9

Я не сподобился вернуться в Раменское, а теперь оказалось, что и возвращаться некуда, там произошел пожар. Выгорел только кабинет, остальные комнаты удалось спасти усилиями жителей ближних пятиэтажек. Съездить, однако, пришлось, там мне назначили встречу.

На меня обратили внимание люди из ассоциации, с которыми раньше я не имел дела. У меня сложные отношения со спортивными чиновниками. Локтев постоянно поминал их в качестве назидания («Будешь наглеть, тебя вышвырнут из ассоциации». «Твою кандидатуру никогда не утвердят для турнира, в ассоциации очень строгий отбор»). В итоге я расхотел иметь с ней дело еще до того, как меня спросили, не хочу ли я войти в правление. Этот предлог просто смешон. Их интересовали активы покойного босса. Я ответил, что не в курсе. От должности я тоже отказался. Чтобы не напрасно ездить, прихватил куртку Лосева, в которой видел его в последний раз, она больше ему не понадобится, а мне понадобится. Она на гагачьем пуху, сейчас такие не делают.

Среди старейшин я не увидел Варского, да и Полозов отсутствовал, а без них все собрание имело не больше авторитета, чем сборище мармеладных мишек.

Относительно причин пожара я предлагал такую версию. После смерти патриарха Варский отправился поискать в бумагах финансовые документы, для которых он предоставлял свои личные данные. Скорее всего, Лосев затребовал у него сканы документов, не объяснив для чего. Ему не повезло, в это время к дому явилась делегация соседей, собирающих подписи на установку детской площадки. Следом приехала полиция.

Не успев разобрать архив, Варский предпочел все спалить, так что, когда явились соседи, они застали фреску Страшного суда.

Эта поездка не оказалась без последствий. Дал о себе знать доктор из психушки, с которым я сохранил дружеские отношения. Не думал, что он обо мне еще вспомнит. Причина для звонка оказалась веской: к нему приходили люди из органов якобы для консультации и выспрашивали, наблюдалась ли у меня склонность к терроризму.

– Более того, они пытались убедить меня в этом, но я отказался подписывать заключение и проследил, чтобы никто из моих врачей не клюнул на их обещания. Ты пережил нервное истощение и сейчас проходишь курс лечения – так и сказал. Швейцария сюда вписывается. Надеюсь, я не нарушил твоих планов?

Откуда доктору стало известно о моей поездке? Слухи разошлись по Солянке, это стало очевидным.

Банкир Азаев проявляет не меньший интерес к моим планам. Он выясняет, что с кредитки Лосева производятся выплаты, а я у него служу карманным детективом. Он скидывает мне геопозицию. Слежку надо произвести как можно быстрее и незаметнее. В условиях города самокат незаменим, при помощи телефона я разблокирую ближайший. Еду в сторону Покровки. Там автомобильная мастерская с дополнительными сервисами. Прибываю вовремя, автомобиль как раз выезжает с мойки. Это машина Саввы Локтева, я узнал полосу, проделанную гвоздем. Она так и осталась.

– Готово, г-н Лосев, ваша машина готова, – говорит служитель.

Это Савва расплатился с кредитки Лосева.

Мы с Азаевым напрасно теряем время.

Перед отъездом я зашел проститься с друзьями, но застал одного Локтева, который сказал, что у Полозова желудочный грипп, и он три дня уже не слезает с толчка.

Савва ждет меня в комнате отдыха, он устроился в кресле с сигаретой. Курить запрещено, но изредка он себе позволяет расслабиться.

Сейчас исключительный случай.

Я уже бросил курить, но тоже вытаскиваю сигарету, желание покурить заразно.

Тут раздается рык:

– Ты забыл, где находишься?!

В бильярдной при входе появился фонтан, и я заметил в нем несколько монеток. Когда я пошарил по карманам в поисках мелочи, то обнаружен, что карманы зашиты. Совершенно вылетело из головы, что Савва подготовил для меня костюм для выступлений: рубашка, жилетка и брюки с застроченными карманами. Чтобы ничего не подбросили в карманы. Он считает, что все в Европе наркоманы, и полиция арестует меня за наркотики. Как это вместе сочетается, непонятно.

В целом схема рабочая. Я выступаю в роли дипкурьера, но без его иммунитета. Задание обещает быть нелегким. Один плюс, в Швейцарии можно не заботится о семействе Полозовых.

Желая комфорта, покупаю билеты в бизнес-класс, но только до Стамбула, дальше я полечу, как все смертные.

Локтев дает последние наставления:

– Никто не знает о твоей доверенности. Для всех ты едешь получать свою премию. Мы уже задействовали людей, которые помогут тебе с продажей дома, тебе остается только сыграть роль доверенного лица, оформить документы и вывезти деньги. Это несложно.

