Вертолет взял влево и направился к краю долины, показался лагерь кочевников – несколько темно-зеленых палаток, на некотором удалении от них стояла высокая яранга, традиционно сделанная из оленьих шкур. «К чему такое роскошество, как яранга, – удивился Денис, – ведь оленеводы давно предпочитают более современные жилища. Праздник какой-то?» Рядом с ярангой он разглядел погасшее костровище, вокруг в беспорядке валялись вещи, с высоты не разобрать какие. Далее – трактор с прицепом. Он не удивил – оленеводы давно смекнули, что на технике передвигаться и перевозить скарб удобнее, чем на оленях, а вот новенький мощный «Трэкол» означал, что на кочевке гости. Денис продолжал фотографировать, но внезапно его палец замер. Пастбище за палатками оказалось усыпано темными, почти черными, тушками оленей, будто здесь прошелся смерч, разметав все стадо ровным слоем по тундре. Он в изумлении обернулся на судмедэксперта. Никита Сергеевич в ответ только кивнул и указал на ветврача – слухи о море среди поголовья северных оленей оказались правдой.

2023 год, сентябрь, Алькумэй

Денис вышел на пробежку. Недавно они говорили с Вероникой о том, каково это – жить в краю без деревьев. Он с гордостью сообщил, что деревья здесь есть, только очень маленькие. Сейчас присмотрелся к карликовому деревцу на своем пути, когда-то рискнувшему появиться из вечной мерзлоты навстречу солнцу, но почти сразу остановившему свой рост, склонившемуся под суровостью природы.

Огонь, который многие в молодости называли идеализмом, больше не грел. Жизнь превратилась в существование среди однообразных, сменяющих друг друга, но таких похожих лиц, среди домов, раскрашенных в разные цвета, но уже поблекших, как и его собственные мечты. Ему хватало часа на обход городка в неспешном темпе ежедневной пробежки. Навязчивые мысли не давали покоя – чего он достиг в жизни, следуя идеалам юности, завещанным в старых томах писателями прошлого?

Время стать реалистом. Все, чего он добился, слушая героев любимых книг, – это одиночество и тупик в карьере. Ведь угождать начальнику, подтасовывать факты, предавать, стремиться к успеху – не для него. В итоге жена ушла, а все, что осталось, уже не гнало по жилам кровь. Вы не оправдали себя, герои Толстого, Лондона, Ремарка и Хемингуэя. Грусти не было, лишь злость, спешащая захлебнуться, потухнуть и стать мерзким цинизмом.

После допросов и рутинных осмотров возвращался домой. Стаи бродячих собак сотрясали унылые улицы гулким лаем, дул холодный ветер, гоняя над городом дым, чадящий из трубы ТЭЦ, скрипели пустые качели на ветру. Еще недавно ему казался абстракцией, чужим параллельным измерением мир, где разовые карманные расходы исчислялись его месячным заработком, где красивые люди получали от жизни все, как в рекламе – без ограничений. Уверенные улыбки, дорогие рестораны, модные курорты, всегда роскошные женщины. И вдруг, благодаря Веронике, как в неевклидовой геометрии, где параллельные прямые иногда пересекаются, эта реальность оказалась очень близко, под пальцами, в телефоне. Как будто это и его жизнь. Возможность такой судьбы обжигала.

Что это? Поначалу любопытство, затем восторг, следом привыкание к легкому дофамину от ее сообщений. Но, если оглянуться по сторонам, он все еще здесь, в своей маленькой квартирке, которая внезапно показалась клеткой. Впервые он посмотрел на себя по-другому. Кто я такой? И почему решил, что я часть ее жизни? Все общение – лишь иллюзия, а не возможность. Еще одна издевка вселенной. Для нее – экзотика, забавный парень, что любит поболтать о книгах. А если это не так? Может, он именно тот самый мужчина, которого она искала, – покоритель белой мглы?

Он даже не подозревал, как одинок, пока не встретил Веронику. Не знал, как несчастен здесь. Что же он может ей предложить, неудачник, человек без цели? Его ждет повышенная северная пенсия, да, но дальше – старость в очередях поликлиники, потертое кресло с пледом, истории чужих жизней на желтеющих бумажных страницах и постепенный уход в вечную мерзлоту. Лучше прекратить это сейчас, чтобы не стало еще больнее потом.

Он сжал телефон, внутреннее напряжение стало физически ощутимым. Не обманывал ли он себя, скрывая за презрением к «денежным мешкам» оправдание бездействия? Через закон рано или поздно переступает каждый, просто есть те, кто играет по-крупному. Деньги – энергия, отпущенная в разной мере, кто-то рискует и берет все, как настоящий мужчина, а кто-то, как он, довольствуется малым и остается лишь карликовым деревом.

