«Возможно, в этом случае в семье Безбедновых мог возникнуть спор на почве ревности. Хозяйка убила свою племянницу. Что зафиксировано в истории криминалистики. Но эта рабочая версия. Где находится труп жертвы? Подозрительно, что у гражданки Безбедновой такое же серое платье, как у ее племянницы. Если та ходила постоянно в одном и том же платье, то у нее не было смены. А ее родственница воспользовалась исчезновением племянницы, надела оставленное ей платье. Тогда в чем она ушла? Что-то здесь не сходится… Если она купила новое платье, в нем отправилась куда-то, а старое оставила дома. Откуда такие приличные деньги у нянечки детского садика, которая недавно устроилась на работу? Может быть, сама хозяйка дома дала ей свою одежду? Надо будет выяснить у нее самой, не пропадало ли у нее что-то из верхней одежды?» – серьезно задумался детектив, когда убирал дело о пропаже гражданки Галины Безбедновой в свой сейф, чтобы потом снова взяться за расследование с имеющимися у него данными экспертизы.

«Идеальная чистота в доме. Ни соринки, ни пылинки… Как будто специально все вытрясли в поисках своей племянницы. Ну, это понятно. Если копнуть глубже… Как они построили этот дом? Откуда у них были средства на строительство? Значит, участок приобрели для постройки или купили готовое строение?» – все эти вопросы стали волновать детектива, который собирался расследовать это дело за считанные дни, чтобы доложить генералу Кедрову о раскрытом преступлении или появлении исчезнувшего лица. Он мечтал положить папку, со всеми имеющимися доказательствами, на стол руководства.

Следователь Кирьянов вернулся в архив. Словно по мановению волшебной палочки, когда он заказал у лейтенанта, заведующего архивом, ему принесли старинное дело на гражданина Безбеднова Н. В., прописанного по тому же адресу. Оказалось, что данный гражданин отбывал наказание в исправительной колонии строгого режима за кражу с взломом сберкассы и убийство инкассатора, который перевозил деньги. Встречная милицейская машина остановила грабителя, перекрыв движение на встречной полосе. Образовалась пробка. Все следующие вперед автомобили по приказу руководства ДПС и начальника полиции вынуждены были предъявлять документы в целях обезвреживания опасного преступника, сумевшего завладеть деньгами сберкассы, предназначенных для осуществления целенаправленного распределения по учреждениям и для личного использования гражданами города.

Безбеднов пытался бежать, но его упредили сотрудники милиции. Состоялся суд, на котором выяснилось, что у Безбеднова были нормальные средства для существования, а грабежом и убийством он занялся из ухарства, чтобы нажиться на ком-то, у кого были вклады в сберкассу. Отсидев свои положенные пятнадцать лет, тот вернулся спокойно на место своего проживания, обзавелся семьей, сойдясь с продавщицей мороженого – Таисией Осокиной. Они сломали старый ветхий домик. Выстроили «кукольный» одноэтажный особняк из серого камня, покрашенный до середины белой краской, как знак чистоты и невинности в назидание, стоящим рядом, домикам из красного кирпича или дерева.

Оказалось, что кирпич был приобретен по оптовой цене на месте его прежней работы каменщиком, куда тот и вернулся, чтобы заработать себе пенсию, но восьмичасовой рабочий день был слишком утомительным для любителя легкой наживы. Поэтому он стал «калымить», зарабатывая шабашником, подвизаясь частным образом у собственников дачных участков или помогая себе самому, перетаскивая, награбленный на прежней работе, кирпич по одному-два в сумке домой, тут же складывая из него стены.

Вскоре появился крошечный двадцатиметровый домик, поделенный на клети с тремя окнами, где могли поместиться только пять вещей: шкаф, диван, стол, две табуретки. Этой назидательной историей закончилось бы дело, но племянница из села, где раньше жили Безбедновы, приехала к ним в гости. Пришлось найти в соседнем дворе железную кровать, на которой раньше спала дочь жильца Вежина – Настя. Они неожиданно разбогатели, когда Борис Павлович предложил им взять кровать на временное пользование бесплатно, чтобы потом вернули, так как в семье могло быть пополнение. Из-за железной кровати разгорелся жаркий спор. Все соседи с первого и второго этажа хотели воспользоваться представленной возможностью, поставить у себя в комнате коммунального дома новую меблировку.