Он пожелал мне счастливого пути, я поблагодарил за бесполезное напутствие, ибо всякое будущее неизвестно. Но говорить ничего не стал.

Так и животному, отправляющемуся на охоту, присуща естественная скрытность.

Лишь один друг пришел проводить меня. Провожавших собралось бы больше, если бы я назвал дату и время своего отъезда, но я сохранял это в тайне. Так что весь день Лёша просидел у Милы. Когда я уходил, портье ничего не сказала и забрала ключи. Кукаркин не поднял глаз от телефона, но потом высунулся в окно, чтобы рассмотреть номер такси, в которое я сел.

Поездка в Швейцарию напомнила мне случай, когда с перепоя после вечеринки с бильярдистами, приятели запихнули меня в такси, сунув в карман паспорт и еще 10 евро, подозреваю, это эти чаевые прибавил Альберт. В какой стране это произошло, я уже не помню, но тогда я испытал непостижимый уровень свободы. Теперь-то я понимаю, что совершил глупый необдуманный поступок. Он называется фанданго, вспомните, когда будете решать кроссворд. Я это запомнил на всю жизнь.

Мне предстояло неумолимое движение к чему-то новому, неизвестному, как открывающийся пейзаж за поворотом. Я понимал, насколько зыбко то, что казалось связывало меня с людьми навсегда.

Когда я выну все ножи со своей спины, клянусь, каждый нож найдет своего хозяина! Чем не герой кинофильма? Не хватало только красивой девушки, и я прямо из самолета позвонил Резеде. Раз уж она плетет интриги, пусть это происходит под моим наблюдением. Я предложил ей обдумать идею, которую намерен воплотить сразу после возвращения из Швейцарии.

Часть 2

10

Резеда перезвонила мне, как только я вышел из аэропорта в Женеве. Сам виноват, не подумал, когда перешел на неформальные отношения. Звонила она не потому, что соскучилась. Она билась в истерике.

– Это ты виноват.

Хорошая связь в Швейцарии, звук очень четкий. Только ничего понять невозможно. Надо подождать, когда истерика пройдет, а потом уже разговаривать, но момент оказался неподходящий. В этот самый момент я встречался с г-ном Шварцем, который отрекомендовался добрым другом России и просил звать его Оскаром.

– Что-то случилось? – осведомляется вежливый Оскар.

Я пожал плечами и вернулся к его вопросу о здоровье Лосева.

С языком не возникло проблемы. Хотя тут говорят на швейцарском французском, я понимаю собеседников. Не прошло и получаса, а я уже болтаю свободно. Тут все вежливы до крайности. Если возникает непонимание, к тебе смущенно обращаются с извинениями. С Оскаром мы говорим по-немецки, он почти всю жизнь прожил в Германии. Агата, по-видимому, местная и свободно владеет всеми наречиями. С официантом она беседовала по-итальянски, а на заправке – вообще, на каком-то странном языке, потом я узнал, что это ретороманский.

Наши отношения с Оскаром складывались наилучшим образом, а ведь сначала он не хотел выходить из машины. Я даже принял его за инвалида, прочитал наклейку на заднем стекле. Нет, ошибся. Он мог передвигаться и мог проходить приличные расстояния, просто опасался это делать. Год назад он перенес операцию на удаление тромба, окончательно и бесповоротно уверившись в своей смертности. Это заставило перейти его на облегченный вариант земного существования.

Он стар, ему скоро 80, и он сносно говорил по-русски. Его лицо практически не двигается, словно заморожено азотом.

Машину вела его подруга Агата, болтушка, одетая просто, но необычайно эффектно. Я хвалю ее наряд, и ей это нравится. Она предложила нам вместе пообедать.

– Погода приятная, и мы посидим на открытой террасе.

Меня поразило их приверженность к свежему воздуху и здоровому образу жизни. Температура воздуха доходила до 15 градусов, но это никого не смущало. Я обратил внимание на черную тучу, предвещавшую дождь, которую они не замечали. но мне сказали. Что до дождя мы все успеем.

Воспользовавшись передышкой, звоню Исмаилу Азаеву, но удается связаться с какой-то юной девицей, и она подзывает его через десять минут.

– Ты знаком с Абрашкиным? – спросил даргинец, ничего не объясняя.

