Глава 4

Проходит три недели, прежде чем я снова вижу Кита у забора. Я день за днем прихожу сюда и подолгу вглядываюсь в nebel, ища глазами худую фигурку. Вслушиваюсь – вдруг сквозь тишину прорвется рокочущий звук его rohr.

Но никто не приходит к забору, и я часами тону в тумане.

Мне больше нигде нет покоя, дома я раздражаюсь, ничем не хочется заниматься, на улице ничего меня не радует. Еще эта дура Ирма никак от меня не отстанет – вместе со своими друзьями поджидает меня каждый день у дома, и все они кричат: «Müllbraut!» Как же они надоели…

В один из дней, когда в очередной раз выхожу из дома, намереваясь пойти к забору, и сталкиваюсь с Ирмой и ее свитой, я не выдерживаю.

– Müllbraut! Müllbraut! – заводит Ирма свою любимую песню.

Я рычу и бросаюсь на обидчицу. Никто не ожидал такого поворота. Все стоят и растерянно смотрят, как я отчаянно колочу свою давнюю мучительницу.

Я что есть силы сжимаю кулачки и осыпаю ударами Ирму. Рву на ней платье, попадаю кулаком ей по носу, а потом толкаю. Ирма падает на асфальт и пускается в рев.

– Что здесь происходит? – раздается визгливый женский голос.

Я узнаю его, это голос матери Ирмы, очень вредной и противной толстухи. Дочурка вся в нее.

Ну почему она появилась так некстати!

– Боже мой, Ирма, Ирма!

Мамаша сгребает Ирму в охапку и поднимает с земли. Отряхивает ее одежду, достает из сумочки салфетки, протирает разбитые коленки. Фрау Оттль воркует и успокаивает свою плачущую дочурку. Я растерянно переминаюсь с ноги на ногу. Мысль о том, что неплохо бы смыться, почему-то не приходит мне в голову. А зря. Ирмина мать поднимает голову, гневно сверкая маленькими поросячьими глазками, и требует ответа:

– Кто? Кто посмел обидеть мою Ирму?

Дети расступаются в стороны.

Ирма показывает на меня:

– Это она, она! Мы играли, а она вышла и напала на меня. Она всегда на меня нападает, мам!..

У меня дыхание перехватывает от такого наглого вранья.

– Негодяйка! – тычет в меня толстуха указательным пальцем, напоминающим сардельку.

– Она первая начала, она… – начинаю я оправдываться.

– А ну замолчи, мерзавка! – кричит разъяренная мамаша. – Негодяйка, хулиганка!

Она хватает меня за руку, стиснув ее изо всех сил своими ледяными и скользкими пальцами. Потом замахивается свободной рукой, но не успевает меня ударить.

Вдалеке раздается ритмичный звук, который звучит для меня слаще мелодии любимой колыбельной.

Ре-та-те-тет… Ре-та-те-тет…

Мне кажется, будто тысяча маленьких птичек поднимает меня в воздух. Настолько я счастлива.

Кит! Ко мне на подмогу уже мчится Кит! Он энергично вертит над головой своей rohr и что-то кричит во все горло.

Дети быстро разбегаются в стороны, но мамаша Оттль не успевает так быстро среагировать, и rohr обрушивается на ее необъятный зад.

Она по-свинячьему взвизгивает и хватается за ушибленное место, отпустив меня.

Кит быстро хватает меня за руку, и мы сматываемся. Вслед нам несутся угрозы и всяческие ругательства, но мы бежим не оглядываясь. Мы покидаем территорию Холмов – перелезаем за забор и мчимся в nebel.

Я знаю, что сегодня будет: мама Ирмы устроит настоящий скандал моим родителям, меня сурово накажут и запретят прогулки. Но мне все равно, что будет позже, – сейчас рядом мой Кит! Мой Wal. Сейчас я счастлива!

Мы взбираемся на крутой холм – идти тяжело.

– Извини, не мог прийти раньше, – говорит Кит. – Родители наказали меня, запретили к тебе ходить. Но как только смог – пулей к тебе. Я тебя долго ждал и не выдержал – полез за забор. И не зря! Ух, задал я жару этой ведьме! Так ей и надо!

