– Я на парковке. Жду тебя, – звучит в динамике его обычная фраза, произнесённая совершенно спокойным голосом, а меня прошибает раздражение. Он ведет себя так, как будто ничего не случилось! Он что думает, что я уже все забыла?! Нет! Я все помню! К сожалению…

– У меня другие планы! – стараясь говорить как можно безэмоциональнее, сообщаю я и, не дожидаясь ответа, отключаюсь.

               Настроение мгновенно устремляется к минусовой отметке, так что меня пробирает дрожь, и даже встречаться с его сестрой уже не хочется. Постояв пару минут в нерешительности у лифта, поразмышляв о насущном, я все же беру себя в руки и решаю не отказываться от своих планов. Сильно нажимая на кнопку, вызываю лифт и решительно смотрю перед собой.

               Алина улыбается мне фирменной Аверинской улыбкой и машет рукой, как только я появляюсь в дверях ресторана. Вытягиваю губы в ответной улыбке и направляюсь к ней.

– Я уже заказала твой любимый теплый салат с курицей, – едва я плюхаюсь на диванчик, сообщает мне она. Я благодарно киваю и без вступления выливаю на нее свои переживания:

– Алекс меня не любит и считает шлюхой!

               Большие глаза напротив смотрят с недоверием, и я добавляю:

– Я слышала, как он сказал, что ему все равно, если со мной что-то случится, и назвал меня именно так.

– Ты уверена, что он говорил про тебя?!

               Сглатываю противный ком в горле и киваю.

– Уверена.

               Алина сканирует мое лицо и содержание черепной коробки.

– А лично с ним говорила?! Как он все объяснил?

               Молча смахиваю со щек покатившиеся слезы и жду, когда официант поставит перед нами заказанные салаты.

               Как только мы снова остаемся одни, озвучиваю:

– Он объяснил, что должен был, так сказать.

– А кому он это говорил? – дотошно допытывается она.

– Какому-то человеку, который настаивал на встрече. Алекс отказался, и тот намекнул на меня.

– Шантажировал его тобой?!

– Не знаю. Алекс сказал, что ему все равно…

               Слезы новым приступом полосуют мои щеки, и я не успеваю стирать их с лица. Наверно, взгляд Алины подтопил в сердце ледышку боли. Женщина качает головой и ворчит:

– Какая же ты дурочка! Не знаю, какие у него возникли проблемы, но я уверена, что Леша таким образом пытался тебя защитить.

               Я смотрю на нее с обидой.

– Ты просто хочешь оправдать своего брата!

– Даша, я на стороне здравого смысла! Я знаю, что он любит тебя! И тебе пора научиться не выносить ему мозг, а попробовать доверять, слышать и слушать его!

               Я перевожу взгляд на нетронутый салат и с горечью спрашиваю:

– По-твоему я выносящая мозг дура?!

– Даша, остынь. Лучшее, что ты можешь сделать, – это еще раз спокойно поговорить с Алексеем.

– Я не собираюсь больше унижаться! Не я накосячила.

– Ты играешь с огнем. Взрослым мужчинам не нравятся маленькие девочки, нарушающие спокойствие, а тем более создающие проблемы!

               Я дую губы и демонстративно встаю. Что я хочу от нее?! Она его сестра и будет оправдывать его с пеной у рта все время!

– Я, пожалуй, пойду.

               В голове мелькает мысль, что проситься пожить у нее нет смысла.

– Даша.

– Аппетита нет и настроения тут оставаться. – холодно выдаю я, бросив беглый взгляд на Алину, и напоследок прошу: – Если это не противоречит твоим принципам, не говори, что я встречалась с тобой и жаловалась на него.

               Она кивает, а я отворачиваюсь и быстро выхожу из ресторана.

 Оказавшись на улице, недолго думая, я вызываю такси. Пока жду машину, набираю Яну и сообщаю, что через несколько минут нагряну к ней. Подруга не возражает и, когда я оказываюсь в ее квартире, радушно улыбается мне.

               Прохожу на кухню и, сев на барный стул, тяжело вздыхаю.

– Слезы и сопли собственной персоной?!

               Поднимаю на нее грустные глаза и выдыхаю: «Да»

               Яна, не спрашивая, достает свою неизменную бутылку с лекарством и разливает по бокалам рубиновый напиток. Звон стекла, терпкая жидкость, орошающая мое горло, скользящая внутрь и наполняющая меня теплом.

               Устроившись напротив, подруга ловит мой взгляд и произносит:

– Слушаю.

