Камень 74-ый

Меня разбудили запахи еды. Просто… неожиданно как-то в деревне, где все молчали, запахло едой. Да нет, там же Гандаги и Хануман просто сели сидеть под деревом. Просто в лесу. И еды там рядом не было. Лепёшек свежезажаренных. Овощей с подливкой…

Растерянно глаза разлепила.

Садхир много всего наготовил. И на листьях банановых еду разложил возле меня и младшего брата. Вот, посмотрел на меня, улыбнулся. Я благодарно улыбнулась ему в ответ. Есть и правда очень хотелось.

Мохан сразу же лепёшку цапнул – прежде всех – закатал в неё жареный сыр, обмакнул в подливку. Но… поднёс к моему лицу. Смущённо улыбнувшись ему, откусила кусочек.

Он откусил большущий сам. Но дальше вернул лепёшку ко мне. Так меня покормил и сам поел. Я, взгляд опустив, чтоб благодарно улыбнуться Садхиру – успел же к еде кинуться, пока глава семьи не запретил – случайно напоролась на взгляд старшего мужа. Поллав смотрел на меня задумчиво. Кажется, долго уже на нас с Моханом смотрел.

Садхир толкнул его кулаком чистым в плечо. Легонько.

Шумно выдохнув, мужчина выхватил у него лепёшку с паниром и помидорами из рук. И сжевал сам. Средний брат почему-то вздохнул. Странно, вроде не было повода особого, чтоб злиться. А он злился только в особых каких-то случаях.

Чуть погодя, у нас присел попугай. Мечтательно косился на банан нарезанный.

Я руку протянула, погладила её по перьям зелёным на затылке. Амритью тут же сжала клювом мой палец. Не больно.

– Сейчас-сейчас! – загребла банановые кусочки – лежавшие у Поллава – и протянула уже ей, пристроившейся между меня и Садхира.

Подождала, покуда все не склюнет.

– Наша умница! Спасибо, что нас охраняешь!

Она голову подставила. Нет, спинкой к моей руке. Нежно её погладила.

Резко выдохнул Поллав. Подавился?..

Но, со взглядом встретившись моим, он вообще отвернулся. Не подавился. И ладно.

Я потянулась гладить попугая.

Мохан, нагнувшись, пролез между Амритью и моей рукой. Гладить его на глазах у Поллава постеснялась. Но он же ж обидится!

Потому сама взяла лепёшку и поднесла к нему.

– А панир? – спросил Мохан обиженно.

То есть, конечно, виноват был не сыр. Но мы прикинулись, будто он обиделся на сыр.

Садхир тоже, кстати, как-то странно на нас смотрел. Но он, как и Поллав, умел делать своё лицо непроницаемо спокойным. О чём думает вообще и не поймёшь. С Моханом в этом-то полегче. Но… Садхира я вообще перестала сегодня понимать. Казалось, он простой. Добрый, искренний. Но вот… он был слишком умным, чтобы быть добрым, как сказал Поллав. То есть, умный Садхир мог понимать, что притворяться дружелюбным и не сердиться по пустякам даже выгодно.

Средний муж вдруг повернулся ко мне, будто почувствовал мой взгляд, задержавшийся на нём. Спокойно на меня смотрел. Даже не улыбнулся. Я… не интересна ему совсем? Или… он брезгает спать со мной?.. Я – женщина шудр, даже двух. А он – из брахманской семьи. Вроде понятно, к чему ему избегать меня. Да, может, он брахмачарьей хочет остаться вообще. Но почему это меня так расстраивает?..

Потом мы все молчали. Даже Поллав не стал настаивать на репетиции.

Я лежала и вспоминала тот странный сон. Просто… эти странные сны многие складывались как будто в одну историю. То есть, они шли вразнобой, но если потом повспоминать, бодрствуя, то получалась как будто целая история, только сложенная из отдельных кусков. И некоторые очень удобно друг к другу прилегали.

Только… Иша в этом сне была какая-то другая. Как будто совсем не знакомая. Злая. И… и как будто я слышала её мысли. Обо мне и о других. Но мысли её были таковы, что меня сковал ужас, когда я внезапно поняла.

