Сабин где-то слышал, что у слепых обычно обостряются остальные чувства, например, слух, поэтому он не стал тупо волочиться вслед за девушкой, чтобы её не испугать. Он просто ждал, пока она не удалится на сотню метров вперёд, переносился вслед, используя свои способности к мгновенному перемещению, и снова ждал, чтобы сделать очередной прыжок. Игра в попрыгунчика длилась довольно долго, где-то с полчаса, наконец девушка свернула в узкий проход между двумя домами из красного кирпича и остановилась перед мрачноватого вида железной дверью. Она деловито повозилась с замком и вошла, а Сабин с интересом уставился на неприглядное здание с грязными обшарпанными стенами и высокими окнами в металлических рамах. Этот дом совсем не напоминал жилое помещение, скорее, это была какая-то фабрика.

Творцу не было нужды карабкаться по лестнице, он просто подождал, пока слепая незнакомка ни доберётся до места своего обитания, и сразу перенёсся в нужную комнату, которая оказалась мансардой. С первого же взгляда незваный гость понял, что оказался в художественной мастерской. На столе и верстаках стояли несколько бюстов и более мелких статуэток, по стенам висели большие однотонные рисунки, нарисованные пастелью, в середине просторной студии ожидаемо располагался мольберт с пока ещё чистым сероватым листом бумаги, рядом стоял столик с горкой пастельных мелков.

Сабин застыл у дверей, удивлённо озираясь и пытаясь сообразить, какое отношение слепая девушка может иметь к этому помещению, рисование в его представлении никак не вязалось с отсутствием возможности видеть. Слепой скульптор – это ещё куда ни шло, но слепой художник – это уже просто нелепо. Видимо, в этой студии работал кто-то ещё, а девушка была просто его музой и по совместительству женой или любовницей. Это логичное умозаключение почему-то вызвало у Сабина какое-то незнакомое, но очень неприятное чувство.

– Я, что ли, ревную,– с удивлением подумал он,– только этого не хватало. Спас незнакомку и уже готов заявить на неё свои права. Да что это со мной?

Пока Творец рефлексировал, стоя в дальнем углу студии, девушка надела халат и подошла к мольберту. Она взяла в руки цветной мелок и замерла перед листом бумаги с поднятой рукой. Так она простояла где-то с минуту, а потом её рука начала быстро двигаться, нанося на бумагу уверенные штрихи. Сабин с недоумением наблюдал, как прямо у него на глазах рождался рисунок, слепая девушка действительно рисовала, причём совсем неплохо, даже талантливо. Это было удивительно само по себе и вызывало естественное подозрение, что её слепота – это просто спектакль, что на самом деле она отлично видит, но зачем-то прикидывается слепой.

– Нет, это уже паранойя,– одёрнул себя Творец. – Кому ты нужен, чтобы разыгрывать перед тобой сцену с автомобильной аварией? Но если она действительно не видит, то какой толк от рисования? Она же не может даже оценить результат своего творчества.

Тем временем отдельные пастельные штрихи начали складываться в интересную картинку. На первом плане был холм, на котором располагались две фигуры: мужчины и большой собаки. Они сидели рядом на вершине холма и смотрели вниз в долину, где сквозь утреннюю дымку проступали очертания небольшого города. Город тонул в зелени садов, из пышных крон выныривали только башни с остроконечными шпилями, на которых развивались длинные узкие флаги. Мелок продолжал уверенно скользить по листу, проявляя всё новые детали рисунка. На какое-то время Сабин отвлёкся от созерцания работы слепой художницы, а когда снова взглянул на мольберт, то чуть не охнул от неожиданности. За плечом сидящего мужчины явственно виднелась крестообразная рукоятка меча, а в небе сияло два солнца.

Ошеломлённый Творец повнимательней присмотрелся к развешенным по стенам листам сероватой бумаги, и у него натурально отвисла челюсть. На всех рисунках был изображён один и тот же мужчина, в разные периоды своей жизни, вернее, жизней. Где-то он был совсем молоденьким парнишкой, а на других рисунках – матёрым мужиком под полтинник. Но не было никаких сомнений в том, что вдохновителем слепой художницы был один единственный человек, пусть даже в разных своих воплощениях. И всё-таки Сабина обескуражил не столько тот факт, что слепая каким-то мистическим образом проникала за пределы одного воплощения своего кумира, как то, что этот кумир был ему очень хорошо знаком. Это был Вертер.

