Руна четвертая

1. Вяйнямёйнен встречает сестру Ёукахайнена в лесу и просит ее стать его женой (1–30).

2. Девица в слезах бежит домой и рассказывает об этом своей матери (31–116).

3. Мать запрещает ей печалиться, велит радоваться и нарядно одеться (117–188).

4. Девушка продолжает плакать и говорит, что не хочет идти замуж за старика (189–254).

5. Опечаленная, она уходит в лес, попадает на безлюдный берег моря, хочет выкупаться в море и тонет (255–370).

6. Мать дни и ночи оплакивает свою утонувшую дочь (371–518).

 
Айно, дева молодая,
Ёукахайнена сестрица,
В лес пошла нарезать веток,
В роще веников наделать.
⁵ Для отца связала веник,
Веник матери связала,
Наконец, и третий веник
Крепышу связала братцу.
И идет, спеша из лесу,
¹⁰ Прямо к дому меж ольхами.
Вот подходит Вяйнямёйнен.
Он девицу в роще видит
На траве в нарядном платье,
Говорит слова такие:
¹⁵ «Не носи ты для другого,
Для меня носи, девица,
Ожерелье из жемчужин,
На груди носи ты крестик,
Для меня плети ты косы,
²⁰ Перевязывай их лентой!»
Так ответила девица:
«Ни о ком не помышляя,
На груди ношу я крестик,
В волосах ношу я ленту.
²⁵ Не ищу привозных платьев,
Белых хлебов мне не нужно;
Я ношу простое платье,
Ем я черную краюшку;
Я сижу в отцовском доме,
³⁰ Вместе с матушкой родимой».
Вот с груди бросает крестик,
С пальцев кольца золотые,
С шеи жемчуг побросала,
Ленту красную швырнула,
³⁵ Чтоб земля их погубила,
Чтобы лес себе забрал их,
И в слезах пошла дорогой,
С горьким плачем в дом отцовский.
У окна отец работал,
⁴⁰ Вырезал он топорище:
«Что ты, дочь-бедняжка, плачешь,
Что, девица молодая?»
«Есть, отец, причина плакать,
Есть для слез и для рыданья;
⁴⁵ Вот причина, что я плачу,
Что я плачу и рыдаю:
Потеряла с шеи крестик,
С пояска мои застежки:
Был серебряный мой крестик,
⁵⁰ Были медные застежки».
У калитки брат работал,
Вырезал дугу искусно:
«Что, сестрица, горько плачешь,
Что, девица молодая?»
⁵⁵ «Есть причина, братец, плакать,
Есть для слез и для рыданья;
Вот причина, что я плачу,
Я и плачу и рыдаю:
Потеряла кольца с пальцев,
⁶⁰ С шеи жемчуг драгоценный;
Золотые были кольца,
Серебрист на шее жемчуг».
Вот сестра сидит у двери,
Ткет из золота здесь пояс:
⁶⁵ «Что, сестрица, горько плачешь,
Что, девица молодая?»
«Есть, сестра, причина плакать,
Есть для слез и для рыданья;
Вот причина, что я плачу
⁷⁰ И горюю, что пропали
И подвески золотые,
И серебряный кокошник,
Синий шелковый налобник,
Лента красная из шелка».
⁷⁵ В кладовой, у самой двери,
Мать снимала ложкой сливки:
«Что ты, дочь-бедняжка, плачешь?
Что, девица молодая?»
«О ты, мать моя родная!
⁸⁰ Ты меня, дитя, кормила!
Плачу, матушка, от скорби
И, несчастная, горюю.
Вот причина, что я плачу
И пришла домой, рыдая:
⁸⁵ В лес пошла я резать ветки,
В роще веников наделать.
Веник батюшке связала,
Для тебя связала веник,
Наконец, и третий веник
⁹⁰ Крепышу связала братцу.
Уж домой идти хотела,
Шла поспешно по дубраве,
И сказал мне так Осмойнен,
Калевайнен так промолвил:
⁹⁵ „Не носи ты для другого,
Для меня носи, девица,
Ожерелье из жемчужин,
На груди носи ты крестик,
Для меня плети ты косы,
¹⁰⁰ Перевязывай их лентой!“
Я с груди швырнула крестик,
С шеи жемчуг побросала,
Синий шелковый налобник,
Ленту красную швырнула,
¹⁰⁵ Чтоб земля их погубила,
Чтобы лес себе забрал их.
А сама ему сказала:
„Ни о ком не помышляя,
На груди ношу я крестик,
¹¹⁰ В волосах ношу я ленту.
Не ищу привозных платьев,
Белых хлебов мне не нужно;
Я ношу простое платье,
Ем я черную краюшку;
¹¹⁵ Я сижу в отцовском доме
Вместе с матушкой родимой».
