Глава 8

Шлюхи.

Слово ударило ножом по сердцу. Больно ранив и навсегда оставив уродливый шрам. Потому что, чем бы эта авантюра ни закончилась, а я низко пала уже в тот момент, когда мысленно согласилась заняться сексом за деньги. И осознание собственного падения останется со мной до конца жизни.

– Что это значит? – уточняю, вытирая руку, которой держала член, о кожу сиденья. Что не ускользает от внимательного взгляда Драгонова.

Ах, простите, что не облизала ладошки в знак уважения.

– Будешь мне служить. Верой и правдой. Станешь моими ушами и глазами в министерстве, – выдаёт министр.

– Я же всего лишь студентка, как вы себе это представляете? – Моему удивлению нет предела.

– Не имеет значения. Я тебя устрою. Будешь моей помощницей, – отмахивается Драгонов.

– Но я учусь в университете, – пищу, как мышка, попавшая в мышеловку.

– А ещё у тебя больная мать. Ты ведь хочешь ей помочь?

Драгонов смотрит на меня как самое настоящее исчадие Ада. Дьявол, демон и чёрт в одном лице.

Так вот почему он меня купил! Потому что я человек, оказавшийся в безвыходной ситуации. А он – человек, в руках которого моё обнажённое сердце.

Вот же сукин сын!

Сцепляю зубы, чтобы не высказать всё, что думаю о его гнилой душе.

– У вас есть уже помощница, – напоминаю ему, хмурясь и слабо соображая, какую функцию я должна осуществлять.

– Ты будешь личной, – вкрадчиво отвечает, оставляя весьма очевидный двусмысленный намёк. В горле тут же пересыхает.

Словно забыв, что пару минут назад я держала его член в руках, опускаю ресницы, как выпускница пансионата благородных девиц. И ведь я ничего не могу сделать. Он меня купил. Но самое главное, он единственный человек, способный спасти маму.

Личная помощница дракона. Кажется, фэнтези с таким названием я уже читала.

– Выйдешь на работу, когда я дам знак, – произнёс он, когда автомобиль остановился.

А я с удивлением обнаружила за окном свой дом. И как занимается рассвет. Утро совсем близко, и чудовища потихоньку уползают в тень.

Выдохнула, испытывая невероятное облегчение. Есть шанс, что первый секс у меня всё же будет не за деньги. Надо срочно успеть влюбиться.

С запозданием сообразив, что свободна, выскочила из автомобиля как ошпаренная. И побежала к подъезду не оглядываясь.

Мой сотовый, вероятно, безвозвратно пропал. Интересно, как дракон собирается со мной связываться? Или он из тех, кто может дозвониться до утюга?

Благо дома установлен стационарный телефон. Набрала номер подруги, не представляя, что с ней стало, после того как меня украли.

– Крис! – выдыхаю, когда она наконец отвечает.

– Боже, я думала, тебя убили. Не знала, что делать. Я пошла в полицию, Лиль! Но мне даже не поверили, – кричала в трубку подруга.

– Прости. Это был сущий кошмар. Но, кажется, я всё же получила отсрочку. Только… Платье… Не знаю, поможет ли химчистка, – каюсь, испытывая перед подругой вину.

– Ничего. Мне пришлось всё рассказать маме. И она меня даже не убила, узнав, что случилось с тобой…

Облегчённо выдыхаю.

Правда, остаётся лишь молиться о том, что слухи о моих похождениях не разлетелись по всему нашему спальному району. В семье Боженовых нормальный только Артёмка. Все остальные бракованные.

Через пару дней мне начало казаться, что всё случившееся лишь страшный сон. Точнее, его небольшая часть. Министр пропал, и я молила бога о том, что он просто забыл о моём существовании.

Вот только отец заявился домой пьяный в стельку, нарушив мой покой.

Грязный, испачканный и вонючий.

– Моя дочь – проститутка! – едва ворочая языком, заявляет, глядя расфокусированными глазами в мою сторону. Я даже не сразу сообразила, о чём речь.

А когда дошло, разозлилась.

Значит, встреча с бандитами у него всё же состоялась. Когда угроза миновала. Поэтому он и вылез из той норы, где прятался всё это время.

– Может быть, потому что ты меня продал бандитам, папа? – спрашиваю, ощущая жгучую обиду. Сцепляю зубы, борясь с удушливой яростью. Кроме неё ничего не осталось. Даже слёз.

То, что плакать бесполезно, я осознала ещё в детстве. Ему всегда были безразличны мои чувства. И я никогда не понимала, почему мама его терпит.