Не только знаком. С ним мне довелось встретиться в день отъезда. Доктор был в резиновых сапогах, возвращался из деревни. Он спросил, не нужны ли мне деревенские яички. Я ответил, что сейчас брать не буду, но сделал заказ для Милы, и он остался доволен. Потом мы покурили, и он рассказал, что кур разводит его сестра в Шатуре, и он туда мотается, а потом развозит заказы по клиентам. Они довольны, потому что у яиц двойные желтки. Так что доктор спросил, будет ли доставка постоянной. Я поинтересовался, почему у яиц двойные желтки, но он только посмеялся.

– Моя племянница хочет с тобой поговорить, – сказал Азаев, передавая трубку.

Резеда напоминает мне нашу последнюю встречу на улице, когда мне предложили купить фермерские яйца, а я отказался, потому что уезжал. Так вот, она их купила. Все это она рассказывает в подробностях, но я не проявляю заинтересованности. Она шумно дышит, судя по всему, ритм сердца слегка учащенный, но в пределах нормы. Вероятно, она выжидает, пока дядя уйдет, или слушала, когда я стану признаваться ей в любви.

Ее молчание обходилось дорого, и я даю отбой.

Я тут не вполне один и не страдаю от одиночества. Меня побоялись оставлять без присмотра, а потому в помощь мне прислали заслуженного бильярдиста Оскара, который знает русский язык, он имеет много знакомств в российской ассоциации. А потому знает про наши дела все. Его не смущает, что я недавно вышел из психушки. «Разве я женщина и рассчитываю иметь от вас детей?» – шутит он. Он постоянно шутит и не всегда удачно. При других обстоятельствах мы могли бы подружиться. Но сейчас у нас слишком мало времени, чтобы узнать друг друга, поэтому мы стали сразу друзьями.

И еще Оскар стар. Очень стар. Он рассказывает о своих делах, он садовод – о своих грушах, сливах, инжире и хурме. В этом климате, слишком холодном для теплолюбивых деревьев, у него все растет великолепно. Как это ему удается?

Его подруга – риелтор и дизайнер интерьеров, она составила себе состояние на русских, которые приобрели в этом курортном городке недвижимость. Нас познакомили с расчетом, что я стану ее клиентом. Мы сидим на веранде жилого дома и угощаемся арбузом и черным растворимым кофе.

Агата берет за сделку умеренный процент – полтора против десяти от официального брокера. Мы с ней поладили. Меня смутило, что старушке 77 лет, но она заверила меня, что имеет большой опыт и уже продала две квартиры, моя будет третья. Настроена она оптимистично, сходу сказала, что ей нравится загородный дом, и она продаст ее дорого.

Я спросил Агату, не приходится ли она родней г-ну Оскару. О нет, просто учились в одной школе. В этом маленьком городе все друг другу или родня, или одноклассники. Моя знакомая простодушна и щебечет, как птичка. Собственно, от нее вся информация. Оскар всегда отличался предприимчивостью, так что идея продавать дома принадлежит целиком ему. Сам он по известным причинам ее осуществить не может, но у него есть машина, и он подвозит Агату, потому что в 77 лет даме уже сложно пешком передвигаться на значительные расстояния. Вместе они ездят в дешевый супермаркет за продуктами и покупают все по выгодной цене.

Кафе, где мы остановились, тоже не из дорогих. Еды мы не заказываем, ограничиваемся кофе. Я смог объяснить официанту, что буду пить его со сливками, но вместо сахара просил положить мед. Увы, здесь мед подавали только к тостам, искусственный, в порционном пакетике. Оскар поспешил мне на помощь, он получал удовольствие от изумления неискушенного прислужника. Будучи не ограниченным во времени, я сделал еще один заказ. Большую кружку, кофе черный и несладкий. Мой выбор привел их в недоумение, но что делать, у меня это так работает: после кофе с меда выпивать несладкий.

Мы возвращаемся к обсуждению здоровья Лосева. У меня не дрогнул и мускул, когда я докладывал о его самочувствии. Все-таки я часто бывал у него. Описать его дом и образ жизни для меня не составило трудности.

Оскар знает Вадима Владимировича лично и спрашивает, отчего он не отвечает на звонки. Приходится врать, что он уехал в Подмосковье. Они кивают головами. Для них это все равно, что на Алтае.

– Если у тебя готовы документы, ты можешь забрать все, для этого ты и приехал?

– У меня масса всяких поручений, – ответил я уклончиво.

– Все мы выполняем поручения.

– Tchin-tchin! – произнесла Агата.

– Santé! – ответил Оскар.

Агата выпила шерри, Аскар – морс из клюквы, а я мартини. Они работают слаженно, привыкли ассистировать друг другу и весело поддерживают разговор.

Оскар сказал, что его подруга приобрела востребованную профессию риелтора. И это в 77 лет.

– Многие русские продают свои дома. Ты ведь тоже приехал из-за недвижимости? – поинтересовалась Агата.