Мать девице отвечает,
Молодой старуха молвит:
«Перестань ты, дочка, плакать,
¹²⁰ Не горюй, моя родная!
Целый год ты кушай масло:
Ты тогда красивей станешь;
На другой ты ешь свинину,
И еще статнее будешь;
¹²⁵ А на третий – хлеб молочный,
И красавицею станешь.
На горе есть кладовая:
Там в прекрасном помещенье
К сундуку сундук поставлен
¹³⁰ И шкатулка на шкатулку.
Ты открой сундук там лучший
И найдешь под пестрой крышкой
Золотых шесть подпоясок,
Семь прекрасных синих платьев.
¹³⁵ Мне дочь Месяца ткала их,
Солнца дочь их мне нашила.
В годы юности прошедшей,
В молодых летах, бывало,
Я в лесу рвала малину,
¹⁴⁰ Там однажды увидала
Дочку Месяца за станом,
Дочку Солнышка за прялкой
На краю поляны ровной,
На опушке синей рощи.
¹⁴⁵ Подошла я боязливо,
Подле них я тихо стала,
Начала просить смиренно;
Так я девам говорила:
„Девы Месяца и Солнца!
¹⁵⁰ Дайте мне сребра и злата,
Дайте девочке-бедняжке,
Дайте бедному ребенку!“
Серебра дала дочь Солнца,
А дочь Месяца мне злата.
¹⁵⁵ Золотой кокошник вышел
И серебряный налобник.
Как цветок, домой пришла я,
В дом отца вошла веселой.
День, другой я их носила,
¹⁶⁰ А на третий поснимала;
Золотой сняла кокошник
И серебряный налобник,
Унесла на горку в домик,
Спрятала под крышку в ящик;
¹⁶⁵ Там лежат они доселе,
Я их больше не видала.
Ты надень из шелку ленты
И из золота налобник.
Ты надень блестящий жемчуг,
¹⁷⁰ Золотой на шею крестик,
Полотняную сорочку.
Шерстяное вынь ты платье
Из тончайшей мягкой шерсти,
Пояс шелковый наденешь,
¹⁷⁵ Там возьмешь чулки из шелку,
Башмаки из тонкой кожи.
Заплети получше косы,
Лентой шелковой свяжи их;
Не забудь на пальцы кольца,
¹⁸⁰ Золотые вынь запястья!
Вот тогда домой придешь ты,
В кладовой принарядившись,
И родителям на радость,
И родным всем на утеху.
¹⁸⁵ Как цветочек, ты пройдешься,
Как малинка, по дорожке,
Станешь ты стройней, чем прежде,
И красивей несравненно».
Так ей матушка сказала,
¹⁹⁰ Так промолвила девице.
Но она словам не внемлет,
И речей она не слышит.
Вышла быстрыми шагами,
По двору идет, рыдает,
¹⁹⁵ Говорит слова такие
И такие речи молвит:
«Что такое мысль блаженных,
Помышления счастливых?
Ведь не то ли мысль блаженных,
²⁰⁰ Помышления счастливых,
Что вода при колыханье,
Что волна воды в ведерке.
Что такое мысль печальных,
Помышленья бедной утки?
²⁰⁵ Ведь не то ли мысль печальных,
Помышленья бедной утки,
Что весенний свет в овражке,
Что вода в колодце темном.
Ах! как часто мысль девицы,
²¹⁰ Дума девушки несчастной,
Боязливо полем ходит,
Пробирается лесочком,
По траве ползет тихонько,
По кустам, по мхам засохшим!
²¹⁵ Дума та смолы чернее,
Дума та угля темнее.
Мне б гораздо лучше было,
Если б я не родилася,
Если б я не подрастала,
²²⁰ Не видала бы на свете
Дней печали и несчастья,
Если б я жила немного;
На шестую ночь скончалась,
На восьмую умерла бы;
²²⁵ Мне б тогда не много нужно:
Чуть холстины на рубашку
Да под дерном уголочек.
Мать поплакала б немножко,
А отец еще поменьше,
²³⁰ Брат совсем не стал бы плакать».
День, другой девица плачет.
Мать опять ее спросила:
«Ты о чем, девица, плачешь,
Дочка бедная, горюешь?»
²³⁵ «Оттого, бедняжка, плачу,
Горевать всю жизнь я буду,
Что меня ты обещала,
Отдала ты дочь родную
Старику тому утехой,
²⁴⁰ Быть для старого защитой,
Быть для дряхлого опорой
Да в избе его охраной.
Лучше б дочь ты обещала
В глубину морей холодных,
²⁴⁵ Чтоб сигам была сестрицей
И подругой быстрым рыбам,
Лучше мне там в море плавать,
Проживать в волнах глубоких,
В море быть сигам сестрою
²⁵⁰ И подругой быстрым рыбам,
Чем быть старому защитой,
Старцу слабому подмогой;
