Но утром, после работы, когда Оля демонстративно вернула мне долг, я взяла. Мне пришло вдруг в голову, что в прошлом я так сильно прогнулась, что даже маленькая попытка вернуть свое, теперь считается госизменой.

На хер с пляжа мне такие друзья!..

4.09.99 г.

I. Не ждали, но смирились.

Сегодня, когда мы вернулись из магазинов, нагруженные, как купеческий караван, к нам с Лерой забрела Елена. Пить кофе. Мы не ждали ее, но смирились и хмуро достали кружки. Не знаю, что там вчера между ними произошло, но сегодня Лера и Оля не разговаривают друг с другом, отчего Лера снова разговаривает со мной.

Покритиковав то, что мы купили и печенье, которое Аля привезла из Хабаровска и все еще ест на завтрак, Елена предложила посмотреть телевизор.

Концерт корейской попсы.

Люблю я их музыку. Что мальчики, что девочки заливаются соловьями, не прекращая при том с завидной синхронностью танцевать. А уж красивые!..

– Хотела бы я тaк танцевать, – не выдержала я, глядя, как группа Sechs Kies шестеро мальчиков в кожаных костюмах выдают какую-то умопомрачительную, вариацию из техно-рэпа и джаза.

– Тебе так нравится? – Елена брезгливо оттопырила губу. – А вот я мечтаю о том, как мы поедем в Китай и я вас всех одену в шикарные костюмы с перьями! Представь себе: купальники из блестящей ткани, боа, и в волосах перья!

– Как у индейцев? – съехидничала я.

Елена не обратила на «колючку» внимания и продолжала бредить на тему своего шоу. Оно, по ее мнению, должно стать хитом в Китае, а я с моими «белокурыми локонами», буду главной «звездой» постановки.

Когда у нее случаются приступы просветления, Тичер начинает меня любить и приписывать все свои чувства, мечты и помыслы. У меня то и дело начиналось ощущение дежа-вю. Словно из Хабаровска даже не уезжала. Скоро начну ее мамой звать. Там то же самое: «Девочка моя, моя бедная маленькая принцесса…», «Тварь никчемная, бездарная уродина, чтоб ты сдохла!»

– Не поеду я ни в какой Китай! – ответила я. – Особенно с вами.

С меня хватило корейской эпопеи с ее шоу!

Его один раз увидели и навсегда отменили. Собственно, из-за этого она и впадает периодически в необъяснимую ярость и начинает придираться ко всем вообще, и ко мне в частности. Стоит мне хоть слово в свою защиту сказать, она уже несется звонить в Хабаровск.

– Как это?! – удивилась она. – Ты же говорила, что мечтаешь танцевать шоу.

– Мало ли, что я там говорила? – еще мрачнее ответила я. – Я мечтала уехать от своей матери. И вовсе не для того, чтобы ругаться тут с вами! Я не ваша дочка, Елена Викторовна. И я не ваше переиздание! Поэтому, шат ёр мауф (заткните рот) и дайте мне послушать Com‘ Back.

Лерка тихо хрюкнула в свою чашку. Как хорошие слова, так она по-английски не понимает. А как «закройте рот», так сразу же поняла. Это все потому, что я тут не единственное «переиздание» Тичера. Она то и дело пытается нас с собой сравнивать, чтобы рассорить, а потом примирить.

Та на нее внешне похожа, та – внутренне. У этой такие же бедра, а у другой будут такие же икры, если подкачать. Меня же она то и дело пытается считать дочерью. Словно папа мой не из мамы, а из Тичера вовремя вытащить не успел.

– И кто тебе из них нравится? – спросила она, словно собиралась познакомиться с зятем.

– Сунг Хун, – я ткнула пальцем в мелированного красавчика. Уточнила ехидно. – Вы, надеюсь, не против?

– Против, – сказала она. – Я расистка. Он же узкоглазый!

Я рассмеялась в голос: это было смешно! Для того, чтобы быть расисткой не требуются ни ума, ни особенной силы воли. Достаточно быть глупой, самонадеянной и высокомерной.

– А Дмитрий Сергеевич в курсе? – спросила я, ощетинившись, потому что все шуточки про корейцев, неизменно воспринимала в штыки. – Он очень щепетилен по этой части.

Sechs Kies уже убежали, вдоволь и в пол накланявшись, а Елена все размышляла. Я молча смотрела в ящик. Зал на экране плакал и ломал руки, как в религиозном экстазе: на сцену под начальные аккорды, выходила группа номер один Н.О.Т.