2024 год, июнь, кочевка

Вертолет приземлился на каменистый участок в ста метрах от палаток. Никто не встретил, что выглядело необычно. Для отрезанных от цивилизации прибытие вертушки – настоящее событие, люди всегда выходят к гостям. Гнетущая тишина, подобно покрывалу, опустилась на всю кочевку. Подул студеный ветер. Здесь даже в июне относительно теплые летние дни сменялись холодными, порой морозными ночами. Последним из вертолета вышел Крайнов. Он со злостью пнул попавшую под ногу пустую консервную банку, звон эхом отозвался в долине. Единственный звук в скорбном безмолвии тундры. Группа отправилась к лагерю, Денис начал осмотр территории.

В первой палатке обнаружили кучу мешков и тряпья, под ними не сразу заметили тело женщины – торчали лишь почерневшие ноги в разорванных по швам легких брюках. Как будто пыталась спрятаться перед смертью. Вот только ее это не спасло. Да и от кого она пряталась, тоже оставалось неясным. Денис сфотографировал место предполагаемого преступления, затем надел перчатки и осторожно перевернул труп, остывшая рука сжимала телефон.

Смахнул шторку на экране, сотовый разблокировался без кода безопасности. Судя по последнему исходящему на номер 112, это та самая чунганка, вызвавшая полицию. Ее лицо и тело неестественно раздулись, а выпирающая в свободных от одежды местах натянутая кожа оказалась иссиня-черной. Широко расставленные выпученные глаза покраснели из-за полопавшихся сосудов. Денис постарался скрыть изумление и продолжал осмотр. На его белых латексных перчатках оставались багровые следы, а значит, из раскрытого рта еще недавно ручьем текла кровь. Сзади раздался присвист, судмедэксперт бегло глянул на труп и произнес:

– Давно, видать, лежит, раздулась уже, может быть от газов. И кожные покровы потемнели. Странно.

– Она вызвала полицию под утро, здесь последний вызов экстренный. Недавно умерла. Нет окоченения.

– Я об этом же и говорю: странно, – высокомерно процедил судмед. – Мне это тоже известно. Да, и должно уже знатно вонять в таком случае. А тут не пахнет. От газов распирает живот, а не все тело, Денис Викторович. Ты посмотри на ноги, даже штаны не выдержали. И почему она почернела?

– Предлагаю вам выяснить это, – Денис встал, освобождая место специалисту.

– Дело труба, – судебный медик присел на корточки, чтобы осмотреть труп. – Не исключаю инфекцию, судя по кожным покровам. Если это так, то мы тут застрянем с карантином.

Странным контрастом к уродливой маске смерти смотрелся праздничный наряд женщины – цветастая камлейка, расписанные узорами штаны из оленьих шкур. Именно это вызвало холодок, пробежавший по спине, хотя и не такие трупы видел Денис в своей жизни. Женщина уставилась ничего не видящими глазами в купол палатки, рот свела предсмертная судорога, между зубов торчал кончик белого языка. Если это она успела вызвать помощь, то сообщила про убийство, а не про инфекцию, хотя, может, находилась в бреду?

– Язык обескровлен, потому белый, – поймав взгляд следователя, пояснил судмед.

– Что за жесть? – в палатку заглянул Крайнов. Он обескураженно смотрел на женщину, и было неясно, к кому именно он обращается. – Вся раздулась, что с лицом? Почему она черная? – последний вопрос явно к судмедэксперту, который только нервно повел плечом в ответ, даже не оглянувшись на Крайнова. Никита Сергеевич вытер лоб тыльной стороной ладони в перчатках. «У непрошибаемого судмеда выступил пот», – с изумлением отметил Денис.

– Выглядит так, будто умерла несколько дней назад. Но это невозможно. Денис Викторович говорит, это она полицию вызвала и сообщила об убийстве. О своем, что ли? – к судмеду быстро вернулись обычные самообладание и свойственная ему ироничность. – Весьма прозорливая женщина тогда.

– Судя по лицу, в момент смерти она кричала, – сказал Крайнов.

– Мы не можем об этом судить. В целом нет никаких зримых признаков начавшегося разложения, нет повреждений, вызванных внешним воздействием, волдырей, гнойников. Белки покраснели, но радужка ясная, нет мутной пленки, как у мертвецов, которые долго лежат, – буднично перечислял судмед. – А покровы темные.

– Ты по-людски можешь объяснить, что с ней произошло? – завелся Крайнов.

Денис неодобрительно посмотрел на него, понял, что обстановка оказывает ненормальное действие на коллегу и замечание только усугубит дело. Он быстро отвернулся.

– Надо смотреть, вскрытие делать, – ответил судмед.

Внезапно в его взгляде что-то изменилось Он провел руками по коже лица женщины, затем начал рассматривать руки, достал из саквояжа увеличительное стекло.