Однако Безбеднов сразу предъявил права, когда ночью вдвоем с сожительницей они перетащили железную кровать для подростка, купленную Вежиными на распродаже, к себе, поставив в коридор. Потом передвинули к окну на кухне для племянницы. Получилась кухня с кроватью. Об этом никто из соседей не жалел, так как Безбеднов освободил соседний двор от ненужного металлолома, пообещав отдать десять рублей Борису Павловичу. О чем он тут же забыл, но все-таки стал отдавать по три рубля ежемесячно из своих заработков по преображению дачного поселка. Туда он ежедневно ездил на электричке, чтобы свести концы с концами.

На полученные десять рублей за три месяца семья Вежиных отремонтировала свою комнату, покрасив полы красной масляной краской, базальтовым цветом потолок и стены с рельефным рисунком. Отдавали деньги бутылками водки то Столичной – за 3,12 рубля, то Особой – за 2,87 рубля – самым ходовым товаром. Последний раз, как обычно, тоже заплатили, но добавили еще рубль для укрепления бюджета строителей. Такая бухгалтерия была присуща всем жильцам коммунального дома. Других расчетов маляры не требовали. Они сами знали, что им предстояло сделать по очереди, чтобы комнаты преобразились до неузнаваемости.

Школьница и отличница Настя – дочь Бориса Павловича – долго мечтала сбыть надоевшую ей железную кровать, которая сначала принадлежала ее брату – Петру, а затем ей самой. Волнения прекратились, когда, наконец, ремонт закончился, а кровать появилась в пределах домика Безбеднова.

Таисия Безбеднова давно грозившаяся пригласить Настю посмотреть, как они обставились, передавала приветы через маму девочки, так как однажды она вызывала ее к прикованному к дивану мужу, у которого после работы развилась белая горячка от частого употребления спиртного, поэтому ему следовало ограничить притрагиваться к рюмке водки. Выздоровев после промывания желудка, Никифор окончательно избавился от такой вредной привычки, после нескольких процедур, проведенных опытным терапевтом, кем была мама Насти, давая ему рвотное средство.

В один из летних дней, когда Таисия ожидала появления в их доме с Никифором милиционера, завидев, идущую за продуктами в магазин в конце квартала, девочку, спросила с хитрой ухмылкой:

– Ты не забыла, что хотела посмотреть, как мы живем здесь и что у нас есть?

– Обязательно приду. Вот сейчас сбегаю в угловой подвальчик, куплю колбасы по 2,20 рублей килограмм и зайду к вам на чай, – сделав ударение на последнем слове, Настя ускорила шаг.

Выбор в магазине был небольшой: один сорт упомянутой колбасы, творог, сыр, сметана, масло двух видов: подсолнечное и сливочное, маргарин, разнообразные крупы, селедка, фруктовый сок в стеклянных банках. Вся прогулка отняла у нее менее получаса. Вернувшись к себе в комнату, девочка положила покупку в новый холодильник «Орск» на верхнюю полку. Она отдала сдачу маме, спросила с чувством исполненного долга:

– Меня пригласила соседка из соседнего дома в гости, могу я зайти к ней на минуту?

– Иди, но будь осторожной в обращении с ними, они очень привередливые, – разрешила Нина Афанасьевна с упреком.

– А что это значит? – спросила девочка настороженно.

– Сама увидишь, а теперь можешь идти, – ответила женщина.

Настя подошла к соседнему забору со щелью для почты, которая с годами, пока девочка росла, начала опускаться вниз, достигнув глаз, как раз в то лето, когда соседи по улице купили железную кровать, и исчезла гражданка Галя Безбеднова, обладательница скверного, как вся детвора решила, серого платья. Объясняя это тем, что разве у нее нечего больше надеть, кроме теплого шерстяного салопа?! Слово «салоп» они услышали от проезжего барышника, который торговал свистками, шариками, серпантином и конфетти для Нового года, подъезжая к их подъезду с телегой, запряженной лошадью. Счастье встретиться с ним было для каждого ребенка, чьи родители могли позволить приобрести подарок любимому чаду.