– Канг Та! – простонала и я, молитвенно воздевая руки. – О-о-о, господи! Он бог! Бог!

– Тьфу! – сказала Елена и зло насупилась. – Прекрати это! Иначе, я не выдержу и уйду!

Я едва сдержалась, чтобы не застонать, как в немецком порно. Малодушно зажала ладонью рот. И внезапно Лера, которая терпеть не могла корейцев и норовила переключить мою музыку на канал, где показывали рестлинг и Рока, вдруг заломила руки:

– Как можно молчать, когда Кантар – бог?! О-о-о! Я не могу! Я его обожаю!.. Сделай погромче! Боже!.. Как он красив!

В этот момент на первый план выскочил вдруг другой солист и страшным голосом заорал:

– Ай я! Ай я!

Очень похоже на русское «А я?» получилось.

– А ты нет! – прикрикнула Лерка и обернулась ко мне. – Господи! Да Кантар даже красивее, чем сам Кан!

II. Имена и даты.

Елена грациозно поднялась и хлопнула дверью. Я подождала, чтобы убедиться, что она не вернется.

– Вообще, его зовут Канг Та.

– Пофигу, – ответила Лера. – Я хоть саннима самого страшного полюблю, если Тичерина перестанет ходить к нам в гости. Расистка, блин! Ага!.. Ты ее вчера видела?

Я фыркнула: вчера Елена взасос целовала саннима, превратившего ее лифчик в кассу.

– Что тут такого? – не смутилась она, когда ее призвали к ответу. – За чек я позволяю себя поцеловать!

Лерка закатила глаза и застрелилась из сложенных вместе пальцев, а я опять призадумалась: в этом действительно был смысл. Никто не спорит, что целовать старика – противно. Но отвращение можно преодолеть, а чек – это целых сто долларов.

В общем, я фыркнула, но смолчала. Трудно мне ее осуждать, когда речь идет о бабосах.

– Почему она все время на тебя Кану жалуется? – спросила Лерка, меняя тему. – Даже не Жене, а сразу Кану.

– Не знаю.

Лерка почесала затылок:

– Слушай, а что у вас случилось в тот вечер? Ну, когда ты поехала на фирму завезти справки… Он еще тебя в кабинет потом вызывал, когда ты пришла.

– Да так, – сказала я, ухмыляясь. – Сказал, что ему Елена нравится. Не могли бы они делать вид, что созваниваются из-за меня. Ну и попросил, чтобы я с тобой почаще ругалась. Чтобы никто ничего не заподозрил.

Лера уставилась на меня.

– Серьезно?!

Я покрутила у виска пальцем.

– Я пошутила, Лера. Я же сказала: я отравилась. Два дня меня не было, потом Кан просто спросил, почему я так испарилась. Он же в нас бабки вкладывает… Ну и… Ну, ты же знаешь, что его мать и моя бабка дружили.

Она притворилась, будто поверила.

5.09.99г.

I. Тичер – раз, Тичер – два.

Мы с Леркой вернулись с прогулки и, желая кое-что уточнить, постучались к Тичеру.

Заходим, а там, на кровати, сидит незнакомая пухлая блондинка с хорошенькой мордочкой. Я даже растерялась в первый момент, решив, что зашла не в тот номер.

– Привет! – сказала она.

Таким тоном, будто пыталась быть снисходительнее с рабыней.

– Здравствуй! – ответила я несмело. – А ты – кто?

– Я вас учить приехала. Меня зовут Лена.

Мы с Леркой недоуменно переглянулись: это что, шутка?

Это была не шутка.

Наш босс Женя, которому сообщили, что кроме Тичера никто тут не умеет вести себя за столом, привез нам эту толстую коротышку. Важную, как мартовский кот и такую же круглую.

– Вы и есть – шоугруппа? – уточнила она.

Подумала.

– А! Это все ненадолго. Вы шоу свое танцуете? Нет! Значит, вас скоро разделят и разбросают по разным клубам. Да не бойтесь вы так: у Дмитрия Сергеевича только чистые клубы…

– Ты – кто? Его доверенное лицо? – вскинулась я, ревниво.

Леночка в момент просекла ситуацию. Произнесла насмешливо:

– Еще одна! Конечно, ничего зазорного в этом нет: в него все влюбляются… Но тем не менее, я бы на твоем месте не расслаблялась: он всем улыбается. Работа такая.

Наверное, она бы рассказала подробнее, но Лерка уже шла к двери и я последовала ее примеру. Злая, как три собаки, связанных вместе. Работа, мать его!