То есть, во сне всё как будто было нормально. Как-то естественно. И то, что к ней привёл отца Аравинды сам Хануман. Да и Гандаги и Аравинда… я их видела в других снах. Но вот Иша… почему сестра в этом жутком сне была такая?.. Столько ненависти было в ней! К миру, к людям, ко мне! Что она, обычно такая милая и заботливая, думала в том кошмарном сне обо мне… это просто жутко сжималось сердце, когда я такой её вспоминала! Такая Иша была мне чужой.

И… кошмарный сон. Странно, меня в нём напугало не то, что люди опять отвернулись от моей сестры. Хотя вот именно во сне она как будто сама была виновата в таком отношении других к ней. И даже не то, что к ней пришли свататься – да ещё люди особенные хотели породниться с ней, простые, но очень достойные по поведению и образу жизни – а она сделала этот брак невозможным. Нет, меня больше всего напугала эта чужая Иша, страшно обиженная на жизнь и… и как будто совсем ненавидящая меня.

– Ты чего такая грустная? – печально спросил младший муж.

– Так… – села, чтоб он не вздумал лечь рядом со мной.

– Что так?! – придвинулся он ко мне.

Поллав опять на нас посмотрел, недовольно.

Что же?.. А!

– Мне вдруг вспомнилась Иша. Я её уже давно не видела. Соскучилась.

– Несколько дней выждем, а потом можно и в гости к ней сходить, – предложил Садхир.

– Правда? – я оживилась.

– Сейчас мы можем попасться из-за дела с Шандаром! – тихо Поллав возразил. – Да даже если и не попадёмся, просто уйдём, а люди всё равно могут запомнить, что мы к ним приходили. А как будут разнюхивать убийства царевичей, так вспомнят всех чужаков и все странности.

– И выйдет, что мы её подставим?! – испугалась я. – Сами уйдём, а её… могут схватить?

– Надо учитывать вариант, что всё может пойти не так, как нам хотелось, – серьёзно произнёс глава семьи, нахмурился. – Да, впрочем, обычно всё идёт не так, как нам хотелось. А в случае большой неудачи мы можем погубить и её. А так-то она с Манджу. А он – человек местный, да и с тем человеком дружит. С Манджу твоей сестре может быть спокойней, чем с нами.

– Понятно… – вздохнула.

– Лучше не стоит, – подытожил старший муж.

– Да, пожалуй. Вы правы, мой господин.

Просто… они итак тут недавно поссорились. Страшно поссорились. Из-за меня. И он злой наверняка. Лучше я ему напомню, что я ещё помню, что он у нас главный. И так, хоть в чём-то малом, хоть немного с ним соглашусь.

Но сестра… почему такое чувство неприятное внутри?.. Случится что-то ужасное со мной или с ней?.. Или я просто страшно напугана, увидев её такой, злопамятной и жестокой?..

– Когда Сиб вернётся, мы у него попросим всё разведать, – предложил мне Садхир. – Или он птицу нашу пошлёт – он с ней говорить умеет.

– А если он совсем ушёл? – грустно уточнил Мохан.

– Да придёт он, придёт! – улыбнулся средний брат. – Он же обещал защищать Кизи. Зовёт её сестрой. Так что некоторое время спустя придёт проведать. А мы потренируемся дружить с Амритью. Может, она сможет разведать всё ещё до его возвращения?

– В ближайшие дни нам надо затеряться среди местных! – возразил Поллав.

Опять мне напомнил, что надо будет жить среди людей. Вчетвером.

– Да пусть Мохан и Кизи развлекаются хоть иногда, обучая попугая. Не вечно же мы будем с домом устраиваться.

Поллав покосился на нас двоих, проворчал:

– Пусть… иногда. Но нам надо выступать и репетировать. Деньги сами из воздуха на нас не посыплются, – нахмурился. – Тем более, что кто-то тьму драгоценностей в реке утопил! – сжал кулаки. – Пояс свадебный… и… те…

Ох, он заметил! Точно меня побьёт!