Но у известного в определенных кругах авантюриста-барышника была еще красная китайская шкатулку с зеркальцем за десять-двенадцать рублей. Что составляло его главное сокровище, о чем он с гордостью сообщал периодически каждому, кто хотел посмотреть на его богатства. Но никто из детей и взрослых не мог замахнуться на такое изысканное украшение интерьера. Все с грустью отходили от продавца, восседавшего в телеге, спрашивая друг друга:

– Купили шкатулку или нет?

Ответ был однозначный. Поэтому, чтобы посмотреть на указанную им роскошь, надо было улыбнуться или приобрести что-то маленькое. Такое было условие уличной торговли. Дети тренировались улыбаться, выпрашивая мелочь у родителей, а мамы, снисходительно улыбнувшись, снабжали ребенка пятью или десятью копейками на сувенир от местных производителей.

Однажды на зависть всей улицы Шевченко, шкатулку купил высокий дородный парень Валера Степанов, который любил катать детей на раме своего велосипеда. Он заплатил положенные десять рублей. Еще ему сделали скидку два рубля с учетом, что он не будет возвращать подарок назад.

– Хочу жениться. Вот это будет подарок моей невесте на день рождения, – признался он всем детям, толпившимся рядом с телегой. – Свадьба мне обеспечена.

Все соседские ребятишки с облегчением вздохнули, узнав ошеломляющую весть. Но не только свадьбу, но и хороший урок для подрастающего поколения преподал завидный жених, когда переехал жить к своей невесте, и у них появились двое малышей.

В тот день, когда Настя собиралась посетить соседей, никакого барышника рядом с их домом не появилось. Он, по слухам, уехал в США, чтобы сняться в очередном боевике, мелодраме, фильме ужасов или триллере, к чему у него, безусловно, были феноменальные способности. Все потом долго обсуждали ущемления, которым подвергся барышник, пересекая границу не на лошади, а на сверхзвуковом самолете, устроившись на работу в Голливуд на эпизодические роли.

«Что-то долго не могу попасть к таким хозяйственным людям? Зачем она меня все-таки пригласила? В такую жару долго я здесь не выстою» – спрашивала себя Настя, стоя рядом с калиткой, ведущей во двор с курятником, закрытой на засов. На голове у нее красовались два смешных бантика.

– Ты уже вернулась? Молодец! Проходи, не стесняйся, я только пол вымыла, – сообщила моложавая женщина Насте, когда та переступила через порог калитки.

– Здравствуйте, – поздоровалась Настя, стесняясь.

– Вот курятник, посмотри, – она подвела девочку к самораскрывающимся дверям. Оттуда вывалила пушистая белая масса в перьях, кудахча и гогоча.

– Не боишься? А то смотри, сейчас кину тебя в лапы к твоей воспитательнице… – она сзади взяла девочку за плечи.

Настя от страха замолчала, у нее перехватило дыхание.

– Хотела бы иметь такое свадебное платье из куриных перьев? – спросила доброжелательная хозяйка.

– Нет. Долго ждала, пока вы откроете, – поведала девочка, обрадованная, что ее не употребили в пищу. – Одни куры, – восхитилась Настя, чтобы вызвать доверие.

– Нет, и утки тоже есть. Вот они, – хозяйка показала с гордостью на переливающихся с боку на бок трех уток, отошедших к соседнему забору.

Затем девочка смело прошла в домик по приступке. Заглянула в каждую клеть с позволения хозяйки, когда та жестом демонстрировала свои хоромы. Она с разочарованием поняла, что площадь их коммунальной комнаты, где проживала с родителями значительно больше, чем в соседнем доме, но опрятность до безобразия могла свести с ума, так как сквозила во всем облике жилища, о чем ее уже предупредила мама.

– Садись вот сюда, – сказала Таисия Безбеднова, не дожидаясь ответа, толкнула гостью на табурет, стоящий рядом со столом, – чай будешь?

– Нет, спасибо, – испуганно ответила Настя. – Не хочу ничего, – оглядывая кухню, с ужасом сказала она.

– Вот сиди здесь. Я буду говорить тебе кое-что, но некоторые слова буду пропускать, чтобы ты сама додумалась, о чем я говорю. Теперь никуда отсюда не уйдешь, до тех пор, пока не вернется с работы дед. Я сильнее тебя. Ты со мной никогда не справишься, маленькая шалунья, – с дикой злобой припугнула девочку соседка.