– Не может быть! – наконец воскликнул он. – Похоже, эта чернота вызвана кровоизлияниями. Миллионы микротравм. Чернота – это свернувшаяся кровь. Такого мне не приходилось видеть. Ее кожа – один сплошной синяк.

– Получается, ее забили насмерть? – опешил Крайнов.

– Так никто не бьет – слишком равномерно по всему телу. Теоретически такое может быть после крупной катастрофы, только я не вижу в палатке поезда. Да и внешнее воздействие сопровождается переломами, разрывами мягких тканей. Здесь этого нет.

Крайнов зачем-то достал пистолет, повертел в руках и снова убрал в кобуру. Он сообщил, что остальные палатки пусты.

– Ее как будто разорвало изнутри, – догадался Денис, о чем толкует доктор, не особо слушая Крайнова и заворожено глядя на труп.

– Да, ушибы, покрывающие тело, появляются не только от ударов. Все это может быть отеком подкожных тканей. Но есть одно но…

– Какое еще «но»? – нервно перебил Крайнов.

– Человеческая плоть не может сама собой надуться в один миг. Быстрый отек случается при аллергии. Но я не знаю ничего, что вызывает настолько сильный отек всего тела.

– Яд? – предположил Денис.

– Разве какой-то экзотический, не знаю такого. Если вирус, то не похожий ни на что из того, чему меня учили в меде.

– Вирус? – переспросил Крайнов. – Это… это что, заразно?

Судмедэксперт впервые за все это время посмотрел на Крайнова, будто только заметив. Сверкнул стеклами очков, его побледневшее лицо потеряло беспристрастность. Никита Сергеевич медленно кивнул и слегка пошатнулся на затекших ногах. У Дениса по телу пробежали мурашки. «Последний день в следствии, – подумал он, – как бы не оказался последним в жизни».

– Бубонная чума дает сыпь такого рода по всему телу, в тяжелых случаях – черную сыпь. Не зря ее называли черная смерть. Если это болезнь, то заразным может быть что угодно, например воздух. Но, мальчики, успокойтесь. Даже Эбола не развивается в один момент, женщина лежала бы с лихорадкой в кровати, а не под кучей шмотья прятала телеса. Вы еще говорите, она полицию вызвала. С температурой под сорок сделать это крайне сложно. И вообще, заболевшие не надевают праздничное платье в день смерти. А бубонную чуму давно излечивают стрептомицином, не Средние века же.

– Что же ее убило? – не выдержал Крайнов.

– Конкретнее смогу сказать после вскрытия, а сейчас надо побеседовать с теми, кто остался, – заключил судмед.

Мужчины вышли из палатки. Вблизи на ярко раскрашенной кабине «Трэкола» теперь хорошо различался знак «Нордикса». Интересно. Значит, сюда зачем-то приехали люди с прииска. Только где все?

В лагере до сих пор стояла неземная тишина, так что шум быстро приближающихся шагов показался неестественно громким. Едва отдышавшись, ветврач наклонилась и уперлась руками в колени. Постояла немного вниз головой, затем выдохнула:

– Какой-то мор, я не видела такого! Животные просто свалились замертво, но вы не поверите, что я сейчас скажу.

– Поверим, – ответил судмед. – Раздулись?

– Что?! Я думала, вы скажете, что я с ума сошла. Глаза полопались, туши огромные, некоторые с порванными животами, Господи, прости нас, грешных, что же это? Мне надо сесть. Никита, я не видела такого!

– Значит, вирус, – скорбно произнес судмедэксперт. – Если и животные заболели. Цвет кожных покровов удалось определить?

– Все черное.

Женщина повторила, что не может стоять, начала озираться по сторонам, в итоге опустилась прямо на землю, причитая, что ей плохо и, наверное, подскочило давление. Денис подал ей бутылку воды из своей сумки.

– Она заразилась? – не боясь, что ветврач его услышит, спросил Крайнов у Палагина. – Надо ее изолировать?

– Просто истерика. Рано еще делать выводы, надо найти остальных людей, – ответил Никита Сергеевич спокойно. – Или остальные тела.

Если это вирус, то они уже заразились, судорожно размышлял Денис. Тогда их всех надо изолировать. Вот только куда? Они здесь и так в полной изоляции за десятки километров от цивилизации. Средства защиты надевать поздно, тем более что ничего из того, чем можно защититься от вируса, они с собой не взяли.

Внезапный порыв ветра всколыхнул палатки, хоть какой-то звук несколько успокоил Дениса. Он с удовольствием включил бы на полную громкость в наушниках любую музыку, просто чтобы избавиться от гнетущей тишины. Но это выглядело бы странно и крайне непрофессионально, хотя за последние месяцы он делал много чего, что профессиональным никак не назовешь.