Мне он за все лето, вообще ни разу не улыбнулся.

Ни разу.

II. Грош и Елена.

Тичер была у девок. Пила валерьянку и толкала обвинительный спич.

– Она меня совершенно ни в грош не ставит! «Тыкает», поучает, а я, между прочим, в Корее не первый раз. А как она матерится!

– Позвоните Дмитрию Сергеевичу, – посоветовала я.

Наша многострадальная наставница закатила глаза и глубоко вздохнула:

– Он не берет трубку!.. Ну ничего, зайки, придется вам потерпеть!

– Что значит НАМ? – вопросила Лерка.

– Я лично хочу вернуться домой! – заявила она. – Не девочка уже по столам бегать! Раз мы не танцуем шоу…

– Моментик! – вскинулась Оля. – А мы? А что с нами будет?! Мы, вообще-то, тоже собирались танцевать шоу!

Тичер вздохнула, но как-то испуганно и поспешила вновь сменить тему.

6.09.99 г.

I. Уайт-блонд один тэйбл.

Как-то так вчера получилось, что мы с Леной сидели за одним тэйблом. У нее были длинные белые волосы, цвета льна. Светлее моих, но гости так сурово не придирались. Назвали нас обеих уайт-блонд и заказали петь в караоке.

Это было куда приятнее, чем сидеть с моими праведными подругами, или Тичером, которая говорила, будто бы ей всего лишь двадцать четыре года. Стоило нам оказаться в «руме», как Лена мигом отбросила свое чванство и распустила чары. Совсем, как моя маман. Я, которая девятнадцать лет наблюдала эти метаморфозы, бросилась повторять.

Конечно, я не была настолько красива, как моя мать, но и Лена не была тоже. Тем не менее, она вела себя, как маман и у нее получалось. Я мигом подстроилась, включилась в игру: заговорила сладко, засюсюкала, словно девочка. Захлопала ресницами… Гости потеплели глазами и принялись открывать кошельки.

Лена слегка удивилась, но вовсе не растерялась.

– Не надо с ними говорить на твоем «оксфордском», – шепнула она. – Говори так, чтобы они тебя поняли. Они сюда пришли развлекаться и, если повезет, облапать смазливую агащи. Будь ласковее, а лапать не позволяй. Тогда они придут к тебе снова.

– Толку-то, – насупилась я, вспомнив, как мои подруги доказывали друг другу и мне, что лучше умрут, чем станут заниматься тем, ради чего приехали. Развлекать мужиков.

Такое чувство, что у нас тут саннимы не источники заработка, а какие-то буржуины, которых нужно наказывать за то, что они – буржуины. Нет бы, сидеть всем вместе, улыбаясь и нежно глядя в глаза. Как Тичер. Подливать им бухло, слушать их пение и хлопать, как будто перед тобой Канг Та и Сунг Хун дуэтом поют.

– Толку-то? – возмутилась Лена. – Деньги, тебе, значит, не нужны?!

Я покраснела, перепугавшись до смерти. Я так недавно получила права принимать решения, что еще не была уверена в правильности того, что я принимаю.

– Нужны…

– То-то же! – наставительно подытожила Лена.

И тут вслух решив, что мы с ней подружимся, принялась за мною «присматривать».

II. Красивая женщина средних лет.

Лерка была у девок: я-то с Ольгой еще окончательно не помирилась после поездки на море, поэтому, после обеда Лена зашла ко мне и осталась. Учила жизни, расспрашивала о том, о сем и рассказывала о некой красивой женщине, «в возрасте», которая все лето бьет к Кану клинья.

Я морщилась: красивая женщина, кажется, всякий стыд пропила! Пожимала плечами:

– Может, из первой плеяды его проституток? Мне-то откуда знать?..

– Ты ведь, вроде бы, с ним амуры крутишь.

– Кто тебе такую чушь рассказал?!

Леночка не ответила: к нам ворвалась Елена. Бешено вращая глазами, она оглядела комнату и вдруг заорала:

– Почему ты до сих пор не накрашена?!!

– В кондейке накрашусь, – проблеяла я.

Елена не успокоилась. Когда ей хочется крови, она так просто не отступает. Даже то, что у нас полчаса свободного времени, она не считала веским доводом. Швырнула мне косметичку и приказала краситься прямо сейчас. При ней.

Будь со мною кто-то из наших, я бы накрасилась. Но рядом сидела Лена и тупо, как неизвестный науке вид, наблюдала беснующегося Тичера.