– Я очень рада тебя видеть! Ты не представляешь как! Я ждала тебя. Я каждый день сюда приходила! Я знала, что ты придешь! Куда мы, Кит? Куда ты меня ведешь?

– Хочешь знать, куда направляемся? Мы идем смотреть на чудеса! Я нашел для нас одно классное место – оно будет только наше.

Мы долго идем через nebel, поднимаемся на очередной холм. Я изредка вижу сквозь мутный влажный воздух силуэты чахлых деревьев.

Впереди на вершине холма стоят здания: мы заходим на какую-то территорию. Приземистые постройки с заколоченными окнами и разрушающейся кладкой, железные вышки, гнилые сараи. В центре – гигантское сооружение со стальным каркасом, уходящее в небо, на вершине его – огромное колесо.

– Где мы? Что это? – спрашиваю я шепотом, смотря на возвышающегося монстра. Здесь нет людей и стоит такая тишина, что нарушать ее мне совсем не хочется.

– Шахта номер семь, – говорит Кит. – А это – копер, он нужен для того, чтобы шахтный лифт поднимать.

Я задираю голову вверх и, совсем не глядя себе под ноги, спотыкаюсь.

Кит подхватывает меня.

Смотрю вниз. Обо что же я споткнулась?

Рельсы! Здесь повсюду рельсы! Они идут из шахты и дальше делятся на несколько ответвлений.

Узкоколейная дорога заросла травой, я наклоняюсь, желая рассмотреть в зелени промелькнувшие красные точки. Ягоды!

– Это земляника, – замечает Кит. – Шахта уже давно заброшена. Тут не ходит никто. Вот она и разрослась. Да ты пробуй, не бойся.

Кит срывает одну ягоду, отправляет себе в рот. Довольно улыбается и мычит, качая головой – дает понять, что ягоды вкусные.

Срывает несколько штук и для меня.

Это Erdbeere. Я вдыхаю ягодный запах и закрываю глаза. Вспоминаю нашу уютную кухоньку во Франкфурте, где мама так часто пекла пышный сладкий пирог с Erdbeere.

Ягоды ароматные и очень сладкие. Мы опускаемся на корточки и срываем одну за другой. Правда, они такие спелые, что сминаются уже между пальцами.

– Это земляника, – говорит Кит и произносит по слогам: – Зем-ля-ни-ка. Гляди, что надо делать!

Он срывает плотную травинку и нанизывает на нее ягоды бусинами.

Erdbeere… Земляника…

Мы унизываем ягодами несколько травинок.

Кит ведет меня дальше по рельсам, все выше по холму. По дороге поедаем наши ягоды.

Впереди на рельсах я вижу вагонетку. Ух ты! Настоящая вагонетка, на которой возят золото? Это круто! Такие я видела только в мультиках.

Я смотрю на Кита.

– Да, я веду тебя к ней. Запрыгивай!

Я залезаю внутрь. Кит толкает вагонетку и тоже забирается в нее – и мы быстро мчимся вниз с холма. Вагонетка дребезжит, нас трясет и подбрасывает. Поравнявшись с постройками, вагонетка медленно останавливается.

– Конечная остановка! – объявляет Кит.

Мы заталкиваем вагонетку на холм и снова катимся вниз. Катаемся до самого вечера, до тех пор, пока совсем не выбиваемся из сил. А потом, уставшие, последний раз поднимаем вагонетку на холм, забираемся в нее и любуемся чудесным видом, открывающимся с высоты. Я вижу целый мир – красивейший и удивительный.

Холмы, луга, дома – все сияет и переливается в свете бледно-розового солнца, медленно уходящего за горизонт, а в розовом небе плывут огромные белые киты…

Солнце опускается ниже – и вдруг я замечаю внизу, в траве, какие-то яркие огоньки.

– Гляди, Кит! – показываю я на удивительные светящиеся точки.

Они сверкают и быстро перемещаются.

– А, это… Да, их я тоже хотел тебе показать. Это светлячки.

