– Егор, – голос Насти прозвучал звонко и строго, наверно, именно таким тоном она объясняла непослушным своим ученикам какие-то очевидные истины. – Если ты её любишь, смирись! Потому что, если ты этого не сделаешь, то разрушишь всё – свою жизнь, её жизнь и, главное, жизнь ваших детей. Ты знаешь, – она сделала паузу, посмотрела на мужчину взглядом, в котором вспыхнуло волнение, продолжила нервно. – Я так тебе завидую! Да, Егор! Не удивляйся, – пресекла его протест девушка. – Ты как-то спросил меня, где отец Никиты. Помнишь? Я ничего тогда не смогла ответить. И ты, наверно, решил, что он бросил меня с ребёнком. Так вот, теперь я уже могу об этом говорить. Почти три года уже прошло, как я стала вдовой.

Егор поднял голову, опустил руки на стол и удивлённо переспросил:

– Вдовой?

– Да, вдова в восемнадцать лет… И беременная его ребёнком. Но это я уже потом узнала, когда Гриши не стало… Это и спасло меня тогда. Гриша, он… Он в милиции работал, с очередного задания не вернулся. Гриша пообещал в тот день, что вернётся… Но уже не вернулся. Вот и не стало отца у Никитки… Даже не видел своего отца ни разу… Я часто думаю о том, что пусть бы он лучше ушёл от меня к другой женщине, но остался бы живой… Так страшно терять любимого человека! Я тогда почти ничего не помню, как мне сообщили, что Гриша погиб. Не помню, как отреагировала. Только помню, что как-то в больнице оказалась. Мне капельницу делают, а я ничего не чувствую. Ни боли, ни слёз, ничего. И только, когда анализы показали, что я беременна, я смогла расплакаться наконец-то.

Егор внимательно слушал девушку, его рука накрыла её подрагивающие пальчики и крепко сжала. Настя продолжила запальчиво:

– Женщина, которую ты любишь, счастлива! Ты не представляешь, как это хорошо, Егор! Отпусти её, дай ей жить, как она сама хочет. И тогда тебе станет легче! А ещё у тебя сын. Такой серьёзный, надёжный мальчик. Я видела его, он мне очень понравился. И на тебя очень похож, – добавила девушка с улыбкой. – Мы должны жить ради наших детей.

Мужчина внимательно смотрел на Настю, теперь в его взгляде не холодное равнодушие, а сочувствие, смятение, нежность. Не отпуская её пальцев из своих рук, он произнёс:

– Ты не разучилась улыбаться, Настенька. А я вот так и не смог научиться… В тебе такая лёгкость, беззаботность, как будто ты и горя никогда не знала. Наверно, это мудрость. Ты, девочка, намного мудрее меня, мужика, который старше тебя на тринадцать лет.

– Лёгкость… – с грустной улыбкой повторила девушка, метнула взгляд синих глаз в его серые глаза. – А иначе мне нельзя, Егор! Иначе я не выживу. Если хоть на минуту позволю себе слабость и начну себя жалеть, то пропаду. Мы с мамой отца похоронили, он от водки сгорел. Потом у мамы с сердцем плохо стало. И её я рано потеряла. Тётя Валя к себе взяла, воспитывала. А этим летом и её не стало… Последний близкий мне человек покинул меня. Если я позволю себе поддаться отчаянию, то уже не выберусь из этой бездны. Уже не смогу.

Взгляд Насти стал серьёзным и печальным, но слёз в её глазах не было. Егор разжал свои пальцы, начал осторожно поглаживать тонкие запястья девушки, сказал тихим, приглушённым голосом:

– Иногда мне кажется, Настенька, что я уже всё прожил. И ничего хорошего уже больше не будет. Но стоит мне только вспомнить твои серьёзные большие глаза, и желание жить опять возвращается ко мне. Воля к жизни возвращается. Вот недавно я у тебя в тетрадке стихи вычитал. Знаешь, как будто про меня они. Слово в слово.

– Какие стихи? – с нетерпеливым интересом спросила Настя.

Егор начал читать по памяти:

Плачет метель, как цыганская скрипка.

Милая девушка, злая улыбка,

Я ль не робею от синего взгляда?

Много мне нужно и много не надо.

Так мы далеки и так не схожи —

Ты молодая, а я все прожил.

Юношам счастье, а мне лишь память

Снежною ночью в лихую замять.

Я не заласкан – буря мне скрипка.

Сердце метелит твоя улыбка.

– Это Есенин, – сказала девушка и с горечью добавила, – Я понимаю, тебе так невыносимо мучительно вспоминать Полину.

– Я про тебя думал, когда их читал, – Егор пытливо посмотрел на девушку, которая мгновенно смутилась. – Если не брать в расчёт строку про злую улыбку, то всё так верно и точно сказано. Ты такая чистая, нежная, как первый цветок. Знаешь, Настенька, в тайге растут такие цветы в начале мая, сон-трава называются?

– Их здесь называют подснежниками… – всё так же сильно смущаясь, произнесла Настя.

– Да, таёжные подснежники, первые и самые нежные цветы. А у меня две ходки, почти шесть лет зоны. И я как-то жить устал… – сказал Егор с горечью и выпустил руки девушки из своих ладоней.

