Её пальцы сновали, перебирая края занавесок. На невидимой нитке пролетел последний мотылек. И снова первый, второй.

Трепетали кружевные занавеси.

Один раз в щель постучали, и бьюти-модель отвела завесу, открыв грудку, маленькую и круглую, как орешек.

– Мила, тебе принести пивка? Или бутербродик? – спросила её Лена («у нас дружная команда: поддержим, направим, накормим и всегда прислушаемся»). Девушка отрицательно покачала головой.

– Салфетку, Лен. Я испачкалась. – Красавица выглянула из щели. Рядом ворона клевала остатки сандвича с чем-то жёлтым, вроде как с сыром.

–Ты не озябла без обуви? – Лена подала ей салфетку.

– Нормально, потерплю. Как там погода?

– Солнышко. Но идут тучи, к вечеру будет дождь.

– Ничего, успеем до дождя, – и Мила вновь спустилась под землю.

Она немного поворочалась, принимая позу эмбриона. В полутьме слабо просматривалась линия позвоночника, и модель подсветила свою коморку фонариком на телефоне. Она мысленно представила себе картину с быком, на котором пытался удержаться смельчак.

– Алё, время пришло. Нас снимает телевидение, – предупредила её Лена.

Девушка обвила мачту руками и ногами, при этом растягивая трепещущий воздушный купол волос. Волшебство возникало из-за игры света.

Телевизионщики развернули аппаратуру: светооотражатели, экраны, аккумуляторы; при помощи сложного оборудования и при условии последующей обработки у них имелись способы превратить этот сумрачный день в яркое летнее утро.

В свете камеры Мила продолжала расчесывать волосы. Они словно ждали, когда проблеснёт девичий взгляд. Красота заключалась в блестящих глазах и четкой линией водораздела света и тени, проходящей за спиной модели. Камеры запечатлела крупным планом, как она раскладывала их на прямой пробор, пряди расходились волнами и низко спускались на лоб, весьма невысокий (между бровями и волосами лоб открывался на ширину двух пальцев). Далее волосы спускались вдоль щёк, а сзади Мила их ловко подхватывала и приподнимала копной, а потом на затылке скручивала всю массу в узел, скрепляя шпильками и узкими ленточками.

Со стороны раздавался голос гида: «Эта инсталляция называется ловушка для мотыльков. Девушка находится в позе эмбриона, из которого потом вылупляется бабочка. А вот она вылупилась, расправляет крылья. Если есть вопросы, задавайте».

– А что это у вас на голове? – спрашивали модель, и она отвечала: – Миртовый венок. В знак того, что я выполняю свой долг и моя личность неприкосновенна.

Люди толпились у стекла, заглядывали внутрь, светили телефонами и могли разобрать, как быстро двигались у девушки пальцы. Когда свет падал на лицо, девушка жмурила глаза. Так что смотреть приходилось на пальцы, как они непрестанно двигались: девушка плела косичку из своих волос, густых, как шерсть.

Один раз Мила испугалась – за перегородкой мелькнула женщина в черном, она замерла, устремив на модель взгляд тусклое, как немытое стекло.

Через час всё закончилось, и ей помогли выбраться: режиссер Лена, подала ей руку и закутала в черное пальто. Из-под веревочных плетей своих сплетенных кос модель наблюдала, какими глазами за ней наблюдал спутник Лены, мужчина в черном галстуке.

– Это Саня, оператор и мой парень. Познакомься, Мила Атропова, – сказала режиссер.

– Очень приятно, – ответил её спутник.

– Уже виделись. Скажи, пусть он отвернется, – велела Мила.

Модель начала одеваться. Её свободного покроя платье держалось на двух застежках и не скрывало грудь. С ума сойти, вот так свободно ходить по Москве с открытой грудью. При ходьбе несшитая сторона платья распахивалась, позволяя видеть обнажённый правый бок и ногу.

Потом Мила долго зашнуровывала ботинки на толстой подошве. Саня подал ей длинное пальто. По форме и способу драпировки оно походило на платье, разве только длиннее и гораздо шире. Его воротник был настолько большим, что явно мог покрывать голову. Явно дизайнерская работа. В карман её пальто Саня сунул пакетик с крендельками. Знак внимания.