– Лен, ты в своем уме? – поинтересовалась она

У Тичерины стал такой вид, что мне захотелось накапать тетушке валерьянки. Или, вообще, мышьяку. Чтобы она уж точно утихомирилась.

– Красься, – прошелестела Тичер.

И я вскипела. Кто ты такая, мать твою? Сука злобная! Я встала, уперлась руками в бока. Сузила глаза, совсем, как моя родительница, когда собиралась дать отпор бабке и сделала шаг вперед.

– Я сказала, что я накрашусь в кондейке. Не надо со мною так разговаривать!..

Тичер отступила, но не сдалась.

– Ну, я тебе это еще припомню! – пообещала она.

III. Все равны, но некоторые все равно равнее.

После работы, как всегда, сидели, рядом с «Фэмили Март» за пластиковым столиком, как в уличных кафе и ждали, пока парнишка за прилавком разогреет все полуфабрикаты, которые мы вознамерились слопать на сон грядущий.

Даже не разговаривали. Просто молчали и смотрели на небо.

Оно здесь какое-то необычное. Не темно-синее и чистое, как у нас, а желто-фиолетовое с примесью темно-серого. Звезд не видно. Какое-то оно «низкое». Падает на голову, навевая депрессию и тоску.

В телефонной будке через дорогу бесновалась Елена.

– Что значит, «мы все равны»?! Я старшая, а она мне абсолютно не подчиняется! Я хочу, чтобы ты убрал ее из моей команды!..

Я оторвала пластиковую пленку от обжигающе горячего контейнера с пловом и принюхалась. После первого обеда в чуфалке, собачье мясо мерещится мне повсюду.

В рисе с овощами и мясом, в мантах и даже в гамбургерах. А поскольку я делюсь своими открытиями с подругами, мне уже не раз угрожали.

– По-моему, тут Бобик, – бесстрашно сказала я, чтобы их позлить. – Вот это, красное, похоже на кусочек ошейника.

– Лина!!! – воскликнули они.

– Что? – спросила я.

– Заткнись, ради бо-о-ога! – сказала Оля и кивнула на телефонную будку с Тичером.

Леночка говорила, что кто-то из девок, сравнив Кана с богом, придумал шутку, что все мы мол, под Богом ходим. То бишь, под Каном. Ольга неспроста сейчас об этом заговорила.

Тичер грохнула трубку на рычаг и, вся в слезах, помчалась к мотелю. Я облегченно выдохнула: кажется, на этот раз пронесло.

– На все воля божья, – сказала Ольга и сложила ладони. – Я бы ему дала… А вы?

Лера оскорбленно скрипнула стулом, Леночка мечтательно закусила губу, Криста улыбнулась, Альбина хмыкнула. Я пожала плечами:

– Только, если мистер Чжон разрешит мне спать с корейским бойфрендом.

И все рассмеялись.

7.09.99 г.

I. Итальянец и дежа-вю.

Когда раздавали пиали, я встретила какого-то итальянца.

Мама, какой мужик! Он так на меня посмотрел, что у меня чуть сердце не лопнуло.

Не то, чтобы он – сверхкрасивый. Обычный: квадратный подбородок, орлиный нос и черные, чуть волнистые волосы до подбородка, лет тридцать… Он сек-су-аль-ный!!! Чем-то напомнил мне Диму в молодости. Только Дима реально красивый, а этот нет. Но я с ним себя куда увереннее почувствовала. Хотя бы потому, что мне не приходилось задирать голову, держась ручонками за его коленку.

Мы столкнулись в дверях и застыли, глядя друг другу прямо в глаза. Держась за листовку, которую я ему уже отдала, но пока что не отпустила. На меня так ни один мужик не смотрел. И не рокотал грудным шепотом:

– Бэлла!

А у меня от страсти все на части рвалось.

На мне опять то самое платье было, которое я надевала тогда, и я себя ощущала немного порочной, когда по городу шла. И тот мужик застыл, словно пьяный Дима… И его подруга, разверещалась словно макака и волоком потащила мужчину прочь.

И я отчего-то вообразила, что платье – волшебное.

Золушка недоделанная.

II. Недопринц.

У клуба меня ждал Принц. Певец.

– Привет! – сказал он и сморщил в гримасе нос.

И я вдруг взбесилась. Вспомнила и про «фэмили», про танцульки с Алькой, про то, что, гад со мною здоровается, не будучи при этом влюблен… В общем, меня занесло, я здорово психанула и постучала пальцами по виску. Он отшатнулся.

Конец истории.

