Глаз второй

ШЕВЕЛЬНУЛАСЬ БЕЗМОЛВНАЯ СКАЗКА ПУСТЫНЬ,

ГОЛОВА ПОДНЯЛАСЬ, ВЫСОКА.

ЗАДРОЖАЛИ СЛОВА ОСКОРБЛЕННЫХ БОГИНЬ

И ГОТОВЫ СЛЕТЕТЬ С ЯЗЫКА…

Из стихотворения А. А. Блока «Сфинкс»

«ПАССАЖИРЫ – семейство призраков со средним уровнем опасности. Ключевая особенность: не верят, что мертвы»

Из записей П. А. Тартарова

Пролетели за окнами металлические ванты, и машина покатилась по безжизненной набережной. Когда в свете редких фонарей замелькали старые краснокирпичные корпуса и вросшие в асфальт столетние малоэтажки, Полина легонько кивнула, приветствуя родную среду. Блеснули в окне золотые кораблики Уральского моста, и вскоре машина остановилась у высокого здания со странной башней: левая сторона была квадратной, а правая круглой. Взглянув на нее, Полина сразу догадалась: вот она, студия Козлова.

Выбравшись из машины вместе с Йосей, Полина внимательнее присмотрелась к дому. Он глядел на реку разномастными окнами: где-то трехстворчатыми, где-то – немногим больше форточки. В башне окошки тоже были небольшими, но выстроились так, чтобы занимать всю окружность. Ни одно не светилось.

На листовке были указаны только улица, дом и номер телефона: предполагалось, что, прибыв на место, заказчик позвонит фотографу. Сейчас, как уже знала Полина, им это не помогло бы – Козлов не выходил на связь. Наверное, Павла Геминидовна подсказала бы, как попасть в студию, но не сложилось. Единственная дверь была затянута металлическим рольставнем. Рядом – ни кодового замка, ни домофона. Йося попытался поддеть панцирь снизу, но он не дался. Обойдя здание, они обнаружили типичный офисный вход, предсказуемо закрытый в начале пятого утра, а рядом – высокие глухие ворота. Похоже, здесь когда-то базировался завод, а теперь находились разные конторы. Полина вернулась на набережную, Йося – следом. Она видела, что он наблюдает за ней и копит вопросы.

Можно было не волноваться и не спешить: рекогносцировка – тоже часть работы. Изогнутые фонари заливали дорогу желтым светом. Полина отошла к парапету, чтобы лучше рассмотреть башню. Наверху, на самой крыше, колыхнулось что-то темное – будто ворох листьев приподнялся и опал. Полина достала из сумки бинокль, приставила к глазам, подкрутила. Ничего. За спиной плескалась вода. От нее тянуло предрассветной весенней прохладой, а в руке похрустывал мороз. Наверху точно таилось что-то. Потустороннее, злое и терпеливое. Оно тоже не волновалось и не спешило. Ждало.

– Итак, что мы имеем? – пробормотала Полина.

Так говорил папа, когда они заканчивали сбор информации. Пока он все структурировал и перечислял пункты, Полина почтительно молчала и лишь в конце добавляла пару-тройку пропущенных фактов. Папа бывал рассеян.

Йося расценил фразу как предлог к диалогу.

– Мы имеем новенькую водосточную трубу и достаточно дури в моей башке. – Он усмехнулся и постучал по виску.

– Что, простите?

– Труба. – Он указал на серебристую вздутую вену, ползущую по стыку двух зданий. – Она ведет прямо к башне. Нам же туда надо, так? Могу залезть. – Йося говорил таким тоном, будто речь шла об обычной лестнице.

Полина смерила высоту взглядом. Если упадет с середины – может быть, сломает только ноги, руки и, при невезении, позвоночник. Если сверху – верная смерть.

Предложение было безрассудным и скоропалительным. Полине оно совсем не понравилось, если не считать какого-то дальнего закутка мозга, внезапно пришедшего в дикий восторг. Он-то, по-видимому, и сгенерировал мысль: «Компаньон – человек взрослый, сам за себя в ответе, да и не рубить же на корню инициативу в новом сотруднике. Пусть лезет, а мы посмотрим!»

