– Леди Давернетти!

Сухонькая, чрезмерно подвижная драконица тут же перевела небесно-голубой невиннейший взор на мою домоправительницу и пропела:

– О, миссис Макстон, и вы здесь?!

Судя по прозвучавшему в голосе удивлению, миссис Макстон тут находиться определенно не должна была. А где же тогда должна?

И тут снова постучали во входную дверь, а едва мистер Уоллан открыл ее, раздалось:

– Посылка для миссис Макстон.

В любом ином случае почтенная экономка отправилась бы к посыльному, но в данный момент столь наглая подковерная игра привела к ожидаемому взрыву.

– Треклятые драконы! – взорвалась негодованием миссис Макстон.

– Наглые люди! – не осталась в долгу леди Давернетти.

– Да как вы смеете?! – возмутилась миссис Макстон.

– Как я смею?! – еще громче возмутилась леди Давернетти. – Вы совершенно напрасно заведомо обвинили нас! Посылка вовсе не от меня и Кристианчика, моя дорогая, это подарок от вашего наглого мистера Нарелла, который вынудил меня способствовать ее доставке. Вот с ним и разбирайтесь!

Миссис Макстон открыла было рот, тут же его закрыла и, покрываясь красными пятнами от негодования, повернулась к нашей гостье и обратилась практически с просьбой:

– Миссис Эньо, я могу доверять только вам.

– Глаз не спущу с нашей драгоценной мисс Ваерти, – заверила суровая супруга доктора.

И, покопавшись, извлекла из ридикюля… сковороду.

– Вы нравитесь мне все больше, – сделала громкое заявление миссис Макстон, после стремительно покинула мою спальню, вынудив посторониться и горничную, и леди.

К сожалению, она не уловила коварной усмешки, от которой не удержалась леди Давернетти, самолично захлопнув дверь за экономкой. И вот после этого драконица занялась мной.

– Мисс Ваерти, как вы себя чувствуете? – произнесла она, делая мягкий плавный шаг в мою сторону.

В то время как ее горничная, деловито пройдя в гардеробную, принялась, судя по шуму и шелесту упаковочной бумаги, извлекать вещи из коробок.

– Это Лиззи, ваша новая личная горничная, – проследив за моим взглядом, тут же поспешила сообщить леди Давернетти. – Моя дорогая, простите за вмешательство, но юной леди жизненно необходима личная горничная, и мне невдомек, отчего эта столь трепетно вами обожаемая миссис Макстон до сих пор этим не озаботилась. Это возмутительно.

Сдержавшись, я спокойно заметила:

– Боюсь, в плане того, что может быть воспринято как «возмутительное», я скорее буду на стороне миссис Макстон, особенно в данный момент.

И леди Давернетти поняла, что так же просто манипулировать мной, как перед балом у Арнелов, уже не выйдет.

– Мисс Ваерти, – она стянула перчатки, нервно скомкала их, затем взглянула мне в глаза и произнесла решительно, – вы несколько недооцениваете моего сына, и я полагаю, пришло время обсудить ваше несправедливое отношение к нему.

О, мой взгляд на леди Давернетти, боюсь, был непередаваемым. Что же еще я могла испытывать по отношению к лорду Давернетти помимо гнева, злости, негодования и вполне обоснованного раздражения? Увы, но, помимо всего этого, я, к своему огромному сожалению, испытывала еще и безумное сочувствие.

Подсушив волосы магией, я захватила гребень со столика у зеркала и предупредила миссис Эньо:

– Мы оставим вас на несколько минут.

– Но миссис Макстон велела… – начала было супруга доктора.

– Прошу вас, всего несколько минут, – попросила я.

И, не дожидаясь ответа, направилась к двери.

Крайне заинтригованная леди Давернетти последовала за мной вначале прочь из моей комнаты, затем по коридору влево к чайной гостиной, находящейся на втором этаже и все еще пребывающей без окон – я сняла заклинание «Murum» лишь с некоторых комнат, закономерно опасаясь… и мне было кого опасаться.

– Illiumena! – произнесла, освещая помещение.