Для отца мы всегда имели значение не больше, чем предметы интерьера. Которых в квартире осталось не так уж и много.

– Ты продала себя как последняя шлюха, – грозит грязным пальцем перед моим лицом, наступая. – По доброй воле!

Морщусь от запаха немытого, пропитанного алкоголем тела. Продолжая слышать пьяный берд радуюсь, что братик не присутствует при этом кошмаре. Уговорила бабушку побыть с ним ещё пару дней. Правда, с большим трудом.

– Потому что ты пропал, после того как проиграл им все наши деньги! – кричу вне себя от ярости, забывая о том, что ругаться с пьяным себе дороже.

Лицо отца побагровело. Он сделал шаг вперёд, и я с ужасом поняла, что у меня не осталось путей к отступлению. За спиной стена.

Отец резко замахнулся. В первый раз я увернулась. Но в следующий раз моя щека встретилась с его кулаком. И через мгновение мой лоб ударился об угол стены, и я от шока сползла на пол. Глаза залила тёплая жидкость.

Пару секунд так и сидела, слыша причитания отца. Жалкие извинения. Должно быть, он понял, что сотворил, лишь увидев кровь.

А я со всех ног побежала в свою комнату и заперлась в ней изнутри, ощущая бешеное биение сердца.

Приложила полотенце ко лбу, думая лишь о том, в каком виде появлюсь завтра в универе. На лбу набухла шишка. Рана не казалась огромной. Но крови из неё вытекло достаточно.

В висках бьётся пульс.

Как выдержу эту жизнь дальше?

Тупо уставилась на некогда белое полотенце, сейчас залитое моей кровью. За что я оказалась в аду?

Подпёрла спиной дверь, дожидаясь, пока в коридоре станет тихо.

Ужасно хотелось в туалет. А ещё приложить к ране что-то холодное. Выйдя из спальни, я обнаружила папашу лежащим в коридоре.

Споласкивала полотенце холодной водой до тех пор, пока оно немного не очистилось от моей крови. Приложила ко лбу. Слёзы всё же не удалось сдержать. От обиды, от жалости к себе. А ещё от злости.

Как же хочется побыстрее стать взрослой и независимой! Были бы у меня деньги, я бы забрала Тёмку и маму отсюда. Но пока ни меня, ни их никто не может спасти.

Вернувшись в комнату, вновь заперлась и пододвинула к двери кресло.

Кое-как приведя себя с утра в порядок, залепила рану на лбу пластырем. И натянула на голову бейсболку. Ткань бейсболки давила на шишку и причиняла дискомфорт.

Бабка, увидев меня на пороге, фыркнула и отдала Тёмку.

Напряжение отпустило лишь тогда, когда я обняла брата.

У бабки характер скверный. Она любительница покричать по поводу и без. Порой рядом с ней становилось просто невыносимо находиться. Неудивительно, что у неё вырос такой сын, как мой отец.

– Малыш, прости, – вжимаю худощавое тельце брата в себя, не зная, как его защитить. – Я тебе купила сладкий рогалик. Держи.

– Это не поможет, – забирает выпечку, дуя губы.

– Знаю, – сжимаю тёплые пальчики, – скоро я тебя заберу у неё. Потерпи немножко. Пожалуйста. Там папаша заявился пьянющий. Надо это пережить как-то.

Произношу слова, осознавая, что это моя мантра.

– Лилька, но, может, ты тоже у бабушки поживёшь? – смотрит на меня испуганными глазами.

– Когда же ты вырастешь, Тёмка, и от всех меня защитишь? – улыбаюсь, ероша его светлые мягкие волосы.

– Да я уже большой! Забери меня вечером домой!

Качаю головой. Нет. Если будет совсем худо, я сбегу. Одной это сделать проще.

– Большой, малыш. Но давай потерпим чуть-чуть?

Важно кивает, уставившись своими умными глазами вдаль.

Довела его до детского садика, передав в руки обожавшей его воспитательницы. И поплелась в университет.

Стоило зайти в аудиторию, как тут же ощутила тяжёлый взгляд Бартеньева. Смотрел на меня в упор, будто дыру выжечь хотел.

От пристального внимания становилось не по себе.

– Серёга с тебя глаз не сводит, – театральным шёпотом на всю аудиторию провозглашает подруга.

Только взгляд у Серёги был недобрый.

Глава 9

Лицо пекло. И непонятно, от чужих взглядов или после кулака отца.

– Баженова, вы забыли, где находитесь? – обращается ко мне Дарья Сергеевна, преподаватель геологии.