Было только одно но. С длинной белой челкой.

– Кто позаботится о Жеке, если вы…

– Ты.

– …если ты разобьешься?

– А я не разобьюсь. – В Йосином голосе было столько самонадеянности, что Полина почувствовала себя на перепутье: то ли отговорить, то ли согласиться, то ли заключить пари. – Знаешь, сколько раз я так лазил?

– В чужие форточки, чтобы ограбить?

– А может, в окна к любовницам?

– Не рискуй. В том смысле, что не надо карабкаться по трубе.

Здравый смысл победил. Но не у Йоси.

– Не переживай. – Он устремился к дому. – Я быстро.

– Стой, – приказала Полина. – Ты должен слушаться меня, а не…

– Смотри внимательно, шеф, сейчас пойдет титр: «Все трюки выполнены профессионалом, не пытайтесь повторить в домашних условиях». – Йося метнул в нее беспечную улыбку.

Бежать за ним и хватать за руки было выше Полининого достоинства. Да и закуток мозга, восхищенный лихостью компаньона, велел оставаться на месте. Когда еще посмотришь, как человек, точно в нем пробудился далекий гоминидовый предок, карабкается по отвесной стене.

– Не поднимайся на крышу! – крикнула она вслед, поднося к глазам бинокль. – Даже если что-то услышишь. Остановись на балконе и поищи дверь.

Полуботы-полусандалии остались на асфальте. Компаньон покачал трубу, примерился и по-кошачьи полез вверх. Со стороны это казалось несложным, но Полина на секунду представила себя на месте Йоси и почувствовала легкую дрожь в коленях. Она направила на компаньона бинокль, ловя каждое движение. Одну ногу поставить на крепление, вторую упереть в стену, руками вцепиться в ствол трубы. Плавный рывок – и вот Йося уже на уровне второго этажа. Теперь на подмогу ему пришли внешние подоконники соседнего здания. Добравшись до середины, компаньон пристроил обе ноги на отлив, обернулся и помахал. Беззаботный, как ветер.

Левая ступня на миг соскользнула с ненадежной поверхности, и Полина закусила изнутри щеки. Не то чтобы она успела привязаться к Йосе, но увидеть его размазанным по асфальту тоже не хотелось.

Добравшись до балкона, Йося перевалился через сетчатое ограждение и пропал из виду. Полина сильнее сжала бинокль, невольно отсчитывая секунды. Двадцать, сорок, минута. Балкон уходил вглубь, а нижняя часть башни нависала над ним, как большой круглый козырек. Полина все ждала, что компаньон сейчас выглянет из тени и даст знать, нашел дверь или нет. Но тот не появлялся.

Возможно, беспокоиться стоило вовсе не о подъеме, а о том, что поджидало наверху. О темном сгустке, собранном из могильного холода и застарелых обид. Полина чувствовала: потусторонец обосновался на крыше, под открытым небом, но вдруг чутье подвело ее? Ошиблось на пару метров, отделяющих балкон от крыши? Что, если тьма, почуяв живую, теплую плоть, протянула к ней щупальца? Сдернув перчатку, Полина подняла руку. Освобожденные, пальцы тотчас превратились в ищеек. Вначале настороженно замерли, а следом задрожали от предвкушения. Они перебирали воздух, как шерсть, выискивая застрявшие колючки. Подушечки закололо. Нащупала! По руке побежала вибрация, золотые лучи запросились наружу, но Полина подавила желание и быстро натянула перчатку. Главное она выяснила: потусторонец находился на крыше.

Значит, все-таки не туристы донимали Козлова. Интересно, поднялся ли фотограф наверх? Встретился ли с призраком? Жив ли?

Окно на первом этаже распахнулось, и в квадрате рамы показался довольный Йося.

– Входная дверь не открывается, но я помогу тебе залезть. Только подай кроксы. А то знаю я эти тихие районы: оставишь хорошую вещь – сопрут за секунду.

Полина догадалась, что речь идет о тех белых чудовищах, которые Йося таскал на ногах. Немного посомневавшись – стоит ли приносить обувь подчиненному? – она все-таки сходила за кроксами. Выражение ее лица явно давало понять, что она делает это в первый и последний раз.