               Я делаю еще один большой глоток и произношу:

– Алекс меня не любит, ему все равно, что со мной будет…

               В глазах подруги удивление.

– Откуда такое умозаключение?

– Я слышала, как он говорил это кому-то.

– Даш, рассказывай все нормально, а не вырванными кусками из контекста.

               Я осушаю бокал и детально рассказываю о подслушанном разговоре.

– Как он объяснил все?

– Что должен был так сказать…

               Яна доливает мне еще вина и произносит:

– Есть два варианта: первый – ты ему действительно безразлична…

               Она останавливается, смотрит, как я съёживаюсь от последнего акцентированного ею слова, и продолжает:

– Однако тогда возникает логичный вопрос: зачем ему надо было перевозить тебя к себе?! Трахал бы тебя, пока не надоело, и потом легче было бы послать! Второй…

               Подруга отхлебывает вина и, с насмешкой смотря на меня, продолжает:

– То, что у него реальные проблемы и он боится за тебя и пытается, как может, защитить!

               Пока я фильтрую сказанное, Яна спрашивает:

– Какой вариант логичнее на твой взгляд?!

               Я молчу и, хлопая ресницами, смотрю на нее. Она-то точно должна быть на моей стороне, но она также, как     Алина, считает, что я сделала из мухи слона, однако сомнения еще не отпускают меня.

– Он назвал меня шлюхой!

               Подруга усмехается:

– Это единственное, что ты не можешь пережить?!

               Не отвечая на ее вопрос, выкладываю свою новую козырную карту:

– Он никогда не говорил, что любит меня…

– Ты чувствуешь, что ему безразлична?!

               Задумываюсь и осознаю, что нет. Прислушиваюсь к своим ощущениям и понимаю, что внутри меня идет жесткая война между задетым самолюбием и здравым смыслом, но сейчас из-за вина, расползшегося приятной негой по телу, пора устроить им временное перемирие и перенести сражение на завтра, когда ясная голова сможет трезво оценить исход сражения.

               Посидев еще полчаса у Яны и прослушав ее краткий курс психологии совместной жизни, я заталкиваю себя в такси и еду домой. Хотя сейчас это спорное название, но у меня нет сил думать еще и об этом.

               Поблагодарив водителя, вылезаю из машины и решаю, что сегодня без лифта я не осилю три этажа.                Поднимаюсь, воспользовавшись современным благом цивилизации, с трудом открываю дверь и вламываюсь в коридор. Шумно бросаю сумку, скидываю туфли и встречаюсь взглядом с ним.

               Холод его глаз немного отрезвляет, но не настолько, чтобы спрятать глаза и уйти.

– Куда ты пошла от Алины?

– О, ты уже проследил, что я была у Алины?! Для шлюхи, которая тебе безразлична, ты слишком заботлив!

               Алекс игнорирует мое замечание и произносит:

– Я звонил тебе. Ты не отвечала.

               Наклоняюсь к сумке, нахожу телефон и, разблокировав, вижу пять пропущенных от него вызовов.

– Да, и правда звонил… Удивительно. А я думала: ты только о Насте беспокоишься.

– Прекрати.

               Я бросаю на него холодный взгляд и в путанице слов в голове пытаюсь найти что-то, что хочу сказать ему, но в этот момент меня опережает звонок в дверь.

               Он, аккуратно подвинув меня, идет ее открывать, а я тру «ожог» на руке от его прикосновения и мрачно смотрю на его спину.

– Семицветик. Доставка. Распишитесь, – доносится до меня с лестничной площадки.

               В растерянности я смотрю, как Алекс расписывается и берет облако алых роз. Неужели это его извинение?! Неужели это мне от него?! Сердце начинает жалобно поскуливать и просить меня сложить все за и против, и ещё раз подумать о примирении, и я почти иду на его поводу, пока не вздрагиваю от резко хлопнувшей двери и не встречаю лед его глаз.

– Держи.

               Как-то не похоже на извинение. Я растерянно беру цветы и, найдя в них карточку, читаю:

               «Невероятной девушке! Григорий Гжатский».

               Пока я думаю, как вести себя в данной ситуации, он выхватывает карточку и, быстро пробежав по ней глазами, сминает, и бросает на пол. Ревнует?!

– Выброси их! – его слова оглушают, как выстрел.

               Смотрю на него. В глазах Алекса уже не льдинки – в них айсберги. Ничего. Может теперь он поймет, что чувствую я к его Насте.

– С какой радости?!

               Понимаю, что не стоит усугублять ситуацию, но это сильнее меня.