* * *

Едва леди Давернетти вошла, я закрыла дверь, после прошла к уютному дивану у глухой стены, где ранее было окно, и, указав гостье на место рядом, медленно села. Леди Давернетти последовала приглашению, всем своим видом выражая готовность внимать любому моему слову, но я обошлась практически без слов, спросив прямо:

– Как он?

И вся напускная веселость, вся бравада, все старательно демонстрируемое веселое настроение вмиг покинуло драконицу так, словно ветер сдул огонь со свечи, что только что сияла и вот теперь лишь пугает восковой белизной. Протянув руку, пожилая женщина сжала мою ладонь и, опустив взгляд, едва слышно прошептала:

– Плохо, мисс Ваерти, очень плохо.

Несколько мгновений она сидела, все так же опустив взгляд и словно бы желая высказаться и одновременно борясь с этим желанием, но решимость победила.

– Он практически перестал спать и едва ли ест. Говорит, что отобедал в ресторации, даже названия сообщает и количество заказанных блюд, но когда я посылаю Лиззи выспросить, выясняется, что мой сын не показывался ни в одном из ресторанов уже несколько недель. А кровать остается неразобранной, Лиззи проверяла. Это других горничных можно было бы обмануть, но не Лиззи – она сказала, что молодой господин не спал там уже около месяца. Несомненно, такое случалось и ранее, я говорю о том, что он не ночевал дома, мой сын – взрослый мужчина и… Ох, простите, мисс Ваерти.

Я сделала вид, что ничего не слышала.

Леди Давернетти, собравшись с духом, продолжила:

– В поместье Кристиан проводит время перед камином со стаканом виски в руках, практически как ранее, в те краткие моменты, когда бывал дома, но я мать, я вижу, как изменился его взгляд. Как изменилась его поза. И то, как он смотрит на огонь, когда полагает, что его никто не видит… Я спрашивала его много раз, но в ответ получала лишь: «Это служебные дела, они не подлежат обсуждению».

Все что я могла – лишь ободряюще сжать ее похолодевшую ладонь.

– И я не ведаю, что мне делать, мисс Ваерти, – продолжила леди Давернетти, – поистине он оживает, лишь услышав ваше имя. А сегодня, узнав, что я собираюсь к вам, он выплеснул виски в огонь и решительно настоял на том, чтобы сопровождать меня. Надеюсь, вы не сердитесь? – И она умоляюще посмотрела на меня.

– Что вы, нет, – прошептала в ответ.

Благодарно улыбнувшись, леди с затаенной мольбой спросила:

– А вы… мисс Ваерти, вы знаете, что… произошло? – Ее голос сорвался дважды на этой фразе.

Могла ли я промолчать? Могла ли оставить в неведении мать, снедаемую тревогой за своего единственного и горячо любимого сына? Я, которая сегодня узнала о том, что на протяжении всех шести лет родители ежедневно писали мне письма, сочла своим долгом уменьшить тревогу хотя бы одной матери в этом мире.

Грустно улыбнувшись, тихо сказала:

– Еще месяц назад я могла бы поклясться собственной жизнью, что на свете нет ужаснее, коварнее, чудовищнее и бесчеловечнее дракона, чем лорд Давернетти…

Леди Давернетти затаила дыхание, практически виновато взирая на меня. Я добавила:

– Но сейчас я вынуждена признать, что ваш сын является одним из самых добрых, отзывчивых и благородных джентльменов, которых я когда-либо знала.

– Ох! – едва ли не со слезами воскликнула леди Давернетти.

Однако я была вынуждена продолжить:

– Тем тяжелее для него оказалось узнать, что убийцей всех этих несчастных девушек был тот, кого в свое время лорд Давернетти искренне пожалел и оставил на службе в полицейском управлении.

Драконица замерла, лицо ее сделалось совершенно белым.

– С другой стороны, – поспешила я сгладить чудовищность сказанного, – именно проявленные к данному существу доброта и сочувствие спасли самого лорда Давернетти от участи быть убитым.

Но для умной женщины это, увы, не стало утешением.

– О, все золото мира, и сейчас он винит себя еще и в том, что вместо него погибли другие?! – прошептала леди Давернетти.