– Раз ты столько золота утопила, в ближайший год будешь сидеть без новых украшений!

– Это всё я! – вмешался Садхир. – Я сказал, что нам чужого не надо. Тем более, от утопленников, сожранных крокодилами. И с погребального костра. Кизи возражала, но испугалась мне перечить, – на брата старшего мрачно посмотрел. – Боялась, я её сам бить начну. Как ты.

И вроде всё пока успокоилось. Слегка. И, как обычно, ненадолго.

Я выискивала взглядом бинкара, но напоролась на ненавидящий взгляд главы семьи. С утопленными вещами мёртвых он как будто смирился. Хотя я почему-то уверена, что не совсем, уж больно там много драгоценностей вытащили крокодилы, а он увидел. Но вот пояс золотой со свадьбы и для особо торжественных случаев… боюсь, такого он не забудет. Он и тогда, в день первый после свадьбы, страшно разозлился, когда я убежала топиться, а украшения бросила в лесу. А тут… мы утопили свадебный пояс. Золотой! Ещё и напомнил. Боюсь, следующая ночь с ним будет напоминать зверства демонов. Точнее, муки девушки, которую схватил ракшас. А если он опять начнёт мне мстить ночью, то братья его не прибегут.

– Не волнуйся, жена! Я тебе со своей доли украшения куплю! – сжал моё плечо Мохан.

– Вы и так очень много всего мне подарили, мой господин! – смутилась я.

– Вот именно: очень много, чего даже твои родственники подарить тебе не захотели! – проворчал Поллав. – А ты утопила золотой пояс!

Значит, он утром перед тем, как на разведку уйти, все вещи пересмотрел. Эх… хотя он бы всё равно заметил рано или поздно. И всё равно бы страшно обозлился на меня. А так хоть от того мне бояться не надо. Не надо ждать расплаты за пояс утопленный. Глава семьи злой, он не выдержал уже терпеть – и взялся напоминать. Побьёт сегодня – и успокоится. Надеюсь, успокоится. Или мне надо настроиться, что следующая ночь с ним будет кошмаром. Надо будет перетерпеть.

– Так ведь не Кизи несла вещи, а Сиб! – вмешался Садхир. – А Сибасур и так страшно устал от напряжения. Особенно, когда попытался Кизи перенести колдовством, чтоб избавить от того страшного перехода, который выпал нам.

– Вот именно, её Сибасур попытался от того кошмара избавить! – Поллав сжал кулаки.

Но вроде отвлёкся уже на другое. Вроде.

– А на Сибасура мы злиться не имеем права! – напомнил Садхир. – Не защити он нас позавчера – нас бы зарезали слуги царевичей. Всех. Ты зря думаешь, что ты мог бы от них откупиться, одолжив нашу жену поиграться. Они сочли меня за брахмана – могли принять из-за одежды и украшений из рудракши – но даже не возмутились, что ты меня ударил и держишь лицом в землю. Да даже если и не брахман… может, я йог. Или ученик какого-нибудь брахмана. Но они всё равно меня не пожалели. Даже не возмутились, что ты вдруг напал на меня. Ты правда думаешь, что изнасиловав Кизи, они бы отпустили нас живыми? Они, похоже, ради свадьбы одного иль нескольких сыновей Шандара сюда прибыли, к чему им россказни обиженных простолюдинов пускать гулять повсюду, омрачая славу их пыльным и зловонным шлейфом правды жестокой или сплетен? Им в пору думать, как понравиться Акруру, имеющему четырёх не замужних дочерей!

Ох, я о таком не подумала! Но… судя по тому, как тот царевич вздумал стрелять в Сиба… он и правда не пожалел бы моих мужей. Они видели их бесчинства.

Глаза старшего мужа расширились. Он застыл. Кажется, он сам не понял, чего мы с трудом смогли избежать.