Точнее, не конец, а начало, ибо я понеслась к подругам на женсовет. Девки тщательно взвесили каждое мое слово и постановили, что он мудила. Определенно мудила, который явно влюблен в меня, но делает вид, будто не влюблен, чтобы посильней набить себе цену.

Конечно же, Леночка влезла, – сказать, что, если я ему так вот нравилась, мог бы и подойти, но Тичер чуть ее не прибила. Она мне сегодня опять, как мать, которой у меня никогда не было.

Похоже, с Димой она ругалась из-за нее.

8.09.99г.

I. Сдержался – значит не захотел.

Мы уезжаем!

Позвонил Чжон и велел собираться! Почему мне всю жизнь не везет?! Господин Внезапность! Мерзкий толстый мудак! Никто ничего не знает, мы собираемся на пиали. Тут бац, звонок! Собирайте сумки!

В какой-то Сараксан, куда девять часов тащиться.

Яду мне, яду!!!

Дело в том, что у нас почти не было столов.

Кстати, я знаю, почему у нас не было. Барабанщик и второй гитарист из банды, которые с нами не разговаривали (наравне с певицей и клавишницей), все время торчали за столиками, разливали пивко и отлично говорили по-корейски! Все саннимы к ним и шли. К тому же, они постоянно бегали в гостиницу, а раз они там не живут (я точно знаю), значит, секс у них дэ.

А Лена-маленькая говорит, что многие музыканты из банд и на самом деле спят с саннимками. И еще о том, что если бы мой певец меня на самом деле хотел, то сделал бы что-нибудь вместо того, чтобы рожи корчить.

Я, краснея, отвернулась к окну. Она была чертовски права: те, кто меня хотел, не замедлили о том поведать на вечеринке. Певец воздержался, значит, он не хотел. Сразу же накатила злая тоска. Как я умудряюсь на пустом месте вообразить равнодушного мужика влюбленным? Ну, как?!

Лена права: когда мужик тебя хочет, то соберется с духом и даст понять. Каким бы он скромным ни был… Боже, что я несу? Это Джун-то – скромный?..

Страдания, к слову, длились недолго – винтообразная дорога заставила переключить внимание на настоящие тяготы жизни.

Тошнило поначалу невыносимо!

Потом я отложила дневник, подышала глубоко через нос и мне полегчало.

II. Пупсик.

Мы с девками славно провели время, своим смехом, не давая боссу уснуть. Бедный Пупсик (так Женю все девки из фирмы зовут за глаза), то и дело поворачивался к нам и с надеждой спрашивал, не устали ли мы смеяться. На что получал краткий и огорчительный ответ:

– Нет еще! Чоком итога подожди.

Леночка погрузилась в рассказы про свой Чхунчхон и мужчин, которые там ее безумно любили. Менеджер Очко, например, ее любил. Очень!.. Но почему-то вышвырнул через две недели. Лена сказала, что он ревновал к двум ди-джеям, которые сейчас уже не в Чхунчхоне, а в Сеуле – записывают свой первый диск.

Наверное, целиком посвященный Леночке. Девушке, которую любили менеджеры, ди-джеи и даже, один мальчонка-официант!.. Эти ее рассказы напоминали байки моей мамаши. Не хватало только бутылки водки и потеков туши по морде. И дочери, которую можно было бы во всем обвинить.

Это сильно укрепило упавшую было самооценку: неважно, насколько девушка опытна. Дай ей парня, и она вообразит себе, будто он влюблен.

…Чем дальше мы отдалялись от Пхохана, тем грустнее всем становилось. И тем яростнее мы принимались шутить.

– Помните Ёжку? – спросила Ольга.

Причем, таким тоном, будто рассталась с ним, по меньшей мере, два года, а не два часа назад.

– Нет, – сказала я, – у нас склероз.

Женя, сидевший закинув свои короткие ножки на бардачок, повернулся ко мне. Как-то странно на меня посмотрел:

– Ты! Дриньк?

– Окей! – я протянула руку.

Он рассмеялся. Вывернувшись на сиденье, меня за щеку вдруг ущипнул.

– Проблемная!.. Тичер каждый день звонить, говорить: Лина – проблема. Почему?

– Тичер тебя хочет, – сказала я. – Это предлог…

Женя не понял, что такое «предлог» и я попыталась ему объяснить, косясь на дремавшую рядом Елену. Мы ехали мимо пляжей, волны вздымались на три метра и с грохотом падали на прибрежные скалы.

– Ноу Тичер! – ответил Женя. – Тичер, я – секс андэ!..