– Егор, в тридцать четыре года человек не должен уставать от жизни! – возразила Настя, встрепенулась, даже возмущённо повела плечиками и бросила резкий взгляд на мужчину.

– Да какая-то она, жизнь моя, никчёмная и пустая… Никому я не нужен. С детства, насколько себя помню, никому не был нужен. Даже матери родной. А сейчас уже и сам сомневаюсь, нужен ли я самому себе. Настенька, девочка, мне же даже деньги потратить не на кого. Я вот неплохо зарабатываю, а для чего? Для кого? Если бы четыре года назад знал, чем моя месть Полине обернётся, не стал бы мстить. Не стал бы встречаться с другой бабой, чтобы Полине сделать больно.

– Всё, Егор, достаточно! Хватит душу разрывать! – не вытерпела Настя и резко его прервала, встала, отодвинув с шумом стул, обошла диван, на котором всё так же безмятежно крепким сном спал сосед Михалыч. Девушка взяла с буфета недопитую бутылку водки, поставила на стол два стакана, плеснула остатки водки в них, а затем уже спокойно сказала. – Давай лучше моего Гришу помянем.

Они молча выпили водку, не запивая и не закусывая. Немного помолчали, Настя первая прервала молчание:

– Свою любимую ты можешь видеть. Хоть с другим мужчиной, но – видеть. А я уже своего Гришеньку никогда не увижу. Всё, мне домой пора. Никита у соседки бабы Лены. А у неё спина болит, опять слегла.

– Настенька, ты, что, из-за меня с утра ребёнка бросила? – спохватился Егор и заторопил девушку. – Иди домой. За меня волноваться не надо. Я тебе обещаю, ангел ты мой, что больше ты меня слабым не увидишь.

– Ты сильный, Егор. И тебе есть ради чего жить, уж поверь мне, – произнесла девушка уже в дверях. – Когда я сюда возвращалась три месяца назад, мне так страшно было. Я не могла даже себе представить, как я здесь буду совсем одна с маленьким ребёнком. Ты меня спас от тех пьяных мужиков. Ты мне помог выжить здесь. Ты меня поддержал. Ты мне очень, очень сильно нужен!

Произнеся это, Настя быстро скрылась в дверях, выбежала на крыльцо, не дав Егору ответить на его слова, боясь посмотреть ему в глаза после этого горячего решительно – отчаянного признания в любви.

«Бог помогает убогим.

Значит, поможет и мне,

потерявшемуся во тьме,

сквозь дебри её измен,

прорубить дорогу к весне.

А она…

брала

меня за руку,

вела…

к осенним пожарам,

где небо горело алым»

Джио Россо

Егор остановил машину возле школьного двора, но выходить не торопился. Он задумчиво провёл ладонью по рулю, в который раз вспоминая вчерашние Настины слова, сказанные уже в дверях его дома. « Она призналась мне в своих чувствах, – думал мужчина. – Такая маленькая, такая отчаянная девочка. И что мне теперь с этим делать?» Конечно, он понял сразу, мгновенно это сумбурное признание в любви. Только вот заслуживает ли он этого? Не сломает ли ещё и жизнь этой девочки, как сломал жизнь Полины. Не достоин он, не достоин любви этой чистой наивной девочки! Потому что всё, к чему он прикасается, гибнет. Он не смог дать счастья ни своей матери, ни Полине. Что он сможет сделать для этой девочки? Сделать её счастливой – вряд ли, а вот несчастной, это да. Но, чёрт побери, как велико было искушение ответить на её чувства, принять её любовь! Ему ещё никто и никогда не признавался в любви, даже Полина… Эта тоненькая девочка с огромными на пол-лица серьёзными глазами так нужна была ему сейчас, так необходима! Как глоток чистой родниковой воды умирающему от жажды… « Будь, что будет!» – решил Егор и вышел из машины, решительно хлопнув дверью. Но заходить в школу не пришлось, Настя сама показалась на крыльце с тетрадками в руках. Она вышла со двора и подошла к машине.

– Добрый день, Егор, – девушка улыбнулась слегка смущённо.

– Извини, Настенька, что сбил твои планы. Вчера не смог приехать. Поедешь сегодня со мной? – спросил он, глядя на Настю в упор.

Девушка кивнула. Вчера, в воскресенье, она провела мучительный день, со страхом ожидая, что будет после её признания. Егор вчера так и не пришёл, не позвонил… И Настя сделала неутешительный вывод, что она всё испортила своим неуместным признанием. И как это оказалось неожиданно увидеть его сейчас здесь. Да она не только в город с ним, она, куда он скажет, хоть на край света с ним поедет!

– Тогда садись в машину, – распорядился Егор.

Девушка устроилась на переднем сидении. Егор завёл двигатель.

– Я разрушил твои планы на день, – серьёзно, без усмешки сказал Егор. Она выдержала его пытливый взгляд, улыбнулась и простодушно произнесла:

– Меня это нисколько не огорчило.

Егор перевёл взгляд на дорогу, ничего не сказал, но на душе у него стало легко.

Жизнь не так коротка, как я думал в печали…

Окончания ищешь – находишь начало.

Хафиз Ширази