– Да, было жестоко убивать столько людей! – Садхир вздохнул. – Боюсь, нам это аукнется. Но… Сибасур правильно рассудил. Это злые люди. Их опасно было оставлять в живых. Даже если б он убил только их господ – слуги бы непременно отомстили бы за них. Если слуги сами их боятся, возможно, некоторые бы не спешили, но… увы… кто-то б кинулся на нас. Сразу. Сибасур нас в тот день спас от смерти. И если ты к нему по возвращению пристанешь с упрёками за тот утопленный пояс – это будет ужасно несправедливо.

– Да, пожалуй… – Поллав смущённо погладил бороду. – Ты прав. Наши жизни дороже того пояса. Тем более, нельзя лезть с этим к нему.

– Тем более, неизвестно, вернётся он с победой или нет, – добавил молодой йог. – Ведь Шукрачарья сам явился за ним, хотел научить…

– А он и без уроков сбежал! – вздохнул вездесущий Мохан.

– Я всё-таки надеюсь, что на пару дней он к нему зайдёт, – Садхир задумчиво потёр браслет из рудракши на запястье, – Сиб – не глупый парень. Да и враг его силён.

Вздохнула. Как-то от волнения не подумала обо всём таком. А Садхир прав.

– И этой ночью Сиб увеличил наши шансы на побег, когда помог нам через реку перейти. Вещи наши тащил. Если рыбаки не скажут, что пятеро неместных – мужчины трое, крепкие – у них просились переплыть в дни ближние реку, то и нас на этом берегу навряд ли станут в дни ближние искать. А предположить, что сами переплыли чужеземцы сомнительные реку, когда и среди местных рыбаков плавать не умеют… когда повсюду хариалы, да заплывают крокодилы и болотные… навряд ли заподозрят! Тем более, никто не заподозрит, что скоро так и споро так нам крокодилы помогали перейти! Сиб молодец! Хороший парень, брат заботливый. Нам несколько возможных дней спокойных подарил перед уходом он! Ну, или вовсе сумеем убежать от подозрений, поскольку быстро реку перешли. Ну, ведь стыдно же орать на него, что он, гад такой, одну вещь утопил. Целую одну вещь! Тем более, из золота. Он спокойно сам часть украшений утопил.

– Чтоб меня позлить! – Поллав поморщился.

– Зато он не жадный. По крайне мере, не падкий на украшения. Мы можем верить, что за деньги он нас не предаст, сколько б ему не обещали за наши головы.

– Но все те крокодилы… – Мохан поёжился. – Лучше нам с ним не ссориться!

– И жену не обижать, раз она ему дорога, – напомнил хитрый Садхир.

Как он подвёл к заботе обо мне! Я в который раз восхитилась его умом.

Но… взгляд старшего мужа на меня мне не понравился. С Сибом он побоится ругаться лишний раз, но вот мне утопленные украшения припомнит.

Я торопливо добавила:

– Вы можете купить мне гхунгру! Мохан научит меня танцевать – и я сама заработаю себе на новые украшения. Ведь музыкантам с танцовщицей могут заплатить больше, чем одним музыкантам?..

Практичный Поллав призадумался. Но мысли его хотя бы утекли уже в иную сторону, не про месть для подлой жены.

– Смотря какие музыканты и смотря какая танцовщица, – серьёзно заметил он.

Внимательный взгляд на меня. Робко замерла. Потупилась.

– А, впрочем, ты красивая. Возможно, тебе заплатят и так, даже если ты не станешь великолепной танцовщицей.

– А кто недавно пялился на жену, разинув рот?! – усмехнулся бинкар.

– Когда это я рот открывал?! – резко повернулся к нему старший брат.

– Жена, не волнуйся, ты танцевала великолепно, – улыбнулся мне молодой йог. – Я искренне любовался тобой.

– Если она будет так танцевать, её сочтут за продажную девку! – не стерпел старший музыкант.

– Да перестань! – рассмеялся сын брахмана. – Грации у Кизи было как у столичной ганики. Из средних. Уж прости жена, мы много танцовщиц видали и…

– И куда мне до тех женщин, которых с детства учили танцевать! – улыбнулась я ему.