Забрав обувь, Йося протянул руки, схватил Полину за талию и затащил внутрь. Она резко вдохнула от неожиданности и возмущения, но ничего не сказала – отвлеклась на запах. От компаньона солоновато тянуло по́том, но куда сильнее – сосновым бором на излете осени. Древесная кора, влага на прелой опавшей хвое, густое смолянистое спокойствие. То ли необычный парфюм, то ли так пахла кожа. Дикий и неуместный запах – тут, в каменной перчатке города. Полина отпрянула, развернулась и чеканно пошла к двери, поправляя на ходу выпавшую прядь. Впрыгнув в кроксы, Йося пошлепал рядом.

– Спасибо, что впустил, – сухо сказала Полина, когда они вышли на лестницу. – Но впредь слушай, что тебе говорят. Что я тебе говорю. Не стоило рисковать, был другой способ попасть в студию.

– Интересно, какой же?

– Ждать и дождаться. – Они миновали пролет. – Я видела два возможных варианта. Первый: кто-то приходит, я даю ему денег, и нас впускают без лишних вопросов. Второй: Ипполит Аркадьевич включает дома свой второй телефон, созванивается с заказчицей, и она уточняет, как попасть в студию.

– И как бы Ипполит передал инфу… – Проглотив слово «нам», Йося качнул головой. – Ну да. Жека.

Будто в подтверждение Полининых слов, из его кармана донеслось тихое «ж-жу».

– Мм. – Коротко взглянув на экран, он хмыкнул и провел ладонью по волосам. – У таких, как ты, всегда есть план, так?

– Да, есть. Его первый пункт, когда имеешь дело с людьми, – это терпение. А когда с призраками – внимательность.

– С призраками, ага, – фыркнул Йося. – Ну а с оборотнями – не забыть антигистаминное, чтобы не замучила аллергия на шерсть.

Полина пожала плечами: поводов для веселья она не видела, но кто их, медиумов, разберет. Вероятно, вызов духов и общение с ними накладывает некоторый отпечаток на людей. Даже папа порой вел себя странно…

Стиснув зубы, Полина приказала себе не думать об отце. Слишком часто она обращалась к нему в мыслях, а потом бродила по кладбищенским тропам в тревожных снах – и все искала, искала ту самую могилу. Ее поиск грозил большими и непредсказуемыми переменами, а потому искать ее не следовало. Ни в сновидениях, ни тем более наяву.

Одна лестница сменилась другой, более узкой, и Полина с компаньоном добрались до башни. Дверь в студию оказалась не заперта. Зайдя внутрь, Полина сразу заметила ступени, ведущие вверх: путь на крышу. В оконный ряд лился холодный свет: серебро раннего утра, которое иные ценят выше дневного золота.

В студии было чисто и степенно. Никаких пустых бутылок, гор окурков и пропотевших диванов, сочащихся похотью. Запах тоже стоял приятный: из ароматического диффузора тянуло цветущей липой. Легонько кольнула совесть: Полина ожидала увидеть гнездо порока, хотя совсем не знала Козлова. Помнила лишь его желтоватое лоснящееся лицо, масленый взгляд и громоздкую фигуру. А еще то, как он постоянно облизывал губы, разглядывая девушек. Может быть, это ничего не значило. Полина не была сильна в невербальных сигналах.

Она внимательнее оглядела пространство. На дубовом столе стопками лежали артбуки. Возле окон стояли кожаные кресла. С потолка свешивалась золотистая геометрическая люстра в стиле ар-деко. Во всем чувствовалась продуманная солидность. Только от горчичной тканевой ширмы с вышитыми аистами, отгораживающей часть студии, веяло непонятной тревогой. Полина заглянула за нее: там стояла аппаратура – объективы, светильники, штативы, зонтики, мониторы, громадный принтер. Много всего. В том числе черный фотофон на металлической стойке. Пальцы уцепились за плотный виниловый край, отогнули, открыв взгляду темноту между фоном и стеной. Там лежало что-то. По размеру и форме – колесико от чемодана. Предмет когда-то был ярким, но теперь зарос пылью.