Она медленно выговаривала каждое слово, как будто судебный смертельный приговор, переводя взгляд на высокую покрашенную газовую печь с открывающейся нижней железной форточкой и выдвижной верхней вытяжкой, когда гостья сначала, как загипнотизированная смотрела, как та муштрует ее. А потом, осмелев, доведенная до жути и страха от безысходности, так как хозяйка дома стояла в проходе, перевела взгляд в самый потолок печи.

«Ну, и баба-яга! У меня есть свой дедушка. Он сидит дома и не знает, что попала в западню. Как же мне отсюда убраться? Сколько времени буду здесь находиться? Может быть, дед придет поздно вечером? Смогу ли сбежать отсюда к родителям?», – спрашивала себя с негодованием «маленькая принцесса», у которой бантики были завязаны именно таким образом, как научила делать мама, когда сообщила ей название новой прически.

Девочка, не долго думая, вскочила с надоевшего ей, недавно выкрашенного красной масляной краской, табурета. Опрометью выскочила на улицу, пересекая серый двор и калитку за одну минуту.

– Кыш, кыш, кыш, – услышала она вслед шипение и громкий хохот негостеприимной хозяйки.

Трясясь от страха и внутреннего перенапряжения, Настя появилась в коммунальной комнате, чуть не столкнулась в двери с мамой:

– Как ты быстро вернулась, – удивилась женщина. – Понравилось? – строго глядя на дочь, хотела выяснить она.

– Нет. Но очень чисто, а мебели мало, – пояснила Настя, успокаиваясь рядом с родным человеком, глядя на черное пианино.

– Так это же хорошо. Свободно ходить, – заметив смущение девочки, сказала женщина одобрительно.

– Как будто там произошло преступление, а они хотят спрятать следы… Что-то напоминало мне у них о смерти, а она сама очень симпатичная на лицо, но голос у нее мерзкий, как у ведьмы. Настоящая злая колдунья Гингема из сказки «Волшебник Изумрудного города», – сказала Настя, вспоминая, с чем можно было сравнить впечатление, полученное после посещения соседнего дома, но не находила слов в своем детском лексиконе.

Девочка увидела смерть с мягкими кошачьими шагами.

– Они всегда такие вычурные со странными привычками толкаться и пихаться. Это я заметила с первого посещения. Больше туда я не ходила, хотя они приглашали еще раз. Противно смотреть на больных в нерабочее время. Достаточно мне работы и дома… – возмутилась Нина Афанасьевна в сердцах.

Настя выпила чаю с только испеченными булочками, обсыпанными сахаром и съела бутерброд с колбасой. Когда с улицы вернулся отец, он находился во дворе, занимался хозяйственными делами, вытрясал мешки. Увидев испуганную дочь, тоже с интересом спросил:

– Что нового произошло за мое отсутствие?

– Да, вот Настя пришла от Безбедновых. Говорит, чуть лоб себе не расшибла у них о притолоку, – на свой лад сказала мама.

– Неужели? – спросил отец, облокотясь о холодильник, стоящий у самой двери.

Настя уже вышла из-за стола, начала убирать посуду, оставленную членами семьи для мытья, чтобы навести порядок в комнате.

– Нет, ничего не случилось. Но жить с ними я бы не стала. Что творится у них, я не знаю. Какая-то тяжелая обстановка. Но очень бедно, – путая слова, ответила она, готовая выйти из комнаты с горкой посуды в руках, чтобы заняться своей основной обязанностью по дому – уборкой.

– Что-то не так? – отец продолжал допытываться о криминальной ситуации в соседнем чистеньком особняке.

– Я все сказала маме об этом, но могу добавить, что они злые и подозрительные. Им нельзя верить, – она, недоговорив, прошла на кухню, провожаемая любопытными взглядами родственников.

Закончив с посудой, Настя вернулась в комнату, вытерла тарелки, поставила на место, испытывая свое терпение, принялась читать отложенную книгу Дюма «Три мушкетера», полученную из библиотеки приключений одноклассницы.