Он о свой чулок споткнется,
Упадет, чрез сук шагнувши».
²⁵⁵ Вот идет она к постройке
И проходит в кладовую;
Там открыла лучший ящик
И нашла под пестрой крышкой
Золотых шесть подпоясок,
²⁶⁰ Синих семь прекрасных платьев.
Одевается богато,
Выбирает, что получше:
И подвески золотые,
И серебряный кокошник,
²⁶⁵ Синий выбрала налобник,
Ленту красную на косу.
Так пошла она оттуда
По лугам и по полянам,
По болотам и равнинам,
²⁷⁰ По лесам прошла дремучим.
А сама поет тихонько.
Проходя, она запела:
«Тяжелы мои печали,
И тоска на бедном сердце.
²⁷⁵ Пусть тоска сильнее будет,
Тяжелей печали станут,
Как скончаюсь я, бедняжка,
Так с мучением покончу,
С этой тягостной печалью,
²⁸⁰ Бесконечной, горькой скорбью!
Да, теперь настало время
Навсегда с землей проститься,
В Маналу пора сойти мне,
В Туонелу пора спуститься.
²⁸⁵ Обо мне отец не плачет,
Мать родная не жалеет,
У сестры лицо не мокро,
И глаза у брата сухи,
Хоть уж в воду я спускаюсь,
²⁹⁰ В море к рыбам направляюсь,
В глубину пучины темной,
В тину, смешанную с илом».
День она идет, другой день,
Наконец, уже на третий
²⁹⁵ Достигает края моря,
Берегов, травой поросших.
Начинало уж смеркаться,
Небо темным становилось.
Там проплакала весь вечер
³⁰⁰ И всю ночь протосковала,
На прибрежном сидя камне
У широкого залива;
Дождалась она рассвета,
Поглядела: там три девы
³⁰⁵ По волнам морским стремятся.
Айно легким, тихим шагом
Хочет к ним идти четвертой,
Подойти к ним пятой веткой.
Быстро сбросила рубашку,
³¹⁰ На осину скинув платье
И чулки свои на землю,
Башмаки свои на камень,
На песок свой крупный жемчуг,
На прибрежный камень кольца.
³¹⁵ Там надтреснутый утес был,
Он блестел в далеком море;
И к нему плывет девица,
До скалы доплыть стремится.
Но едва туда ступила,
³²⁰ Отдохнуть присесть хотела
На растрескавшемся камне,
На скале, блестевшей в море,
Как упал вдруг в воду камень,
Та скала на дно морское,
³²⁵ А с тем камнем и девица,
С той огромной глыбой Айно.
Так та курочка упала,
Так погибла та бедняжка
И сказала, умирая,
³³⁰ С белым светом расставаясь:
«К морю я пошла купаться,
На волне морской качаться.
Вот я, курочка, упала,
Птичка бедная, погибла.
³³⁵ Никогда, отец мой милый,
Никогда в теченье жизни
Не лови в волнах здесь рыбы
На пространстве вод широких!
Я пошла на берег мыться,
³⁴⁰ К морю я пошла купаться:
Вот я, курочка, упала,
Птичка бедная, погибла.
Никогда ты, мать родная,
Никогда в теченье жизни
³⁴⁵ Не бери воды в заливе,
Чтоб месить для хлеба тесто!
Я пошла на берег мыться,
К морю я пошла купаться:
Вот я, курочка, упала,
³⁵⁰ Птичка бедная, погибла.
Никогда, мой брат любимый,
Никогда в теченье жизни
Не пои коня ты в море
На песчаном этом месте!
³⁵⁵ Я пошла на берег мыться,
К морю я пошла купаться;
Вот я, курочка, упала,
Птичка бедная, погибла.
Никогда, моя сестрица,
³⁶⁰ Никогда в теченье жизни
Ты не мой лицо здесь в море,
Не мочи водою здешней.
Ведь все волны в этом море —
Только кровь из жил девицы;
³⁶⁵ Ведь все рыбы в этом море —
Тело девушки погибшей;
Здесь по берегу кустарник —
Это косточки девицы;
А прибрежные здесь травы
³⁷⁰ Из моих волос все будут».
Так та девушка скончалась,
Так та курочка исчезла…
Кто бы взялся молвить слово,
Кто бы взялся весть доставить
³⁷⁵ В дом красавицы прекрасный,
На родимый двор девицы?
Не медведь то слово скажет
И возьмется весть доставить!
Он доставить весть не может:
³⁸⁰ На коров он нападает.
Кто бы взялся молвить слово,
Кто бы взялся весть доставить
В дом красавицы прекрасный,
На родимый двор девицы?
³⁸⁵ И не волк то слово скажет
И возьмется весть доставить!