– И ты сам говорил, что очень грустно теперь, когда рядом нет ни матери, ни сестёр… – обнял старшего брата за плечи подкравшийся Мохан. – Всех убили – и с нами больше нету наших женщин, которые танцуют… – губу прикусил. – Помнишь, как танцевала вторая тётя? Разве у столичных ганик мы хоть раз видели что-то подобное?!

– А ты её помнишь? – растерянно повернулся к нему брат. – Ты ещё мелкий был.

– А разве ты не видел, что я пытался повторить её танец? – обиделся юноша.

– Может, он поздно слишком пришёл? – мягко постарался примирить нас всех Садхир. – А я так засмотрелся на вас двоих, что забыл обо всём.

Старший музыкант призадумался. И временно отстал от нас. И здорово, что я вспомнила про эти гхунгру! Тем более, что танцевать мне и самой понравилось. Пожалуй, в моей жизни с тремя братьями-музыкантами будет и приятное что-то. Хотя бы наши танцы. Да, впрочем, когда я слушала их музыку, мне тоже очень понравилось. Да и… когда Мохан стал играть гимн музыке, мне, страшно побитой Яшем и только что очнувшейся, я сама пошла танцевать, забыв о боли и усталости! Как музыкант и как танцор Мохан божественно прекрасен. Даже если он когда-нибудь меня разлюбит, я всё равно смогу любоваться его танцами и наслаждаться, слушая его музыку.

Пожалуй, судьба не была со мной слишком уж жестокой: что-то хорошее было и у меня. И, тем более, в мою жизнь пришёл такой замечательный брат! Не родной, но очень заботливый и смелый. Жаль, что он так поссорился с родной семьёй. Хотя… если они его бросили младенцем ещё, понятно, чего он так на них злится.

Сколько-то мы полежали, думая каждый о своём. Наш покой охранял Садхир. То сидящий у дерева, то бесшумно ходящий между нас. Надо же, и он так умеет!

Потом поужинали – готовили мы с Моханом. Я решила, что лучше главу семьи не раздражать своим бездельем. А бинкар навязался спасать меня от переутомления. Попугай, разумеется, тоже помогал. Но делал вид, что так солидно многое ест, просто чтоб проверить, не отравлено ли?.. То есть, просто жрал. То есть, жрала.

Жрать устроилась возле меня.

Уже в сумерках Поллав зажёг светильник. Я сжалась вся. Он вдруг посмотрел на меня – долгий, внимательный взгляд – я его едва выдержала. О, только не с ним!

Но он кувшинчик пузатый Садхиру передал. Невольно вздохнув, поднялась. Мохан, сев, проводил нас грустным взглядом. То есть, я отвернулась почти сразу. Ни к чему злить Садхира. Он может быть более опасным, чем Поллав.

Отойдя далеко от его братьев, средний муж присел на землю, скрестив ноги. Я на колени опустилась перед ним. Мы долго молчали. Как и ожидала, он не прикасался ко мне. Правда ли… брезгует?..

– Ты сегодня ничего не хочешь мне рассказать? – спросил вдруг мужчина.

Робко посмотрела на него. Он на меня внимательно смотрел. Кажется, долго уже.

– Кажется, нет, мой господин. Я… слишком устала.

– Да, это сложные были дни.

Мы долго молчали.

Я осторожно сменила позу, скрестив ноги. Скрестила ладони на подоле.

Так… брезгует или просто хочет остаться брахмачарьей?..

Мы долго молчали. Пугающе долго. Светильник мигнул, настигнутый порывом внезапного ветра. И, казалось, вот-вот потухнет совсем. Садхир, протянув к нему руки, заслонил маленькое пламя от ветра. Тот вскоре улетел.

Брезгует или нет? И… почему меня это так волнует?..

Садхир замер, когда я придвинулась к нему. Нет, вроде смотрел на меня растерянно. Или, всё-таки, он хотел всю жизнь остаться холостым? Или… хотел себе девушку из брахманов? Чтоб спать только с ней? И почему мне так больно внутри?!

– Что-то болит? – взволнованно сжал он моё плечо.