– Нет, – я отрицательно покачала головой, – вовсе нет, за него никого не убили, и никто не расплатился своей жизнью за жизнь вашего сына, об этом вам тревожиться совершенно не стоит. Лорда Давернетти злоумышленники планировали убить последним, но исполнитель попросту не сумел этого сделать, помня о проявленном к нему участии.

Ошеломленная леди Давернетти взирала на меня в абсолютном смятении, и я понимала, что сейчас, как никогда, ее терзает страх, но прежде чем я успела продолжить, женщина торопливо спросила:

– Но убийца пойман, ведь так? И сейчас Кристиану уже ничего не угрожает, не правда ли? Хотя… О, дарящий благосостояние, о какой безопасности может идти речь, когда мой сын пребывает на такой должности!

Я тоже об этом подумала, но, дабы развеять все страхи леди Давернетти, поспешила успокоить:

– Поверьте, в данный момент более никто в принципе не способен нанести вред вашему сыну.

Голубые, почти прозрачные глаза драконицы потрясенно округлились, в глубине вертикальных зрачков читался немой вопрос, а губы были прикушены в отчаянном стремлении не проронить ни звука, дабы не помешать мне сказать еще хоть слово.

Что ж, надеюсь, я оправдала ее ожидания, сообщив:

– Лорд старший следователь ныне дракон, способный летать, в полном смысле данного выражения.

Окончательно потрясенная, леди Давернетти сдавленно прошептала:

– Как? Истинный дракон? Полноценный и способный летать дракон? Это не было иллюзией и в городе действительно появились летающие в истинной форме драконы? Подобное действительно возможно?! Кристиан обратился? Как?!

Как много вопросов. В некоторой степени я уже пожалела, что завела данный разговор.

– Профессор Стентон разработал схему проведения трансформации оборотней. С небольшими доработками и изменениями данная система была опробована на драконах, и результат оказался ошеломляющим. В данный момент лорд Давернетти входит в число тех, на ком трансформация была проведена, и поэтому я с уверенностью могу заявить, что вашему сыну ныне мало что способно угрожать. Скорее наоборот.

Несколько секунд леди Давернетти пристально смотрела на меня, а затем вдруг вкрадчиво вопросила:

– И именно поэтому, потому что практически никто теперь не может угрожать Кристианчику, вы сорвались из дому поздней ночью в одних туфельках, и это в жесточайший мороз, и, несмотря на полное отсутствие способностей наездницы, примчались в управление полиции верхом, чтобы предупредить его об опасности?

Потрясенная ее осведомленностью, не в силах выговорить ни слова, я откинулась на спинку софы, в полном смятении взирая на леди Давернетти.

– Откуда вам это известно? – стало моим первым вопросом.

Леди попыталась придать своему бледному лицу выражение загадочности, после невозмутимости, затем даже коварства, но, пребывая в смятении, не сумела продолжить данную игру и, устало ссутулившись, произнесла:

– Анабель, моя дорогая Анабель, вы неравнодушны к Кристиану, и мне давно об этом известно.

Что ж, я порадовалась тому, что сижу.

– С его стороны, – убежденно продолжила леди Давернетти, – определенно также имеется к вам некоторый интерес, но будем откровенны – единственное, что Кристианчик любит истово и самозабвенно, так это свою работу!

На этом леди не сдержала гневного вздоха, но ничем иным более свои чувства не выдала.

– Откуда мне это известно? – повторила она мой вопрос. – О, девочка моя, мне известно о многом, о весьма многом. Например, о том, что Лиззи, которую мне навязал мой ныне уже покойный свекор в день моей свадьбы и которую сегодня я отдаю вам, неоднократно и нередко приходилось спасать мою жизнь.

Теперь потрясенно молчала я, не менее потрясенно взирая на леди Давернетти.

– О, вы же не знаете. – Она грустно улыбнулась: – В Городе Драконов леди убирают соперниц вовсе не с помощью слухов и сплетен, как в вашем обществе. Здесь все немного… иначе. Яд в чашку с чаем, ядовитая игла при рукопожатии, гребень, от которого выпадают волосы, в подарок…

Яд в чай? Игла при рукопожатии?!

Внезапно меня посетила весьма здравая мысль о том, что я как-то более не горю желанием стать частью подобного общества. И желания стать миссис Гордан во мне тоже существенно поубавилось.

