Глава 3

Амар появился в Убежище в канун условного Нового года. Высокий брюнет с телом атлета, тонкими чертами лица и чёрными глазами с поволокой, он был просто воплощением Врубелевского Демона. На вид ему было около двадцати пяти, но держался Амар столь отчуждённо и независимо, как будто прожил не меньше сотни лет, и жизнь для него более не являлась ни приключением, ни загадкой. Он сидел за одним праздничным столом со всеми учениками и учителями Школы, даже отпускал отдельные реплики и время от времени смеялся, но создавалось впечатление, будто он был один во всём мире. Эдакий одинокий демон на вершине горы. Обитатели Убежища сначала пытались его растормошить, но вскоре бросили это бесперспективное занятие. Неясно было, зачем он вообще явился на праздник, если у него напрочь отсутствовало желание веселиться.

Дали новый гость сразу понравился, несмотря на неприветливый вид. Было в нём что-то таинственное, почти мистическое, что очень хорошо сочеталось с образом Убежища, который она сама себе напридумывала. Но подойти и заговорить она не решалась, боялась напороться на холодное равнодушие, а то и на грубость. Уж больно неприступным казался черноглазый демон.

– Наверное, он кого-то ждёт и поэтому не реагирует на окружающих,– сделала поспешный вывод девушка. – Что ж, не буду ему мешать наслаждаться одиночеством посреди шумного праздника.

Однако судьба решила иначе. Часам к десяти на кухне появилась хрустальная чаша с пуншем, и Дали, как единственную особу женского пола, не употреблявшую алкоголь, уполномочили разливать пунш по бокалам. Обитатели Убежища по одному подходили к столику с чашей и разбирали бокалы с прозрачным багряным напитком. Черноглазый демон подошёл последним. Когда Дали протянула ему бокал, он царственным жестом принял предложенный напиток, при этом его левая рука как бы невзначай поправила упавший ей на лоб золотистый локон.

– Как тебя зовут, милая девушка,– колючий взгляд упёрся Дали прямо в переносицу.

Она подняла взгляд и буквально утонула в чёрном бездонном колодце демонских глаз. Это было одновременно жутко и приятно, даже не хотелось выныривать обратно в шумный праздник. Когда Дали назвалась, Амар почему-то вздрогнул и даже пролил несколько капель пунша. Однако он быстро взял себя в руки и улыбнулся.

– Ты дочка Вертера,– это вовсе не был вопрос, её папу тут знали буквально все. – А я Амар, в переводе с санскрита это значит бессмертный.

Вот так они и познакомились. Весь оставшийся вечер бессмертный Амар не отходил от Дали. Они танцевали, болтали, что-то пили, потом опять танцевали и как-то незаметно оказались наедине на открытой площадке, висящей над ущельем. Было новолуние, и звёздное небо чем-то напоминало тёмно-синий бархат с россыпью драгоценных кристаллов. Так много звёзд Дали ещё никогда не видела, а может быть, раньше ей просто не приходило в голову гулять по ночам.

Они стояли, задрав головы к небу, и им было светло от света звёзд. Амар обнимал девушку за талию так естественно, как будто имел на это право. И Дали это очень нравилось, хотя раньше она ни одному мужчине, кроме папы, не позволяла подобные вольности. А потом она почувствовала дыхание Амара на своих губах и потеряла всякий интерес к звёздному карнавалу.

Их роман развивался бурно, но без показухи. Амар старался на людях вести себя сдержанно, демонстрируя скорее уважение к своей избраннице, нежели пылкую страсть. А Дали буквально растворилась в своём бессмертном демоне. Ей казалось, что она парит над землёй где-то в райских кущах, голос возлюбленного представлялся ей не иначе, как пением ангелов, а взгляд чёрных глаз согревал не хуже солнышка. Всё, что не касалось непосредственно предмета её любви, сделалось Дали безразлично, в том числе и перспектива обрести могущество Мастера Игры.

Как ни странно, несмотря на потерю интереса к практикам, истинное чувство, не испорченное себялюбием и расчётом, разбудило дремавшие в ней до поры способности. А может быть, как раз смещение приоритетов от амбициозных устремлений к заботе о другом человеке и дало начало бурному развитию её сознания. Откуда что взялось? Тарс не мог нахвалиться на свою ученицу и слал восторженные послания её любимому папочке. Достижения Дали, конечно, не шли ни в какое сравнение со способностями Мастера, но по сравнению с тем, что было полгода назад, они представляли прямо-таки умопомрачительный прогресс.