Он доставить весть не может:
На овец он нападает.
Кто бы взялся молвить слово,
³⁹⁰ Кто бы взялся весть доставить
В дом красавицы прекрасный,
На родимый двор девицы?
Не лиса то слово скажет
И возьмется весть доставить!
³⁹⁵ Весть лиса подать не может:
Лишь гусей подстерегает.
Кто бы взялся молвить слово,
Кто бы взялся весть доставить
В дом красавицы прекрасный,
⁴⁰⁰ На родимый двор девицы?
Это заяц слово молвит
И возьмется весть доставить!
Заяц так и отвечает:
«Да, за храбрым речь не станет».
⁴⁰⁵ Вот бежит, несется заяц,
Поспешает длинноухий,
Скоро скачет кривоногий,
Быстро мчится косоротый
К дому славному девицы,
⁴¹⁰ Ко двору ее родному.
Подбежал он быстро к бане,
У порога приютился.
А в той бане все девицы,
И в руке у каждой веник:
⁴¹⁵ «Что, косой, в котел собрался?
Лупоглазый, не попался ль
Ты хозяину на ужин,
А хозяюшке на завтрак,
Милой дочке на закуску,
⁴²⁰ На обед хороший сыну?»
Но ответил заяц девам,
Молвил громко пучеглазый:
«Пусть сюда приходит Лемпо,
Пусть себе в котле варится!
⁴²⁵ Я пришел, чтоб вам поведать,
Чтоб сказать такое слово:
Ведь красавица погибла
С оловянным украшеньем
И с серебряной застежкой,
⁴³⁰ С пояском, обшитым медью.
Погрузилась в волны моря,
В глубину морей обширных,
Чтоб сигам там быть сестрою
И подругой быстрым рыбам».
⁴³⁵ Мать тогда по милой дочке,
По исчезнувшей девице
Горько, горько зарыдала,
Говорит слова такие:
«Матери! Вы не качайте
⁴⁴⁰ Никогда в теченье жизни
В колыбели ваших дочек,
Не воспитывайте деток,
Чтоб насильно выдать замуж,
Как, бедняжка, я качала
⁴⁴⁵ В колыбели мою дочку,
Дорогого мне цыпленка!»
Мать заплакала, а слезы,
Слезы горькие сбегают
Из очей старухи синих
⁴⁵⁰ На страдальческие щеки.
Слезы льются, слезы каплют,
Слезы горькие стремятся
От щеки ее опавшей
До груди, дышавшей тяжко.
⁴⁵⁵ Слезы льются, слезы каплют,
Слезы горькие стремятся
От груди, дышавшей тяжко,
На подол нарядный платья.
Слезы льются, слезы каплют,
⁴⁶⁰ Слезы горькие стремятся
От краев нарядных платья
На чулок с прошивкой красной.
Слезы льются, слезы каплют,
Слезы горькие стремятся
⁴⁶⁵ От чулка с прошивкой красной
На башмак, что вышит златом.
Слезы льются, слезы каплют,
Слезы горькие стремятся
С башмака, что вышит златом,
⁴⁷⁰ Прямо под ноги старухи.
Слезы в землю – ей на благо,
В воду – и воде на благо.
Как стекли они на землю,
Три ручья образовали;
⁴⁷⁵ Потекли тремя реками
Слез печали материнской,
Из очей они бежали,
От висков они стремились.
На реке такой, на каждой,
⁴⁸⁰ Водопады огневые,
А средь пены водопадов
Три скалы там поднялися;
На верху скалы на каждой
Золотой поднялся холмик;
⁴⁸⁵ На верху холма на каждом
Вырастало по березке;
На березках тех сидели
Золотые три кукушки.
Все три вместе куковали:
⁴⁹⁰ Та: «любовь! любовь!» кукует,
Та: «жених! жених!» покличет,
Третья кличет: «радость! радость!»
Что «любовь! любовь!» кукует,
Так три месяца все кличет
⁴⁹⁵ Той девице, что погибла
Без любви в волнах глубоких.
Что «жених! жених!» кукует,
Та шесть месяцев все кличет
Жениху тому, который
⁵⁰⁰ В одиночестве остался.
А что кличет: «радость, радость!»,
Та всю жизнь кукушка кличет,
Кличет матери несчастной,
Что все дни в слезах проводит,
⁵⁰⁵ И сказала мать сквозь слезы,
Услыхавши клич кукушки:
«Мать несчастная! не слушай
Слишком долго клич кукушки.
Как раздастся клич кукушки,
⁵¹⁰ Cердце горестно забьется,
На глаза выходят слезы,
По щекам вода струится,
Как горох, бегут те капли,
Как бобы, идут большие;
⁵¹⁵ Становлюсь на локоть старше,
Делаюсь на четверть ниже,
Тело все мое трепещет,
Лишь услышу клич кукушки».