– Дура ты, Даша! Ему не нужна ты, он преследует другие цели!

               Его слова царапают сердце наждачкой, и мне жутко больно. Наверно, в другой раз я бы убежала и, оставшись одна, выплакала бы обиду, но сейчас алкоголь придает мне уверенности и развязывает язык.

– Обидно, что ты считаешь, что я не достойна букета и не могу понравиться мужчине!

               Он внимательно смотрит на меня, и никакого алкоголя не хватает, чтобы вынести этот взгляд. Я разворачиваюсь и несусь в гостиную, слыша себе вслед:

– Я так не считаю, но он не я!

5 глава

Второе серое, безрадостное утро на диване без него… Алкоголь давно выветрился, уступив место убивающему похмелью, и мне до жути хочется пить и еще больше обнять Алекса, и вдохнуть запах его тела. Вся моя злость испарилась, а уверенность в моей правоте трещит по швам, лишь только я вспоминаю слова Алины и Яны, сказанные в его защиту. Но несмотря на это и на то, что я безумно по нему соскучилась, военные действия, которые я развернула во главе с обидой, не дают мне сделать первый шаг. Я упрямо хочу, чтобы это сделал он…

Однако не могу не признать, что лед внутри меня подтаял и тронулся, поскольку сегодня я не собираюсь сидеть, как загнанная мышь, и трусливо дожидаться, пока он уйдет. Сегодня я решаю выйти из комнаты и делать свои дела в независимости от того, где в это время находится Алекс. Но стоит лишь мне приоткрыть дверь и определить по звукам, что он на кухне, куда, собственно, хотела пойти я, как тотчас понимаю, что решить и сделать – для меня две противоположные вещи.

Постояв минуту в коридоре, я все-таки заставляю себя не менять своих планов и иду с выскакивающим от волнения сердцем к месту своего назначения.

Еще на полпути туда чувствую запах жареного бекона, отчего мой голодный и протестующий против такого обращения желудок скручивают спазмы, а от едва уловимого запаха кофе веет душещипательными воспоминаниями, и ноет сердце. Чувствую себя раненной в жизненно необходимые органы, но все равно с неимовернымиусилиями иду на свой своеобразный эшафот, про себя отмечая одну положительную новость: дилемма – готовить завтрак Алексу или нет – отпала сама собой. Он чудесно обошелся без меня.  Осознавать это неприятно.

Едва я появляюсь на пороге, как натыкаюсь на его удивленный взгляд, который тут же меняется, закрываясь отменя за своей холодной стеклянной оболочкой.

– Привет, – бросает мужчина и, отвернувшись, садится за стол завтракать.

– Привет, – выталкиваю из себя, осознавая, что я переоценила свои возможности. После тридцати шести часов без его прикосновений я слишком остро ощущаю свою тактильную зависимость от этого человека и могу легко сорваться и кинуться в его объятья, не дождавшись первого шага от него.

Чтобы избежать этого, я тут же отворачиваюсь, наливаю стакан воды из кулера и, залпом осушив его, подхожу к кофемашине, всеми силами стараясь абстрагироваться и забыть, что мы находимся в одном помещении, а я катастрофически по нему соскучилась. Когда агрегат выплевывает мне в кружку все свое запрограммированное содержимое, я беру фарфоровую емкость и, стараясь не смотреть на его широкую спину, подло подначивающую ее обнять, повозможности быстро выхожу в коридор.

«Слабачка!» – шепчу сама себе, злясь от того, что я так зависима от него, и идув комнату пить свой капучино в одиночестве.

Захлопнувшаяся входная дверь вместо Алекса говорит мне «до свидания», но сегодня я очень расстраиваюсь этому факту, поскольку вчера он мог предположить, что я отпросилась с работы и еще сплю, а сегодня явно понял, что в мои планы входило покинуть квартиру.

Допиваю кофе в жутко раздраженном состоянии и заставляю себя подняться и заняться не выносом своего мозга, а куда более актуальным делом – превращением себя из заспанной замухрышки, перебравшей вчера с алкоголем, в улетную девицу, способную сразить любого мужчину, но главное, конечно, Алекса. Надежда, что он приедет за мной после работы, пока еще теплится в моем сердце.