Матушка же лорда Давернетти вдохновенно продолжила:

– И главное правило в свете – кто не с нами, тот против нас. Дела обстоят так, мисс Ваерти, что все браки в Вестернадане происходят только с одобрения женщин, в ином случае… кто-то из двоих попросту не доживет до свадьбы. И поверьте, леди Гордан сделает все, чтобы до свадьбы с ее сыном не дожили именно вы.

– Господь милосердный, да вы, должно быть, шутите! – воскликнула обнаружившаяся в дверях миссис Макстон.

И мы с леди Давернетти даже не заметили ее появления, в равной степени потрясенные поведанной друг другу информацией.

– Про леди Гордан? – несколько рассеянно уточнила леди Давернетти. – О, разве вы не знали?

Мы не знали. Миссис Макстон, прикрыв дверь за собой, подошла к нам, придвинула стул от ближайшего столика и села, готовая внимать и слушать, мне же все так же был интересен скорее ответ на вопрос, откуда леди Давернетти стало известно о том, что я примчалась ночью, дабы предупредить лорда Давернетти.

И к моему искреннему изумлению, драконица каким-то образом поняла это, лукаво улыбнулась мне и пояснила:

– Кристиан рассказал. Разбудил в ту же ночь и поинтересовался, какой у вас размер ноги и в каком магазине в Вестернадане лучше всего купить самую теплую обувь. Как вы понимаете, прежде чем ответить, я потребовала объяснений.

О да, теперь мне все было понятно.

– Благодарю за ответ. – Я улыбнулась.

– Извольте теперь предоставить ответ на мой, пусть и невысказанный, вопрос! – воинственно потребовала миссис Макстон.

Леди Давернетти повернулась к ней, тяжело вздохнула и произнесла:

– Миссис Макстон, что вам известно о таком учреждении, как «вдовий дом»?

Мне ничего не было известно, но моя экономка, судя по выражению лица, что-то знала и поэтому кивнула:

– Продолжайте.

И леди Давернетти продолжила:

– Лорд Гордан-старший, как всем известно, относится к своей супруге весьма… специфичным образом, а потому, как только в Гордан-холле появится новая хозяйка, миссис Гордан должна будет переехать на окраину Вестернадана, лишившись большей части своей прислуги, и удовлетворившись весьма скромным содержанием. Мне неизвестно, что произошло между этими двумя, но именоваться «леди» миссис Гордан прекратит в тот момент, когда ее сын женится.

Мы с миссис Макстон напряженно переглянулись.

– Досадно, – высказалась моя домоправительница.

– И не говорите, – поддержала леди Давернетти. – Вот такое чудовищное место этот Гордан-холл. Другое дело поместье Даверн-холл! В моем доме вас обожает вся прислуга, мисс Ваерти, а для меня вы будете как дочь, и я уже приказала начать отделку детской! Вам, безусловно, понравится! И пусть Кристиан любит лишь свою работу, но вы совершенно не будете испытывать одиночества, поверьте! К тому же я гарантирую, что мой сын будет хорошо относиться к вам, а это гораздо важнее столь мимолетного явления, как влюбленность!

Я сидела, предпочитая вести себя так, словно ничего не услышала, зато миссис Макстон заявила прямо:

– Жаль вас расстраивать, леди Давернетти, но ваш сын по уши, уж поверьте моему опыту, по самые свои драконьи уши влюблен в мою мисс Ваерти!

Леди Давернетти сделалась бледнее кружев ее собственного чепца.

Затем медленно, словно во сне, она повернула голову ко мне и спросила:

– Это… это правда?

Что ж, отмалчиваться смысла не было, и потому я ответила:

– К счастью – да.

– К счастью?! – возмущенно переспросила леди Давернетти.

– Конечно, – я даже кивнула в знак подтверждения, – ведь теперь, по словам лорда Давернетти, он никогда не женится на мне.

Леди Давернетти решительно поднялась, не скрывая своего возмущения, и вдруг совершенно немыслимым образом успокоилась, величественно опустилась обратно на мягкую софу и с самой невинной улыбкой поинтересовалась:

– Так что вы там говорили про то, что теперь Кристианчик уже полноценный, обретший крылья дракон?

