, упала звезда? – Мари с интересом уставилась в небо.

– Некоторое время назад, когда я качалась на качелях.

– Любопытно… Когда ты сказала про упавшую звезду, у меня в голове завертелись строчки стихотворения… или, может быть, песни. «В небе звезды след. В доме горит свет…» – задумчиво процитировала Мария. – Остальное, увы, ускользнуло из памяти. Промелькнуло и исчезло, как та самая звезда.

– «В доме горит свет»… Может, это означает, что надо вернуться к моему дому и попытаться попасть в него еще раз? – Элина вопросительно посмотрела на неё.

– Не думаю, что получится, – покачала головой Мари. – Но всё же давай попробуем.

Двигаясь по знакомой дорожке, они уже издали увидели, что маленькое окно под самой крышей сияет желтым, словно там на подоконнике горит свеча. В остальном же ничего не изменилось: дом по-прежнему заполняли тишина и темнота.

Подруги остановились возле крыльца. Через пару минут задумчивого созерцания ступеней Мария сказала:

– Дай ключи от гаража. Проверю, как там машина.

– Думаешь, дверь откроется, если я подойду одна? – Элина пошарила в карманах. – Так не должно быть, но… Вот, держи.

Мари взяла связку ключей, подмигнула ей и ушла.

Дверь оставалась запертой. Убедившись в этом, Элина прекратила бесплодные попытки, вернулась на крыльцо и села на ступеньки.

– Забавно, – с горечью усмехнулась она. – Сижу у порога, словно приблудная кошка. – Женщина подняла голову. – Если бы знать, что я делаю не так… Помоги мне, пожалуйста. Да, я не могу зайти внутрь, но это не значит, что ты не можешь выйти.

– А ты уверена, что он сейчас внутри? – поинтересовалась Мария, подходя ближе и устраиваясь рядом. – Дом пуст, мне кажется.

– Это я так, в общем, – отозвалась Элина, поднимаясь со ступеней. – Идем, надо покормить кота и поесть самим.

– Ты расстроена?

– Нет, нисколько.

Бастиан сидел на дорожке возле домика для гостей. При виде подруг он поднялся, выгнул хвост и нетерпеливо мяукнул.

– Проголодался, обжора? – бросила на ходу Мария.

Кот прищурил яркие глазищи и поспешил за ней в дом. Пока он изучал содержимое миски, Элина включила кофеварку, попросила подругу сделать сэндвичи с сыром и ушла в душ. Через полчаса, когда она вышла, ужин стоял на столе. Мари играла с котом и пила белое вино прямо из бутылки.

– Нашла её в баре возле камина, – пояснила она. – Жутко хотелось напиться и забыться. Первое получилось, второе – нет.

Брюнетка молча забрала у неё бутылку и разлила спиртное по обычным стаканам.

– С легким паром, кстати. Как настроение?

– А никак, – Элина села в кресло, перекинув ноги через подлокотник. – Больше всего на свете я не хочу отсюда уходить. Но знаю, что оставаться здесь нет смысла.

– И что ты намерена делать? – спросила Мария.

– Понятия не имею. У меня ощущение, как перед сложным экзаменом, материала к которому я практически не знаю.

– Знаешь, но не помнишь, – уточнила Мари. – У нас сплошные провалы в памяти. Я тут кое-что вспомнила, и это помогло мне оценить масштабы амнезии. Они просто катастрофические!

– Что именно ты вспомнила?

– Ну, – Мари вертела в руках стакан, – кое-что из того, что происходило между мной и тем очаровательным незнакомцем. И теперь не знаю, как с этим дальше жить. Я совершила ужасную ошибку.

– Все ошибаются, – пожала плечами Элина. – Так мы проходим жизненные уроки и развиваемся. И нет такой ошибки, которую невозможно исправить, пока мы живы.

– Мы-то живы, – мрачно усмехнулась блондинка и залпом допила оставшееся вино. – Интересно, как быстро убивает Безмолвие?

– Мне интересно другое, – подруга смотрела куда-то за окно. Но Мария не стала спрашивать, что именно, а самой Элине не захотелось уточнять.