Девушка была слишком красива, чтобы не восхищаться ею.

– Мы давно ищем в команду ещё одного супергероя. Ну, и желательно чтобы человек был стойким к нестандартным ситуациям. Об оплате не беспокойтесь, – сказал он.

– А я и не беспокоюсь, – ответила Мила.

Эти молодые, креативные продакшены для съёмки видео контента в сфере бьюти вообще ни о чем в жизни не беспокоились.

Лена наблюдала за тем, как эта девушка ела бутерброд – в перчатках, причем надела их специально, когда начала есть.

– Чай или кофе? – Саня взял на себя роль распорядителя.

– Где там ваше вино? – ответила Мила, и ей налили бурды из тетрапака.

Она съела печенье, закинула голову назад, прикрывая глаза, прислушиваясь к звуку льющегося вина. Осушив литровый пакет, она швырнула его к пивным банкам.

– Как ты не по-городскому одеваешься, – заметил Саня, не отводя от неё взгляда.

– Я так привыкла дома… – Мила не договорила, опустила глаза.

Приезжая… Где теперь её дом… Небось и гражданства нет.

– Ну, ладно тебе, тут всем найдется место, – вмешалась Лена. – Парня видишь? Звать Павел, можно Пашот. Ну да вы уже знакомы. Ты проходила у него собеседование. Наш администратор.

Павел оказался не слишком разговорчивым.

– Голодна? – спросил он. – Там прицеп стоит: чай-кофе, сушки-печенье. Угощайся за счет проекта.

– А ты кто?

– Да так, вроде сценариста. Только бесплатно. Пишу сцены и диалоги.

– Вроде диалогов не было, – удивилась Мила.

– Вычеркнули. У меня сложные отношения с продюсером. Пойдем я тебе покажу «Мастера и Маргариту», – предложил он, увлекая её в сад.

– А это кто? – удивилась она.

– Тюльпаны и сирень. Что, не читала? Еще прочтёшь. Пойдем, я знаю, где тут продаётся шампанское.

Из карманов Мила вытащила пакетик с крендельками, которые вытряхнула прямо в рот. В кармане оставалась только использованная салфетка, но её Мила не стала выбрасывать.

Лена не в первый раз отметила её бережливость.

– Понравилось у нас?

– Я буду на вас бесплатно работать, только отпросите меня у Тарантино, а то он не отпускает, – пошутила Мила.

Ну, хоть голос прорезался, девчуля, впрочем, говорить тебе не потребуется, сразу решила Лена.

Они направились к стойке прилавка, где киношники неспешно попивали кофе.

– А вот и ворона, – заметила Лена. – У той вороны мы все в лапке.

С этими словами она кивнула женщине в черном.

– Наша продюсер Людмила Яковлевна Бронштейн – успешная женщина, имеется все, кроме личного счастья. Сама не замужем, единственная дочь умерла. Отдаёт всю себя работе.

Мила уставилась на женщину в чёрном. Что она там ожидала увидеть? Расклеванные точки на месте глаз?

Людмила Яковлевна оказалась дамой за сорок, с огромной сутулой спиной, почти мужским торсом, маленькой шеи, и только после пояса шли довольно красивые женские ноги. Симпатичной её не назовёшь, это точно.

Позже они пили вместе чай, и продюсер угостила девушек печеньем.

– Оно очень вкусное, рассыпчатое, – и вспомнила его название из двух слов, которое Мила не запомнила.

Она из вежливости взяла одно печенье и поблагодарила:

– Действительно рассыпчатое. Спасибо, я наелась. И за шампанское тоже спасибо.

Лена осталась разговаривать с Бронштейн, ей явно хотелось обсудить детали.

– Откуда Павел её только взял? – удивлялась Людмила Яковлевна.

Члены съёмочной группы обычно знакомились в студиях, где снимали еду и маргинальных рок-звезд из прошлого. Все они забиты знакомыми и туристами, отчего смена казалась слишком долгой, музыка – громкой, а юпитеры так и слепили глаза. Модели в легком подпитии царили на подиуме, но Саня мог поклясться, что этой девушки он никогда не видел. Ах, да, она приезжая.