Я внезапно и полномасштабно испытала чувство глубочайшего сожаления по поводу своей откровенности.

– Дракон, способный летать? – продолжила между тем леди Давернетти. – Хм, как интересно… И своевременно. Что ж, в таком случае, полагаю, нам понадобится еще и вторая детская, а возможно, и третья! Какой замечательный день!

И она выпорхнула прочь, оставляя и меня, и миссис Макстон в полнейшей растерянности. И воистину было от чего растеряться. Дело об убийствах в Вестернадане было завершено. Нам удалось вычислить и остановить Зверя, убивавшего девушек, Лаура Энсан находилась в тюремном заключении, а лорд Гордан, проявив свою истинную суть, стал полноценным драконом, над которым сущность Зверя уже не имела никакой власти.

И мне казалось, что все кончено!

Несомненно, определенной угрозой оставался лорд Арнел с его драконьим упрямством и совершенно неджентльменским поведением, но, учитывая все произошедшее, я была убеждена, что в ближайшее время градоправитель Вестернадана и его неимоверно добросердечный старший следователь будут заняты противостоянием с герцогом Карио, в котором мне, откровенно говоря, не было места. Не мне, слабому магу шестого уровня, вмешиваться в битву тех, чья сила исчислялась сотнями баллов по шкале магизмерителя. Ко всему прочему я не могла покинуть Железную Гору и была лишена возможности переселения в принципе, так что приходилось смиренно принять перспективу своего проживания в Вестернадане всю оставшуюся жизнь.

С другой стороны, приняв предложение лорда Гордана, я хотя бы обретала надежду на то, что моя жизнь продлится дольше, чем отмеренный до обнародования завещания год. Более того, согласившись стать женой младшего следователя, я получила и возможность влиться в местное высшее общество. И за истекшие недели мы приложили неимоверное количество стараний, дабы задуманное удалось исполнить, но слова леди Давернетти сокрушили всю мою решимость добиваться «достойного» положения.

Несомненно, мне и ранее было известно о различиях между человеческим обществом и приличным обществом драконов, но с первого взгляда отличия не казались столь уж существенными. Девушкам запрещалось находиться наедине с джентльменами и у драконов, и у людей. Так же строгим табу являлись проявление интереса, признания иначе, чем иносказаниями, кокетство, несоответствие положению и нарушения этикета. На мой дилетантский взгляд, различий не было в принципе: безупречная нравственность, скромность, приверженность этикету приветствовались, несоответствие своему положению, вульгарность манер и инициативные девицы – порицались.

По мнению высшего общества, как в империи, так и в Вестернадане, незамужняя леди благородного происхождения обязана была быть томной, вялой, лишенной собственных устремлений, покорной целям родителей и достойной снисходительно-одобрительных взглядов почтенных матрон. Эдакий болезненно-бледный идеал, с трудом поднимающийся с дивана, а то и вовсе не имеющий сил и желания подняться и просиживающий среди подушек в ожидании появления того самого идеального джентльмена, что подаст руку помощи этому в высшей степени беспомощному созданию. Впрочем, в драконьем высшем обществе имелось одно отличие: мужчина не мог протянуть руку и коснуться руки девушки, так что оставалось весьма интригующей загадкой, с помощью кого или чего девица на выданье все же обретала возможность восстать с дивана в гостиной.

В любом случае я к подобным девушкам не относилась. К сожалению, я являлась той самой пресловутой инициативной девицей, что порицалась как у людей, так и у драконов. И потому мне, моим домочадцам и лорду Гордану пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать этот прием, первый в череде регламентированных и обязательных мероприятий официального ухаживания, которые должны были предшествовать объявлению о помолвке. И я пребывала в полной уверенности, что справлюсь с этой ответственной задачей… ровно до слов леди Давернетти.

Прижав ледяные пальцы к вискам, я простонала:

– У меня от всего этого голова кругом.

– О, боюсь, я в полной мере вас понимаю. – Миссис Макстон опустилась на софу рядом.

Помолчав, она осторожно заметила:

– Леди Давернетти отводилась совершенно иная роль на данном мероприятии.

– А лорда Давернетти здесь не должно было быть вовсе!

– И что скажет лорд Гордан теперь? – пробормотала миссис Макстон.