На работе я занимаюсь чем угодно, только не делом: листаю наши немногочисленные совместные фотки, читаю переписку в Telegram, изучаю в Google статьи про семейные отношения, в душе осознавая, что я окончательно растаяла и поплыла, а в обеденный перерыв в подтверждение моих предположений, что я зависимая слабачка, ноги сами меня несут к Алексу. Я не знаю, что скажу ему. Я не думаю, как жалко буду выглядеть…  Я только понимаю, что мне нужны его спасительные объятья, как инъекция инсулина – диабетику. Я совсем умираю без него.

Добежав до завода и пройдя шесть кругов ада, чтобы добраться до его приемной, я слышу приторный голос Любови Васильевны, с нескрываемыми нотками наслаждения говорящий о том, что Алексея Александровича нет и что он сегодня больше не появится на работе.

Разочарование скручивает меня до болезненных ощущений в грудной клетке, но я, чтобы не терять лицо перед его сотрудницей, ломаю комедию, что я забыла об этом факте, и, бросив ей на прощание вымученное подобие улыбки, ухожу.

               На часах восемнадцать ноль пять, а я все еще сижу в своем кабинете, сжимая телефон в руках, и жду звонка Алекса. Восемнадцать десять – он так и не позвонил, и внутри меня начинает раскручиваться воронка паники. Восемнадцать пятнадцать – приходит осознание того, что ждать уже бесполезно, и я заставляю себя подняться и выйти из кабинета.

               Машинально закрываю дверь и плетусь к лифту, пытаясь поддержать себя предположениями, что, возможно, у него дела, и он просто не смог приехать за мной, а не продинамил в отместку за мои вчерашние выкрутасы.

               Такси, мелькающий за окном оживленный город с бесконечными потоками машин и торопящимися людьми, вспомнившими, что уже вечер и пора завязывать пахать на чье-то благосостояние и пора возвращаться домой или идти куда-то расслабляться.

               Дом, подъезд, дверь, надежда и… тишина, тут же убившая ее. Вешаю сумку, скидываю туфли и по привычке иду в «свою» комнату, когда-то служившую нам гостиной. Не раздеваясь, сажусь на диван и тяжело вздыхаю.

               Время равнодушно разменивает секунды на минуты, минуты на часы. Я уже не просто волнуюсь, что его нет – меня трясет от беспокойства. Отбрасываю свои сомнения и гордость куда подальше и дрожащими пальцами, разблокировав мобильный, листаюв нем недавние вызовы. Нахожу его номер и касаюсь экрана для соединения. Вместо гудков я слышу фразу, произнесенную электронным голосом, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Я едва не скулю от чувства своей беспомощности. Что мне делать?! Ждать?! Сколько еще?! Оказывается, ожидание просто невыносимо…

               Не в состоянии больше сидеть на диване я вскакиваю и начинаю наматывать круги по квартире. Говорят, что мозг работает лучше, если находиться в движении, и в подтверждение этого факта мне приходит идея позвонить Алине и узнать: естьли у нее какая-то информация о брате.

               Снова разблокировав телефон, звоню. Она отвечает мне довольно быстро и радушно произносит:

– Привет, Даш.

               Выдыхаю, радуясь единственной положительной на сегодня новости – Алина незлопамятна и не сердится за испорченный мной вчера совместный ужин.

– Привет, – отвечаюя и не в силах вести предварительные диалоги напрямую задаю волнующий меня вопрос:

– Ты не знаешь, где Алекс?!

– Он еще не вернулся! – не сколько спрашивает, сколько удивляется она.

               Я бросаю взгляд на стоящие на полке электронные часы – двадцать один сорок три. Время конечно детское, но он ушел с работы перед обедом, а без меня никуда не ходит… не ходил…  и еще телефон его не отвечает. Чувствую, как глаза атакует сырость, и, шмыгая носом, пищу:

– Нет. И у него телефон не отвечает…

– Вы так и не помирились?!

– Нет.

               Стираю со щек убежавшие без спроса слезы, и хоть мне уже понятно, что она не знает, где Алекс, и большене о чем ее спрашивать, но мне не хочется вешать трубку и оставаться наедине со своими страхами, накинувшимися и третирующими меня, и отчаянием, без спросу залезающим под кожу.

               Алина, почувствовав мое состояние, начинает звонко щебетать о том, чтобы я не волновалась, что Алекс, может, на какой-то встрече, что он скоро вернется, все объяснит, и мне будет смешно, что я так волновалась.