– Из Интернета. Пришлось брать то, что осталось. Скорее всего дилетантка, но хороша. В кадре нужны её позы и немного перемещений. Прошу не затягивай! – Лена торопилась.

Потребовалось больше часа, чтобы в плотном потоке съёмок выкроить время на этот короткий разговор.

На знакомство, ухаживание и соблазнение у Сани оставалось минимум времени. Он торопился получить информацию.

– Считаешь, она недоразвита? – спросил он.

Лена не стала лукавить: Саню она знала, с ним можно поделиться.

– Вроде того. И глупа, про деньги даже не спросила. Учти, не без вредных привычек. Ей надо занять пальцы, поэтому она постоянно плетёт косичку из волос или из нитки, которую выдергивает из рукава. Все, мне пора. Позаботься о ней.

Лена убежала, ей требовалась квартира для фотосъёмки журнала Esquire. Она искала квартиру в красных или розовых тонах, обязательно с ванной.

В тот вечер Мила почивала на лаврах и выслушивала предложения. Ей обещали благодарности всякие на разных страницах и ссылку, если она вдруг в этом заинтересована. Ну или денег, но не миллионы. Всем требовалась модель максимальной ванильности, прямо до тошниловки для сладкого видео в духе попсового клипа про любовь.

– Будете с ними сотрудничать, подписывайте договор заранее и т.д. Передумать за день до съёмок это в их манере, – предупредил Милу молодой человек.

– А вы кто? – спросила она.

– Здравствуй, ты меня не помнишь? Я нанимал тебя на работу, – мужчина приподнял шляпу. – Павел Ким-Логут. Мы вроде как переписывались в интернете?

– Не знаю.

– Тебя зовут Мила, и ты не пьешь чая и кофе. Других отличительных примет нет.

– Нет, я ворона, которая выпила бы вина. – Мила расхохоталась от собственной шутки.

Сквозь каменные деревья-башни был виден водоем, где сидели две утки, но по одному её слову они стали воронами.

– Самая харизматичная ворона. Я видел тебя в инсталляции.

– Нравится смотреть, как девушки раздеваются?!

– А все-таки продолжим. Чем займёмся?

Сейчас Мила не отказалась бы перекусить.

– Вагончик с горячими обедами арестовала полиция, – извинился Павел.

– Я слышала. Тогда в другой раз.

Милу окружили мошенники, халявщики и просто не здоровые психически люди, тусовка деградировала, превращаясь в очередную помойку. Она дернулась, чтобы уйти. но неудачно поскользнулась и упала в лужу. Ей помогли подняться, но рывок оказался таким сильным, что из рук выскользнул телефон. Павел подобрал его и принялся в нем шарить. Кто-то сбросил геолокацию ресторана.

– Верни мой телефон, – ровным голосом произнесла она.

– Что?

– Телефон!

– Вот, пожалуйста. – Павел стер последнее сообщение. – Позволь предложить шарф. Тебе пойдет.

Девушка поблагодарила и повязала себе жёлтый шарф.

– Пока, – сказала она.

– Спишемся. До скорого!

– До скорого!

Павел Ким-Логут отметил, что у дебютантки вкус безупречен, гармонию она чувствовала изнутри. Кем она была, оставалось непонятно, как и то, почему она носила одежду черного цвета.

В ходе осмотра аттракциона его взору предстало её нижнее белье: трусишки и маечка, все беленькие – и его уже трясло от страсти. Лёд почти вскрылся. Маленькие людские радости ему тоже доступны, как и чувство эйфории. Жёлтый цвет шарфа придавал картине некоторое благородство.

Юная особа с милой улыбочкой загребла его французский шарф и отчалила.

Павел задумался. Только успел заговорить с девушкой, как та умудрилась скрыться. Прочёсывание квартала не принесло результата, девушка как сквозь землю провалился. При попытке отыскать её по камерам слежения, выяснились аномальные, мигрирующие помехи.