В тот день, когда Дали и Амар отправились на прогулку, с утра зарядил лёгкий снежок. Ветра не было, и снежинки долго кружились и выписывали фигуры высшего пилотажа, прежде чем опуститься на головы и плечи прогуливающейся парочке. Амар предложил переправиться на ту сторону ущелья и пройтись по тропинке вдоль обрыва. Дали было всё равно куда идти и идти ли вообще, лишь бы вместе со своим любимым. Посередине подвесного моста Амар, чтобы немного попугать свою спутницу, принялся раскачивать неустойчивую конструкцию, но Дали только весело смеялась. Она знала, что этот мост сотворил дядя Антон, и тот выдержит даже стадо слонов, танцующих вприсядку.

В дальнем конце тропинки они набрели на открытую ровную площадку. Снег на ней лежал нетронутый, видимо, обитатели Убежища сюда почему-то не доходили. Дали тоже была здесь в первый раз. Обычно для разминки она спускалась немного правее вниз по склону, а затем, сделав пологую петлю, возвращалась обратно к мостику. Тропинка вдоль обрыва казалась заброшенной и, возможно, даже опасной. Посередине площадки было небольшое возвышение, увенчанное остроконечной пирамидкой. Подойдя поближе, Дали смахнула с пирамидки тонкий слой пушистого снега и застыла в недоумении. На пирамидке было написано имя её отца и дата, примерно восемнадцать лет назад.

Сколько раз она говорила себе, что пора уже собраться с силами и разузнать, что же тогда произошло, но так и не решилась. И вот теперь неожиданно оказалась в том месте, где когда-то полыхал погребальный костёр, превращая в пепел тело её любимого папочки. Воображение Дали тут же услужливо нарисовало сцену тех давних похорон, и её отчётливо затрясло. Подавленное состояние девушки не осталось незамеченным и вызвало неподдельное удивление у её спутника.

– Ты не знала? – Амар ласково обнял её за плечи,– неужели отец тебе ничего не рассказывал?

Дали с тоской посмотрела на любимого. Что она могла ответить? Что до дрожи в коленках боится даже подумать о том, что её любимый папочка мог умереть, пусть даже понарошку, в Реальности Творца. Ей казалось, что если она узнает всю правду, то мир потеряет свою устойчивость и безопасность. Ведь именно с этими качествами у неё всегда ассоциировался образ отца. Папа просто не мог вот так взять и умереть. Он всегда был уверен в себе и надёжен как скала. Ни разу Дали не видела его растерянным или проявляющим слабость. Конечно, умом она понимала, что никто не бессмертен. Но одно дело принимать смерть как абстракцию, и совсем другое увидеть собственными глазами могилу отца.

– А что ты вообще знаешь о своём отце? – Амара, похоже, совершенно не разжалобил её умоляющий взгляд, и кривая ухмылка грубо сломала идеальную линию его губ.

Дали невольно зажмурилась, метаморфозы, произошедшие с лицом любимого, доставили ей почти физическую боль. Таким она его никогда раньше не видела и тут же убедила себя, что ей просто померещилось. Однако следующие слова Амара разбили её хрупкую наивную защиту.

– Видимо, отец не рассказывал тебе, что был Охотником. Я прав? – он с интересом рассматривал свою спутницу, наблюдая за её реакцией. – Вертер несколько лет состоял в ордене и убивал таких, как мы с тобой, как другие ученики Школы. Ты об этом слышала?

Глаза Дали распахнулись, словно ворота в её беззащитную душу. И в эти ворота тут же хлынул леденящий поток горьких обвинений, сминая её уютный привычный мирок как жалкую картонку. Слова Амара застали девушку врасплох. Она никак не ожидала, что любимый мужчина вот так спокойно и непринуждённо назовёт её отца убийцей. Почему он говорил такие страшные вещи? Все в Убежище, наоборот, твердили ей, что обязаны жизнью её папе.

Дали захотелось заткнуть уши и бежать, куда глаза глядят, от этой так называемой правды. Но хуже всего было услышать такие слова от Амара. Она не могла не верить любимому, но и поверить в то, что её папочка убивал невинных людей, не было никакой возможности. Дали показалось, что мозг у неё сейчас взорвётся. Это было похоже на дурной сон. Она снова зажмурилась в надежде, что вот сейчас проснётся и обнаружит, что ничего этого не было, просто приснился кошмар.

– Ты хотя бы знаешь, в честь кого тебя назвали? – ещё один вопрос Амара прозвучал как удар хлыста.