               Провисев с ней на телефоне не меньше получаса, я отсоединяюсь и снова набираю его. Результат тот же – гудков нет. В голову заползают воспоминания о подслушанном разговоре, и становится жутко от того, что угрозы, брошенные тогда, могут осуществиться. От этих пугающих мыслей, без остановки пикетирующих меня, я окончательно раскисаю и начинаю реветь. В этот момент сквозь свои всхлипы начинаю улавливать звук открывающейся двери. Прислушиваюсь, убеждаюсь, что у меня не галлюцинация, вскакиваю с дивана и несусь в коридор, находу вытирая слезы с лица.

               Едва Алекс переступает порог, как я уже вишу на его шее. Пусть он думает обо мне все, что хочет! За это ужасное время, что я провела одна и передумала Бог знает о чем, я поняла, что ссоры – это такая мелочь по сравнению с глобальными вещами, такими как жизнь и смерть.

               Отстраняюсь от него и встречаю его взгляд. Алекс ошарашен. Он явно не ожидал такого теплого приема. Я вижу это в его растаявших голубых озерах глаз и утопаю в них. Алекс осторожно целует мои губы, а я подхватываю его поцелуй со всей мощью своего недавнего отчаянья, приправляя его сильными чувствами, бурлящими во мне, и тоской, скопившейся за это время.

               Еле заставив себя оторваться от любимого мужчины, я отхожу в сторону, напоминая себе, что ему нужно раздеться.

– У тебя телефон не работает… – словно оправдываясь за свою резкую и нелогичную смену поведения, бормочу я.

               Он вытаскивает его из кармана и констатирует:

– Сел.

               Не могу удержаться от вопроса и задаю:

– Почему ты так долго?

– У меня была важная встреча.

               Взгляд, который я ловлю, отчетливо говорит, что большего я от него не узнаю, и я послушно закрываю эту тему. Сегодня я не хочу совать свой нос в его дела. Я слишком измучена для этого, и у меня другие планы на этот вечер.

               Алекс снимает ботинки, сам подходит ко мне вплотную и внимательно смотрит.

– Я соскучился… – шепчет он украденную у меня фразу, и я делаю шаг в его объятья. Он не целует меня, не ласкает мое трепещущее тело, а просто крепко прижимает к себе своими мощными руками, но я, прижимаясь к его колючей щеке, нахожусь на вершине блаженства, потому что утопаю в его объятьях после более сорока восьми часов их отсутствия в моей жизни, и пусть я знаю, что сейчас мы займемся любовью и я взорвусь от наслаждения, которое он мне подарит, но для меня этот миг самый значимый и самый невероятный.

6 глава

 Смотрю в окно на панораму просыпающегося города и думаю о том, что после ссоры каждая минута мирной жизни кажется чудом и ее надо беречь. Понимание этого пришло после всех этих пережитых тяжелых моментов, но, наверно, я такой человек, который учится только на собственных ошибках.

               Поцелуй в шею, от которого я вздрагиваю, сильные руки, прижимающие меня к крепкому горячему телу, и на моем лице – счастливая улыбка от уха до уха. Всего одно убивающее обстоятельство выброшено из моей жизни, и я цвету от счастья, как яблоня в саду у мамы, а в душе поют свои трели птицы моей любви.

               Поворачиваюсь к Алексу. Взъерошенные мокрые волосы, лазурь теплого взгляда… Он так красив, что дух захватывает, и сложно поверить, что этот бесподобный мужчина мой. Алекс целует меня в нос, и я сияю. Как же я стала сентиментальна после сорока восьми часов саморазрушения! Так, что теперь подмечаю и ценю все детали и нюансы, которые раньше не казались мне такими значимыми.

– Давай завтракать, – нехотя выталкиваю из себя, не особо желая осуществлять сказанное и покидать его объятья. Но я понимаю, что сегодняшний насыщенный день расписан по минутам, и если я выпаду из его расписания, то точно не успею заскочить к Яне и выполнить обещанную самой себе примиряющую миссию, которую хочу совершить во благо враждующих сторон, в качестве моего внегласного извинения перед Алиной.

               Мы садимся напротив друг друга, и я открываю прикрытые тарелкой блинчики и омлет.

               Алекс мило улыбается, явно оценив мои старания, и я в ответ свечусь улыбкой. Сегодня мне даже завтрак захотелось сделать особенным.

               Яна открывает дверь, и я вопросительно смотрю на заспанную подругу.

– Ты одна?

               Она кивает и отступает в сторону, давая мне войти в прихожую.

Скидываю Converse и смотрю, как девушка, пряча зевоту в ладони, спрашивает:

– Опять слезы и сопли?

               Я усмехаюсь:

– Нет.

               Яна удивленно приподнимает брови.

– Ладно, пойдем на кухню. Я кофе сварю.