Некоторое время они просидели молча: разговор не клеился – невозможно обсуждать то, что настолько запутанно, непонятно и странно. Кот по имени Бастиан перебрался на колени к Элине и замурлыкал; его утробное монотонное мурчание убаюкивало, что вкупе с выпитым на голодный желудок вином заставило подруг вскоре разойтись по своим комнатам и улечься спать. Мария еще нашла в себе силы раздеться, Элина лишь скинула туфли и с котом на руках устроилась прямо на покрывале.

Проснулась она от того, что в лицо ей светило солнце.

Элина несколько раз моргнула, привыкая к яркому свету после темноты. За окном полыхало оранжевое зарево. «Утро? Не может быть, – сонно подумала она. – Неужели пожар?»

Молодая женщина вскочила с кровати – разбуженный кот недовольно мяукнул и спрыгнул на пол – на цыпочках, босиком подбежала к окну и раздвинула тонкие занавески. Ночное небо напоминало палитру художника-сюрреалиста: алые, багровые, оранжевые и желтые мазки растекались по темно-голубому фону, а вдали над верхушками деревьев виднелась огромная фиолетовая луна.

– Удивительно! – прошептала Элина, глядя на это богатство красок. – Надо разбудить Мари, ей тоже захочется такое увидеть!

Она бросилась за дверь и, не включая свет, стала быстро спускаться по лестнице. Кажется, её подруга не спала: в холле горели свечи, тихо потрескивали дрова в камине, бросая красноватый отблеск на выложенный плиткой пол и полированные ручки кресел. Одно из них было занято… и далеко не сразу Элина поняла, что в нем сидит не Мария.

– Линн? – услышала она знакомый голос, волнующий и немного насмешливый. – Рад тебя видеть.

Он был одет, как обычно, в черное: шелковая рубашка, штаны и обожаемые им высокие охотничьи сапоги. Длинные золотистые волосы перехватывала черная лента. Зеленые глаза неотрывно смотрели на нее.

Элина покачнулась и судорожно вцепилась в перила, чтобы не упасть.

– Ты?! – еле слышно выдохнула она.

– Я, – мужчина разглядывал её с интересом и легким сочувствием. А потом показал на соседнее кресло: – Прошу. А то как-то неловко сидеть в присутствии женщины.

Она попыталась сделать шаг – и не смогла: ноги дрожали, по мышцам разлилась противная слабость. Элина опустила глаза и беспомощно улыбнулась:

– Похоже, со мной случилось что-то вроде паралича…

– Похоже, с тобой случилось кое-что похуже паралича, – он поднялся – высокий, широкоплечий, сложенный почти идеально – медленно подошел и протянул ей руку. С трудом, словно поднимая чугунную гирю, она вложила свою руку в его ладонь. Рэйлен молча смотрел на неё, и лицо его было безрадостным. Не такой представлялась ей их встреча после долгой разлуки. Совсем не такой.

Элина упрямо стиснула зубы и заставила себя шагнуть вперед. Мгновение она смотрела в любимые глаза, а потом, вспомнив, какой он видит её сейчас, спрятала лицо у него на груди.

– Я рада, что ты пришел, – прошептала она.

– Не думал, что наша разлука будет настолько долгой. – Голос его слегка дрогнул. – Знаешь, без тебя я вновь разучился смеяться… или делаю это так неестественно, что даже видавшего виды Мьори-Ланса тошнит. Твое отсутствие плохо на меня влияет. А ты? Как ты… там?

– Плохо, Рэй. Я не понимаю, что происходит. Я увязла в том мире, как в гиблом болоте. И то, что мы с Мари оказались здесь, – настоящее чудо… Чудо, за которое поплатился наш друг.

– Знаю, – его пальцы сжались, причиняя ей боль, но Элина не издала ни звука. – Я его предупреждал… умолял не делать этого. Мы бы нашли другой способ, перепробовали бы всё – что-нибудь да сработало бы. Но он очень скучал без неё. Боялся, что больше никогда её не увидит.

– Что такое Безмолвие? – прямо спросила Элина.