Он развернул девушку к себе лицом и заглянул ей в глаза. На длинных ресницах бессмертного демона повисли две пушистые снежинки. Они висели и не таяли, словно он был неживой. Тёмные, почти чёрные радужки демонских глаз слились со зрачками и принялись высасывать силы Дали, как воронка чёрного водоворота. Ей показалось, что она сейчас потеряет сознание.

– Та женщина была Мастером Игры и любовницей твоего отца,– донёсся до девушки голос любимого как будто бы издалека. – Он её убил, застрелил прямо в лоб.

Дали попыталась вырваться, но Амар крепко держал её за плечи.

– Ты на неё похожа просто до жути,– его губы сложились в саркастическую усмешку. – Как он может каждый день смотреть на тебя и не испытывать боли и раскаянья?

Девушка словно очнулась от морока, в который её погрузила чёрная воронка, безжалостно сосущая из неё последние силы.

– Мой папа меня любит,– в голосе Дали зазвучал металл,– и ты всё врёшь. Пусти меня.

Амар разжал руки, и девушка бросилась бежать, не разбирая дороги. Когда она скрылась за поворотом тропинки, он развернулся лицом к могиле и со всей силы пнул ногой ни в чём не повинную пирамидку. Потом коварный разрушитель девичьих иллюзий подошёл к краю обрыва и сплюнул вниз, как бы демонстрируя своё презрение к тому, чьё имя было выгравировано на заиндевевшей металлической пластине. Он ещё долго стоял там, уставившись в снежную муть, даже когда Дали уже перебралась через мостик и скрылась в доме. На лице бессмертного демона играла самодовольная улыбка.

Дали просидела в своей комнате двое суток, сказавшись больной. Никто её не тревожил. Зря она запирала дверь на замок, Амар не сделал ни единой попытки ворваться к ней в комнату с объяснениями или извинениями. Когда на третьи сутки Дали тихонько выползла в столовую, выяснилось, что её черноглазый демон покинул Убежище сразу после возвращения с той злосчастной прогулки, когда она обвинила его во лжи. Девушка совсем растерялась. Кто тут на кого должен был обижаться? Амар наговорил ей гадостей про её папу, обвинил его во всех смертных грехах, ничуть не заботясь о её чувствах. Дали даже на мгновение показалось, что он специально старался причинить ей боль. А если она ошиблась? Вдруг хотя бы часть из сказанного было правдой? А она накричала на ни в чём не повинного человека и обозвала его вруном.

То, что её назвали в честь папиной хорошей знакомой, Дали, конечно, слышала. Но то, что та женщина была любовницей отца, да ещё и Мастером Игры, она не знала. И, разумеется, никто не упоминал того факта, что папа её убил. Из ревности, что ли? Глупости! На отца это было совершенно не похоже. И в то, что он убивал продвинутых Игроков, будучи Охотником, она тоже не могла поверить. Про Охотников рассказывали разные страшилки, например, что все они были фанатиками. Вот это уж точно не про её любимого папочку. С другой стороны, зачем Амару было врать своей девушке? Он же её любит и хочет ей только добра. Почему же он уехал не попрощавшись? Он обиделся на неё? Может быть, он воспринял её несдержанность как оскорбление и знать её больше не желает? И что же ей теперь делать?

Дали металась из угла в угол своей комнаты, мысли её путались. То она принимала решение выяснить всю правду прямо здесь и сейчас и вылетала за дверь, чтобы немедленно найти Учителя и обо всём его расспросить. То останавливалась на пороге, не в силах перебороть свой страх. Потом бедняге начинало казаться, что Амар специально устроил ей шоковую терапию с неизвестной пока целью, и она сочиняла резкую отповедь своему возлюбленному. А буквально через час она вдруг приходила к заключению, что собственными руками разрушила своё счастье и теперь навсегда останется одинокой. Дали горько плакала и клялась, что больше никогда не обидит своего любимого. И всё повторялось снова, как в заколдованном круге.

В душевных муках и метаниях прошла неделя. За эти дни Дали практически ничего не ела, кусок в горло не лез. Спала она тоже очень мало и беспокойно. Так что вскоре от пышущей здоровьем молодой девушки осталась только тень. Она уже больше не могла плакать, апатия накрыла её с головой мутной серой волной. Дали продолжала ходить на занятия, но толку от её посещений было чуть. Всё чаще Учитель ловил её на том, что она не слушает, а думает о чём-то своём. Поначалу он пытался вразумить свою ученицу, даже грозился пожаловаться отцу. Однако, видя тщетность своих увещеваний, наконец оставил её в покое. По рекомендации Учителя Дали теперь почти всё время проводила на улице в надежде, что яркие солнечные лучи растворят её тоску и помогут вытащить себя из депрессии.