* * *

Визит участкового милиционера заставил всех соседей опрошенного первого этажа углового двухэтажного дома вспомнить, что они слышали обо всех подобных случаях от знакомых. Вечером на общей кухне произошел крупный разговор между всеми жильцами, которые были дома и что-то понимали в розыске пропавших лиц. Каждый из домочадцев высказал свою версию происшествия.

– Мы ничего про них не знаем. Но однажды я покупала у них яйца. Очень свежие и крупные, – высказала свою версию соседка-пенсионерка – Анна Ивановна за двоих – себя и мужа – Егора Васильевича.

Она, узнав, что разыскивают пропавшую квартирантку из маленького, чистого, каменного домика, выстроенного недавно, с обустроенным во дворе курятником и конурой для собаки, разогревала ужин на старой четырех конфорочной плите.

– Думаю, что она сошлась с каким-то мужчиной и переехала на другую квартиру или в другой город, – заявила продавщица овощами – Тамара, которая проживала в маленькой комнатке с мужем-атлетом, чья дверь выходила в узкий коридор, а одно окно – на улицу рядом с входом.

– А я предполагаю, что она просто решила порвать с ними. Кто-то мне говорил на улице, кажется из дома по соседству с другой стороны, когда мы приезжали к ним по вызову из поликлиники, что у этой женщины был аборт с сильным кровотечением. Но это, возможно, сплетни… Скорее всего, наговор, – сообщила сотрудница поликлиники – Нина Афанасьевна, когда ее надоедливых детей не было на кухне.

– Сейчас уже ничего не изменишь, поэтому милиция хочет закрыть дело. Ищут они человека долго. Все сведения соберут и отправят ее родителям в деревню, откуда она приехала к нам в город. Будут собирать вещественные доказательства по делу. Может быть, с собакой приедут. Нам остается только ждать результатов расследования, – такая версия была высказана мужем врача – Борисом Павловичем, тем, кто встретил участкового милиционера.

Нина Афанасьевна слушала его с пристрастием и явным уважением, чтобы потом попытаться поспорить с мужем.

– Что-то мне подсказывает, у нее не было врагов, а только сотрудники, – соизмеряя свои возможности на небольшом кухонном столе, где были разложены овощи для щей, сказала еще одна пенсионерка – Дарья, которая жила напротив пожилых людей в крохотной комнатушке – клети, перебиваясь мелкими спекуляциями.

– Виновный… – он сделал паузу, – попадет сразу к нам, в изолятор, – тихо произнес Егор Васильевич, сидя на лавке после дежурства около стола точно в такой же позе, как он сидел на работе в СИЗО, охраняя спокойствие граждан.

– При любых сложных обстоятельствах найдут виновного, – заметил философски, появившейся на пороге, студент Петр Вежин – сын Бориса Павловича.

– Кто ищет, тот всегда найдет, – процитировала его сестра – Настя, когда заметила, что все исчезли из общей комнаты, как по мановению волшебной, а ей так хотелось послушать, о чем же шла речь на этот раз, высказать свое мнение школьницы, чтобы казаться взрослее и чуточку мудрее.

Когда все версии были высказаны, жильцы по одному стали покидать кухню. Этот случай постепенно забылся всеми соседями коммунального дома, но неприятный осадок от разговора остался надолго. Никто из них не возвращался к теме о пропаже граждан в окрестностях города. Лишь однажды Егор Васильевич сообщил, что директора макаронной фабрики – уважаемого человека с высшим образованием – посадили за растрату, но это не имело никакого отношения к делу о пропаже Гали Безбедновой. Следователь больше не приходил, и жизнь мало помалу нормализовалась.

Приближались выходные дни и праздник Первомая. Все начали готовиться, осваивая пригородные участки, вскапывая огород и сажая овощи. Никаких новых криминальных случаев не произошло за последнюю неделю, чему каждый из соседей на первом этаже тихо радовался.

С вечера Настя – долговязая девочка с бледным лицом, но правильными чертами: большими выразительными глазами, ровным носиком, пухленькими губами – собрала все свои небольшие пожитки. Она рассматривала поношенную, коричневую, шерстяную, школьную форму, которая уже была ей маловата и черный, штапельный фартук. Достала синюю, полушерстяную, удлиненную юбку; белую поплиновую блузку с защипками на груди, которая очень ей шла, и которой она гордилась; хлопчатобумажные, коричневые чулки и лаковые, черные туфли.