– Я долгое время не знал об этом, просто считал, что Мир дебил несерьезный. И только позже я узнал, что все это он делал специально. И изводил ее специально, чтобы заставить сомневаться, видимо. В ее чувствах ко мне и к нему. Возможно, как-то переменить их в ее голове. То есть поменять местами ее отношение к нему и ко мне, как-то привязать ее к себе, почти насильственно, через психику. Но вот только он не понимал, видимо, – Арс взглянул в глаза Ванессы, и только сейчас она заметила, что они в этом ярком свете комнаты снова казались светлее, уходили больше в зеленый оттенок, нежели в карий. – Никакими манипуляциями ты не заставишь человека любить тебя. По-настоящему любить. Ничего ты не сделаешь с тем, что у него нет к тебе чувств. Не нарисуешь их, не передашь часть своих. Как бы ни старался, какими бы психологическими приемами ни владел.

Арс снова поднял руку и завел прядь волос ей за ухо. А Ванесса поняла, что хотела бы, чтобы он повторил этот жест еще раз десять без остановки. Столько нежности и легкости было в нем. Он казалось таким невесомым, будто состоял из солнца.

Если бы не Арс, ей бы было куда сложнее принимать для себя эту правду, что открылась вчера вечером и продолжала открываться до сих пор.

– А Лея… – спросила Ванесса. – Она?..

Сформулировать вопрос вот так сразу не получилось – нужные слова не нашлись. Но Арс все равно понял, что она хотела спросить, и ответил.

– Они были близкими друзьями, и Лея простила его в итоге.

– Но почему? – Ванесса нахмурилась, действительно искренне не понимая.

Насколько сильным человеком нужно было быть, чтобы простить все это? Потому что другой причины Ванесса просто не видела.

– Сам не знаю, – Арс криво усмехнулся. – В их отношениях было не только плохое, не подумай. Мир помогал ей, если Лея просила, да даже если не просила – все равно помогал. Разобраться с новой программой для выступления, выучить трюк, помочь по учебе, выбрать подарок подруге, дать совет – по любому поводу. Мир всегда поддерживал ее и пытался быть рядом. Искренне. Я видел это. Но иногда его переклинивало. И это случалось, когда он видел меня или когда Лея говорила ему про меня. Самое главное: она верила ему. Она верила, что он лучше, чем пытается быть. Я много раз разговаривал с ним, Мир отмахивался, говорил, что я что-то себе придумываю, что все в порядке. В итоге в очередной раз, когда Лея пришла со слезами после того, как Мир ей что-то сказал, я не выдержал. И мы подрались.

Ванесса вздернула брови.

– Сильно?

– Я разбил ему бровь и губу. – Арс отвернулся, посмотрел куда-то в сторону, и по выражению лица было понятно: ему не нравилось говорить об этом вслух. Он будто стыдился своего поступка. – А Мир сломал мне нос.

Ванесса протянула руку, коснувшись щеки Арса, и повернула его голову обратно к себе, чтобы он снова посмотрел на нее. Глаза все еще казались больше зелеными, чем карими.

– После нашей драки он действительно перестал вести себя как обмудок. Лея больше не плакала. Через два месяца случилось то выступление. После него Мир пропал с радаров. И вернулся только сейчас. Когда в моей жизни уже была ты.

И в комнате повисла недолгая тишина. Казалось, сквозь нее был слышен шелест летающих в воздухе пылинок, что подсвечивались на свету.

– Из-за него ты была такой, – процедил Арс сквозь зубы. – Потерянной. Разбитой. Пустой. Тебя будто выжали. Всю жизнь по ниткам вытянули.

Смотрел куда-то сквозь нее, хмуря брови. Думал, размышлял. Ванесса погладила его по костяшкам пальцев, чтобы привлечь внимание.

– Все хорошо. Мы с тобой поговорили и во всем разобрались. Я окончательно, уже на собственной шкуре поняла, какой он. И больше не подойду к нему. Не хочу. Даже видеть не хочу. – Ванесса дернула плечом. – Это было ужасно. Жить с осознанием того, что ты никогда не воспринимал меня как… меня. И как я могла поверить только?

– Я клянусь, – Арс нашел ее глаза. Полный ледяной решимости и обжигающей злости. Контраст, разрывной, состоящий из крайностей, мощный настолько, что легко снес бы с ног. – Я убью его, Несса. Убью, обещаю.