Обычно она никого не замечает. Опустит очки на длинный нос, засунув его в собственные лекции. Но почему-то именно сегодня её взгляд прошёлся по залу. И остановился на мне.

– Снимите головной убор или покиньте аудиторию, – важно приказывает.

Сглатываю слюну. Больше всего на свете ненавижу, когда меня обсуждают. А ещё жалость. И сегодня я получаю их комбо.

Сняла кепку, опустив лицо в надежде, что ко мне потеряют интерес. А геологичка не станет выносить на общее обсуждение мою побитую физиономию.

– Баженова, задержитесь после лекции, – произносит она, с трудом подавив свой явный интерес.

Коротко кивнула. Взгляды сокурсников всё ещё были прикованы ко мне. И я могла сообразить, о чём может думать каждый из них. Что я из неблагополучной семьи. Что мой папаша – алкаш, а мама не смогла от него защитить.

Поспорить с этим было сложно. Но я бы предпочла скрывать данное обстоятельство.

Лекция закончилась. И я с унылым видом ждала, пока геологичка завершит ещё одну. Нравоучительную. О том, что я могу обратиться за помощью в соответствующие органы, сообщив о домашнем насилии.

Ага. Очень мне это поможет. Лишь разозлит отца.

– Дарья Сергеевна, меня сбил парень на самокате, – устало вру.

– Ну хорошо, Баженова, но, если что, ты всегда можешь ко мне обратиться, – великодушно предлагает преподавательница.

Ну да, конечно. Фантазёрка, думает, что имеет какую-то власть. Посмотрела бы я на неё, окажись она ночью в моём «спальном» районе.

Сжимая в руках сумку, медленно выплелась из аудитории. Встретив на выходе Сергея. Только его мне не хватало для полного счастья.

– И кто же тебя так разукрасил? – преградил мне дорогу, широко расставив ноги и засунув руки в карманы.

– Шальная пуля, – обхожу его, но Бартеньев не понимает намёков.

Его решение идти рядом портит мои планы, потому что на нашу странную компанию начинают пялиться и озираться. Опускаю кепку пониже, жалея, что у меня нет шапки-невидимки.

– Да ладно, небось ухажёр заревновал? – задаёт вопрос, впившись в меня взглядом. Будто ему и правда интересен ответ.

Смотрю на него удивлённо.

– Это ты по себе, что ли, судишь? – задаю встречный вопрос. – Любишь использовать своих подружек в качестве груши для битья?

– Эй, – останавливает меня, придерживая за локоть, – ты уже переходишь границы.

Сводит свои тёмные брови. Их ему наверняка выравнивают в барбершопе.

– А что ты мне сделаешь? Ударишь? – приподнимаю бровь и морщусь, ощущая, как ранка на лбу даёт о себе знать.

Бартеньев подходит ближе, чем несказанно пугает меня. Касается кончиком указательного пальца края пластыря, скрывающего след от ушиба. Будто бы даже бережно.

– А может, я тебя защитить хочу? – отвечает интимно.

А мне всё кажется, что каждая его фраза и каждый поступок подсмотрены в каком-нибудь сериале. Турецкой мыльной опере.

Или это просто я такая испорченная и никому не верящая сломанная девочка?

Злюсь, не понимая, чему следует верить, а чему нет.

– Я сама с этим как-нибудь справлюсь, – хмурюсь, ощущая растерянность.

– Буду ждать тебя после пар. Далеко не уходи, – самоуверенно заявляет Бартеньев, однозначно считая себя самым популярным парнем в универе.

Потому что богатый. Потому что смазливый.

В ответ лишь многозначительно закатываю глаза.

Мне бы хотелось ему верить. Но пример отца доказывал, что на мужчин полагаться не стоит.

После пары он действительно ожидал меня на выходе из универа. Весь такой из себя крутой. Сидя на капоте своего крутого кабриолета. Очевидно, хочет предложить мне прокатиться с ветерком.

– Ну что, Баженова, пообедаем где-нибудь? – спрашивает с таким видом, словно никто и никогда ему не отказывал.

А я… Была голодна. Поесть за чужой счёт показалось вдруг годной идеей. А урчание в желудке отодвинуло на задний план моральные принципы.

Сжала кулаки. Боже. Один раз я продалась за долги отца. А сейчас решила продаться за тарелку супа?

– У меня нет времени, Бартеньев, давай ты поищешь себе другую жертву? – ухмыляюсь, направившись в сторону метро.

– Да прекрати, мы просто пообедаем!