На некоторых рисунках, помимо Вертера, были изображены и другие персонажи. Чаще всего это была собака, а ещё женщина и девочка. Женщина чем-то неуловимо напоминала саму художницу, а девочка… Сабин, казалось, перестал дышать. Ясные глазки, светлые кудряшки, пухлые щёчки и упрямо сжатые губки. Девочке на рисунке было лет десять, но Сабин готов был поклясться, что когда она подрастёт, то будет как две капли воды походить на Дали, его покойную дочь.

– Как Вы сюда попали? – раздался спокойный голос от мольберта. Художница не обернулась, она продолжала водить мелком по листу бумаги, словно появление в студии незнакомого мужика было для неё в порядке вещей.

– Простите, что нарушил Ваш покой,– промямлил Сабин,– я сейчас Вас покину.

– Это вы спасли меня там, на дороге,– она не спрашивала, просто констатировала факт. – Как Вы остановили машину?

– По сравнению с теми чудесами, что творятся в этой мастерской, мои действия – это просто игра в куличики в детской песочнице,– завороженно произнёс Творец. – Как Вы можете рисовать? Вы ведь ничего не видите.

– Я вижу, но не то, что видите Вы,– спокойно ответила художница,– просто научилась правильно водить мелком по бумаге.

– Извините мою назойливость,– Сабин подошёл поближе к мольберту,– но откуда Вам известно, что изображено на рисунке?

– Вы всерьёз решили, что являетесь первым, кто увидел, как я рисую? – девушка весело рассмеялась. – Это забавно.

Сабин промолчал, его отчего-то задели её слова. И с чего он взял, что слепая художница была затворницей? Разумеется, у неё должны быть друзья и родственники, а то и муж.

– Не обижайтесь,– девушка повернулась лицом к бесцеремонному посетителю. – Я действительно знаю, что изображено на рисунке. Вот, проверяйте. Высокий холм, внизу город с башнями, на холме сидит воин и его волк. Правильно?

– Ну конечно же, волк, а не собака,– ошеломлённо подумал Сабин. – Только таких пейзажей в нашем мире нет. А почему в небе два солнца? – спросил он вслух.

– Это не наш мир,– в голосе художницы была непоколебимая уверенность. – Разве Вы не знаете, что наш мир не единственный?

– А вот это совсем интересно,– Сабина захватил азарт детектива. – Да кто же ты такая? Кто он Вам,– задал он следующий вопрос,– тот мужчина, которого Вы постоянно рисуете?

– Никто,– она беспечно пожала плечами,– просто образ, который я вижу. А почему Вы спрашиваете?

– Я его очень хорошо знаю,– голос Сабина слегка дрогнул,– вернее, знал, пока год назад он не переселился в другой мир.

Его слова, похоже, вызвали у художницы что-то вроде ступора, она застыла с открытым ртом, не в силах произнести ни слова. Осознание того, что её видения были, оказывается, вещими, вызвало суеверный трепет в её душе.

– Я Вас испугал? – заволновался Творец. – Простите мою бесцеремонность.

– Вы ведь не шутите? – с подозрением спросила девушка.

– Ну что Вы,– Сабин подошёл вплотную и взял её за руку,– я бы не посмел шутить такими вещами.

От прикосновения к руке слепой художницы Творца буквально ударило током. Он вздрогнул и с удивлением заметил, что лицо девушки заметно порозовело, словно она тоже испытала какую-то неловкость.

– Как странно,– задумчиво проговорила художница и подняла голову.

Только тут Сабин посмотрел ей в глаза и сразу понял, почему на людях она носила тёмные очки. Вместо радужки в глазных яблоках зияли две чёрные дыры, словно колодцы, ведущие в потусторонний мир. Зрелище было пугающим, и Сабин невольно отвёл взгляд. Словно почувствовав его реакцию, девушка опустила веки, потом нащупала висящие на цепочке очки и быстро надела.