Сердце пропустило удар. Ванесса подалась к Арсу неосознанно, рефлекторно, и теперь уже она обхватила его лицо ладонями, почему-то боясь, что он собрался встать и кинуться к Радмиру вот прямо сейчас, в эту самую секунду.

– Не надо, – шепнула, заглядывая в глаза. – Не надо, все хорошо.

– Он заслужил.

– Он не стоит того, Арс. Нам не нужны твои рассеченные бровь и губа.

– Зато нужен его сломанный нос.

Ванесса улыбнулась, и Арс улыбнулся в ответ. Оба поняли, как забавно это звучало в контексте серьезного разговора. Однако обстановка разрядилась. Они отстранились друг от друга, разорвав прикосновение.

– Кажется, я не такой великодушный человек, как Лея. И не смогу его простить, – отстраненно произнесла Ванесса и вздрогнула от собственных слов. Они сорвались с языка неконтролируемо. И взгляд уперся в обмотанные бинтами предплечья.

– Ты и не должна прощать его, если не хочешь или не можешь. Злиться – это нормально. Обижаться – нормально, когда человек нанес тебе рану, предал тебя, поступил по-свински. И вычеркнуть такого человека из своей жизни – тоже нормально. Более чем. Ты человек. Это твои эмоции и чувства. И ты не обязана отпускать эти обиды, просто потому что так положено. Потому что ты где-то услышала, что, если отпустить обиды, станет легче жить. Если они не тянут тебя вниз и не мешают дышать спокойно, злись. Обижайся. Четвертуй его у себя в голове хоть сотню раз. Он заслужил за все, что сделал. А вот я идиот. Мне нужно было раньше рассказать тебе обо всем этом. Еще когда я впервые увидел его рядом с тобой.

Ванесса подняла глаза на Арса.

– Почему не рассказал?

Он нахмурился, на секунду замявшись.

– Ты сказала, что все хорошо. Тебе с ним комфортно, он тебя поддерживает, даже в чем-то понимает. У вас есть общие темы для разговоров. И я обманулся тоже. Забыл, что он не причиняет вред открыто, прямо – всегда исподтишка, так, что не всегда заметишь, а потом уже будет поздно. Я расслабился, забыл, каково это – постоянно ожидать, что что-то может вдруг пойти не так. Но мне как раз и нужно было ожидать чего-то такого…

– Ты предупредил меня. И не раз. Мне стоило быть внимательнее.

– Я должен был рассказать. Прости меня.

– Мы оба доверились моему умению читать людей. Как оказалось, оно подвело нас обоих, – Ванесса тяжело вздохнула, протерла ладонями лицо. – Я в этом не сильна от слова «совсем», так что идиотка здесь только я. Ты предупреждал меня. А я расслабилась и не замечала никаких тревожных звоночков. Они действительно все перекрывались его доброжелательностью и желанием помочь. Он казался таким понимающим. А оказалось, просто втирался в доверие и жал на нужные точки.

Арс покачал головой.

– Он манипулятор, Несса. Он манипулирует всегда, когда есть возможность. Эмоциями, чувством вины, чем еще там можно манипулировать? Вот он это делает.

«Несса, у меня немаленький опыт общения с парнями, и этот опыт научил меня, что, если ты чувствуешь, что что-то не так, скорее всего, так и есть. И я всегда доверяюсь этому чувству. Твоему организму незачем тебя обманывать».

Слова, которые когда-то сказала ей Тая, вспыхнули в голове внезапно, но так вовремя. Ведь она еще давно говорила. А Ванесса не обратила вовремя на эти сигналы своего тела. Не восприняла всерьез. Поведение Радмира, его реакция на Арса, свое нежелание, пусть даже единожды, видеться с Миром, непонятное отторжение, настороженность.

Все было кристально чисто. Нужно было лишь соединить точки. Но Ванесса просто не привыкла ожидать такого подвоха от людей в своем окружении. Не привыкла, что ее в любой момент могут обманом заставить сомневаться в себе и близких людях. Так низко, гадко и… сейчас она ощущала себя грязной. Ею так легко воспользовались. До глупого, до смешного легко.

И от этого было почти больно.

Она действительно никогда не сможет простить Радмира за то, что он сделал. С ней, с Арсом, даже с Леей. И она больше не позволит ему причинить боль ей и тем, кто ей дорог.