Я его не понимаю, но сама догадываюсь, что это маленькие летающие жучки, которые светятся в темноте.

Кит выпрыгивает из вагонетки, опускается на корточки, ловит жучка. Смыкает ладошки и показывает мне сквозь пальцы светящееся чудо.

– Раньше они здесь не водились. Светлячки любят траву. Когда шахта заросла, они прилетели сюда. Им здесь хорошо, тут у них нет врагов. Их здесь очень много…

– Это чудесно, Кит! Настоящее волшебство…

Светлячки мелькают в траве, как маленькие искорки.

Мне становится так уютно… Темная заброшенная шахта больше не кажется мне мрачной и унылой. Летающие маленькие фонарики, светлячки оживили это место. Теперь здесь все мне представляется сказкой.

– А знаешь, что самое классное? – обращается ко мне Кит. Мне так нравится слушать его голос. Интересно, о чем он сейчас говорит? Наверняка о чем-то хорошем и добром. Ведь он, Кит, такой милый и хороший. – Раздавить их пальцами! Они так классно сплющиваются, и у них кишки светятся! Но, наверное, хорошо, что ты меня сейчас не понимаешь. Ты девчонка, а девчонкам не нравятся такие вещи. Так что выдавливать кишки из жучков не будем. Станем просто смотреть. А в следующий раз я притащу банку, и будем их ловить.

Обратно мы уходим поздно – Кит освещает нам дорогу фонариком, провожает меня до забора.

– Мы еще увидимся, пряничная девочка?

Я показываю ему на воображаемые часы на руке, Кит снимает часы с пояса и протягивает мне, я сообщаю, в какое время смогу снова сюда прийти.

– Наверное, теперь накажут меня… Может быть, на неделю или две. Но ты приходи в это время. Не забывай про меня, Кит-Wal.

* * *

Дома родители напускаются на меня:

– Где ты была? Тебя видели с диким мальчишкой! Кто тебе разрешал общаться с ним?

– Зачем ты побила Ирму? Бедная девочка до сих пор в себя прийти не может! Что она тебе сделала? Вы всегда были подружками! Ты стала такой же дикой, как и этот мальчишка Schund!

– Ты на часы смотришь? Видишь, сколько времени?

– О, боже мой, что ты сделала с платьем! Куда ты лазила? Оно все черное! Колготки все в дырках!

Мамины пронзительные крики, папин грубый голос, запрет на все: гулять, смотреть телевизор, есть сладости. И самое удручающее – запрет дружить с Китом.

Вот так начинается конец моей жизни.

Мамаша Оттль устраивает скандал и требует у моей мамы денег за порванное платье Ирмы. Мама дает ей денег, а я злюсь. Почему все так несправедливо? Ирма мучает меня уже очень давно, она изодрала на мне кучу одежды – а ей все сходит с рук! И у ее родителей моя мама почему-то денег не требует.

Целыми днями, находясь у себя в комнате, я реву от такой неправоты и от бессилья.

Однажды из окна своей комнаты я вижу, как к дому подходит Кит. Я машу ему, стучу по стеклу, но он меня не замечает.

Из дома выходит папа. Он поднимает с земли камень и бросает в Кита, как в бродячего плешивого пса:

– Уходи! Пошел прочь! Тебе здесь не место!

И Кит уходит.

– Ох уж эти Schund… – говорит папа маме, зайдя в дом. Я подслушиваю их разговор, затаясь в коридоре. – Как у этого дикого мальчишки хватило наглости прийти сюда, к нашему дому?! Я отогнал его палкой.

– Надо осмотреть Ханну, – отвечает мама. – Вдруг она подцепила от него вшей. И вообще, надо сводить ее к врачу: Schund живут там у себя в грязи, и от них наверняка можно нахватать множество болячек.

Это злит и огорчает меня еще больше. Моя подушка всегда мокрая от слез. Упрямлюсь – отказываюсь есть, выходить из комнаты, разговаривать. Но вскоре понимаю: это ни к чему не приведет, и если я действительно хочу видеться с Китом, то мне нужно притвориться, что я принимаю правила родителей.