– Отвратительно, да? – она закусила губку и тяжко вздохнула. – Что поделать, я такой родилась.

Сабину стало неловко за свою несдержанность, захотелось как-то загладить свою вину. Нет, не то, он с удивлением понял, что ему хочется обнять эту незнакомую девушку, а может быть, даже поцеловать. Но всё, на что он решился, это коснуться губами её руки.

– Можно я на Вас посмотрю? – спросила художница и снова рассмеялась, видимо, представив себе его обескураженный вид.

Она высвободила свою руку и легко прикоснулась к лицу своего незваного гостя. Холодные пальчики мягко заскользили по его щекам, носу, подбородку. От удовольствия Сабин зажмурился и чуть ли не заурчал. А потом неожиданно для себя самого поймал её ладошку и прижал к своим губам. Она не отдёрнула руку и, похоже, совсем не испугалась его порыва. Грустная, даже какая-то отрешённая улыбка мгновенно преобразила лицо самоуверенной художницы, превращая её в хрупкую беззащитную девочку. И хладнокровный венн потерял голову. Куда только подевалась его природная сдержанность? Его тело перестало подчиняться рассудку, казалось, оно принялось действовать по собственному разумению. Руки сами обняли податливое тело девушки, губы слились с её губами. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки. Впрочем, Сабину и не требовался стимул в виде ответной страсти, ему хватало собственных страстей.

Кровать обнаружилась за пёстрой ширмой в дальнем углу студии. Венн отнёс туда свою добычу на руках и принялся раздевать застывшую в шоке девушку. Где-то на задворках его сознания всё ещё вертелась здравая мысль о том, что его действия очень сильно напоминают вульгарное насилие, но его тело проигнорировало эту нелепицу, как неуместное занудство. Сабин был опытным любовником, шестьсот лет практики со счетов не сбросишь, даже если вдруг очень захочется. А ему, понятное дело, не хотелось, и через несколько минут испуганная девчонка превратилась в изнывающую от страсти тигрицу. Их тела сплелись в экстазе, тёмные очки полетели на пол, и Сабин с мазохистским удовольствием позволил себе утонуть в двух чёрных колодцах её распахнутых глаз.

Жертва неконтролируемой веннской страсти лежала на спине, раскинув руки, и на её лице снова блуждала безмятежная улыбка. А до потерявшего самообладание Творца наконец дошло, что он только что совершил насилие над девушкой, которая ему очень нравилась. Нет, похоже, она не обиделась, но сам факт привёл Сабина в ужас. Такого с ним не случалось никогда, чтобы тело взяло верх над разумом. И было в этом что-то ещё, что-то неправильное, запретное, только он никак не мог сообразить, что именно. Привычка анализировать свои мысли и чувства всё-таки сработала, и Сабин понял, что его смутило. Он уже был с этой женщиной раньше, её тело, её энергетика были ему знакомы. С запоздалым раскаянием Творец обследовал её ауру.

– Ани,– прошептал он в шоке от увиденного.

– Да,– с улыбкой подтвердила его нечаянная любовница,– вообще-то, Анна, но некоторые знакомые зовут меня Ани. А как твоё имя?

– Санни,– почему-то соврал Сабин.

– Смешно,– хихикнула она,– Ани и Санни. А кто ты, Санни?

– Я Творец,– машинально ответил он,– создаю свои миры.

Она весело рассмеялась, приняв его слова за остроумную шутку, и Сабину тут же захотелось похвастаться своими способностями, как подростку новым байком. Он взял за руку свою недоверчивую любовницу, и через секунду, вместо смятых простыней, под ними уже расстилалась шелковистая трава эльфийского леса. Только тут Сабин понял, что его спутница не сможет по достоинству оценить его мир, она же его не увидит.

– Да что это со мной в самом деле,– одёрнул себя Творец,– совсем разучился соображать,– он привычным жестом положил правую руку на глаза Ани и отключил её сознание.