Ванесса закусила губу и свесила ноги с кровати, поворачиваясь к Арсу полубоком. Краем глаза замечая, что его взгляд неотрывно следил за ней. Между ними снова повисла тишина. С улицы слышались далекие голоса и даже пение одинокой птицы. В последнее время они пели куда реже – уже вовсю приближалась осень. Скоро будут желтеть листья, постепенно с глаз исчезнет уже такой привычный зеленый цвет, начнутся густые листопады, устилая тротуары хрустящими коврами, которые после дождей станут вялой, пожухлой кашей под ногами. Солнце перестанет быть таким частым и с каждым днем будет греть уже не так, как раньше. Начнется постоянная морось, прохладная, но спасающая огненных артистов. Выступать с влажными волосами и одеждой всегда было куда безопаснее, а в запале от азарта выступления холод практически никогда не ощущался. Наоборот, приводил в чувства, здорово отрезвляя.

Ванесса ощутила прикосновение: Арс накрыл ее руку своей. Улыбнулась ему, вылавливая спокойный взгляд.

– Почему ты никогда не говорил, что любишь меня?

Даже не сомневалась, что Арса не смутит вопрос. Он так же спокойно усмехнулся краем рта и, глядя ей прямо в глаза, ответил:

– Потому что думал, что тебе могут быть не нужны мои чувства. Что тебе хорошо и так, что ты видишь во мне просто близкого человека, а не потенциального партнера. Боялся открыться, потому что считал, что ты уйдешь.

– Но почему?

Он смотрел на нее несколько секунд, прежде чем ответить:

– Думал, ты испугаешься. Считал, что тебе не нужно это все. Этот мрак, эта боль, этот тяжелый шлейф моего прошлого. Столько дерьма случилось. Я не хотел, чтобы оно коснулось тебя, чтобы ты забивала этим голову. Но вчера… – он протянул руку, поддел ее подбородок указательным пальцем, приблизив ее лицо к своему. – Я просто понял, что могу в любой момент потерять тебя. Что мы действительно, черт возьми, занимаемся опасным делом. И что я хочу, чтобы ты знала. Даже если бы ты не ответила мне взаимностью… что ж. Ничего бы не изменилось. Я бы продолжал любить тебя.

– А я люблю тебя. И такое ощущение, что всегда любила, – признаваться в этом было так легко. Слова слетели с губ невесомо, в одну секунду. И ни смущение, ни волнение не чувствовалось внутри. Не было заикания, жара, краснеющих щек, неловкости. Все так, как и должно быть. На своих местах. Они вместе. И любят друг друга. – Прости меня, Арс.

– И ты меня, Несса.

– Я рада, что мы поговорили.

– Давай впредь будем это делать всегда в подобных ситуациях? Не бойся, что это может причинить мне боль. Если это причиняет боль тебе, мы в любом случае должны это обсудить.

– Договорились. Я вынесла урок. И больше не хочу быть идиоткой.

– А я – идиотом.

Ванесса рассмеялась, и Арс рассмеялся тоже. Эти звуки смешались и растворились в пространстве комнаты. В теплом солнечном свете. В перекрещенных взглядах, в которых эмоций и чувств – целый пожар. Неутихающий, сильный, неистовый.

А в следующую секунду Арс вдруг аккуратно подался вперед, захватывая ее нижнюю губу в улыбающемся, нежном поцелуе. А Ванесса ответила, обхватывая его шею руками, двигаясь ближе, прижимаясь грудью к его груди. Чувствуя волнение лишь сейчас. Трепет в груди, дрожь по рукам, бушующее море в запястьях и на кончиках пальцев.

Это был их второй поцелуй – теперь уже при свете солнца, а не под завесой ночной комфортной темноты.

Его руки легли на ее талию, сжимая крепкими, чувственными пальцами. Боль с предплечий снова растворилась, ушла, словно ее не было вовсе. Остались лишь его губы, так нежно, но в то же время настойчиво ласкающие ее. Захватывающие то верхнюю, то нижнюю губу. Целующие так сладко, опьяняюще, до дрожи, до полувыдохов-полустонов, что срывались с губ в его рот. Он мягко ловил каждый и продолжал целовать.

Было ли утро прекраснее этого в ее жизни?