Денис велел Крайнову и остальным следовать за ним – к той самой яранге, стоявшей в отдалении, которая так удивила его еще на подлете. Зачем ее возвели? В последнее время яранги устанавливали в основном на массовые праздники. Денис никак не мог взять в толк, что могли здесь отмечать? Пока все шли по тундре, к общей тревоге добавилось чувство, будто за ними кто-то наблюдает. Денис понял, что не ему одному так кажется, поскольку спутники тоже нервно поеживались и смотрели по сторонам, пытаясь уловить чьи-то взгляды или тени.

У входа в ярангу стоял высокий деревянный идол, явно древний, но привезенный сюда из другого места – яму под него выкопали недавно, судя по свежей земле. Издалека он смотрелся как обычный столб. Вытянутую морду искажала прорезь – либо улыбка, либо оскал. Единственная нога, на которой держался божок, перевязана разноцветными лентами, развевающимися на ветру. Невдалеке прямо под открытым небом находился длинный стол, накрытый нетронутыми традиционными угощениями – строганиной, нарезанной ломтиками и уже оттаявшей, мантаком, олениной. Судмед громко предупредил ничего не трогать и не есть со стола. Денис одарил его быстрым оценивающим взглядом – он реально держит их за полных придурков? Люди что-то праздновали, но не успели на трапезу. На ближайшем к яранге краю стола опрокинута солонка, салфетки и приборы разлетелись, несколько тарелок валялись на земле. Похоже, кто-то, сбегая, впопыхах задел их. Денис предположил, что это и была та женщина, которая пряталась под вещами в палатке.

По-видимому, гости приехали за впечатлениями на какой-то этнический праздник. Он не смог вспомнить, что оленеводы отмечают в эти дни, и полез за помощью в телефон, но интернет по-прежнему не работал.

В потухшем костре Денис обнаружил остатки оленя. Значит, приносили жертву духам – довольно частый ритуал у чунганов. «Кровь оленей оказалась зараженной, заболевание перекинулось на людей – вот и смерть „не от человека“», – продолжил рассуждать он. В вирусах и болезнях он не особо разбирался, но версия ему понравилась, хотя делиться ею с едким и саркастичным судмедом он не стал, чтобы не подтверждать его мнение о том, что они все придурки.

– Может, тут типа новый Бермудский треугольник? – Крайнов, видимо, не боялся озвучивать при судмеде самые безумные версии. – Куда все пропали? Радиация? Выброс? Новейшее оружие испытывали и все погибли?

– У вас чуть что – и сразу новейшее оружие. Самым опасным для человека является то, что существует уже миллиарды лет, – простейшие микробы и вирусы. А вы все грезите фантастикой. Скажи еще, инопланетяне похитили. Тем более что никто не пропал, все здесь, – Палагин стоял на пороге яранги и вглядывался в полумрак. – Господа, предупреждаю, – сказал он, – это зрелище не для слабонервных.

Денис сглотнул. Если непрошибаемый судмед говорит такое, то ждать можно чего угодно.

2023 год, сентябрь, Алькумэй

Денис смотрел «истории» в профиле у Вероники. Она танцевала в зеленом платье до пола с бамбуковой тростью в руке, волосы с медовым отливом струились по плечам. Девушка грациозно двигалась среди облаченных в длинные белые рубахи арабов, исполняя национальный танец. Геометка показывала, что происходило торжество в ресторане небоскреба Бурдж-Халифа. Мужчины улыбались танцовщице и кивали в такт музыке. Он вдруг понял, что ревнует.

Откуда у нее такие деньги? Неужели настолько хорошо зарабатывает у Вальберга? Или имеет покровителя? Кто он? Может, тот шейх с маслянистыми черными глазами, крутящийся вокруг нее и азартно хлопающий в ладоши? Вероника рассказывала, что после развода новых отношений избегала. Но «папик» – это, кажется, не про отношения. В шутку он задал ей вопрос, который на самом деле волновал его с самого начала: что богатая столичная красотка нашла в обычном парне с края земли? «Ты настоящий», – ответила она. А еще сказала, что его время скоро придет, он взлетит высоко, чутье ее не подводит. Впервые он услышал о себе такие слова и поверил.

Вероника никогда не спрашивала о работе, достижениях. Может, просто не интересно или все же щадила мужское самолюбие? Теперь он покажет ей, что она в нем не ошиблась. Появилось неукротимое желание действовать, как и полагается тому, кому предназначен особый путь. Для начала он получит повышение. Должность зама начальника районного СК уже полгода как пустует, и почему не он должен ее занять? Правда, недавно начальник предложил это место его другу Леше Жигалову, тот обещал подумать, но до сих пор так и не дал ответа. Да, Алексей его товарищ, но разве жизнь – не конкуренция? Даже между друзьями. Он впервые почувствовал зависть к некоторым своим однокурсникам, которые в его возрасте уже носили генеральские звезды. Он отстал, сильно отстал. Но еще сможет нагнать.