– Где? – спросонья спросил я и поморщился, конечно, при моем роде занятий мне не привыкать спать в машине, но все же неудобно. Я открыл один глаз. Ленка стояла возле меня и чуть ли не пританцовывала от негодования.

– Нет, вы посмотрите на него! Ты чего в машине спишь?

Я открыл второй глаз и ухмыльнулся.

– Еще и скалиться! А, ну, марш домой! Волнуйся тут из-за него… – бормотала она себе под нос.

– Что ж ты так разволновалась, голуба моя? – слащавым голосом спросил я у нее. – Али нравлюсь?

– Пошел к черту! Спи, где хочешь! – рявкнула она и убежала в дом.

Меня это развеселило, и дало надежду. Я закрыл машину и поднялся следом за ней. Если среди ночи она пришла ко мне, волнуясь, что я сплю в машине, то может не все потеряно?

Ленка уже легла и накрылась одеялом. Я, недолго думая, отшвырнул это одеяло в дальний угол.

– Разбудила, на свою голову! – простонала она. – Вот и заботься о человеке потом.

– А ну давай рассказывай! – скомандовал я.

– Чего тебе еще?

– Все, от начала до конца, особенно меня интересует пункт как ты «любишь» своего мужа…

– Бывшего, – прошептала она и в глазах появилась такая мука, что я окрестил себя последним идиотом и недоумком. На несколько минут в комнате повисло молчание. И тут же пришла злость.

– Почему ты такая добрая? – чуть ли не зарычал я на нее. – Может ты и переспишь со мной по доброте душевной?!

– Может, и пересплю! – заорала она мне в ответ. – А то смотреть на тебя тошно, ходишь и облизываешься, точно кот.

Смотрела она на меня с вызовом, но стоило мне сделать шаг в ее сторону, как она испуганно отшатнулась. Нельзя так открыто приглашать, когда я весь вечер мучаюсь с желанием.

– Нет!

– Думай, что говоришь, – прошипел я, – А то в один прекрасный момент, я приму это всерьез.

Я снова ушел. Как же меня это достало! Ее скрытность, ее зависимость от Синицы, иначе я это не назову, ее нежелание видеть элементарные вещи, в конце концов!

– Ян… – она стояла сзади меня. Я со стоном обернулся.

Мы стояли и смотрели друг на друга, а потом я подошел и обнял ее.

Почему мы не вместе? Почему несколько лет назад мы упустили свой шанс?

Почему-то я был уверен, она не любила его. Только как сделать так, чтобы она это поняла? Или поверила в это.

Утро застало меня врасплох. Телефон, опять этот чертов телефон! И Ленка, опять стремглав бросилась к нему. На этот раз я поднялся одним рывком, и, оказавшись на кухне, включил громкую связь.

– Стрелок, – раздался голос Антона, – Позови ее, я знаю, она рядом с тобой.

Ленка ахнула, а я поставил его в известность:

– Говори у нас громкая связь.

– У нас… – проскрипел его голос. – Ты всегда хотела быть с ним, да? Так вот маленькая, доверчивая дурочка, я не потерял память, и ему об этом известно… ему многое, что известно, ведь он знал, про твоего отца.

Мразь! – подумал я и даже брезгливо поморщился…

– Ты тоже знал, – голос был бесстрастен, но в отличие от Антона я видел, как она сильно побледнела.

– Да. Но я не знал еще кое-какой информации…

– Говори, – приказала она.

– А ты у него спроси, – весело предложил Синица.

Ленка подозрительно на меня посмотрела, а потом сказала:

– Спрошу… Только что значит твое поведение мне не понятно, да я в принципе уже и не хочу понимать… Но сын по тебе скучает.

Я слышал, как на том конце Антон заскрежетал зубами.

– Когда все это кончиться я приеду за вами…

– Не трудись, – ответила ему Ленка и положила трубку. С минуту она молчала. А потом залепила мне пощечину.

Я, надо сказать, опешил от такой наглости, а она бросила мне в лицо обвинение:

– Ты тут сказки мне поешь о честности, о том, что я такая, рассекая, вру на каждом шагу, а ты мальчик паинька.

– Ты ему веришь? – нашелся я.

– Что происходит!?! – заорала она на меня.

Приехали… Я начал злиться, и это не ускользнуло от ее взгляда.

– Нервничаешь? – спросила она меня и вопросительно бровь приподняла.

– Детка, тебе не кажется, что не стоит лезть в мои дела? Крутая что ли? Приключений на задницу захотелось? Не наигралась еще? То-то я смотрю, замуж за бандита выскочила, а он от большой любви, не иначе, дружкам тебя кинуть решил, то ли для своего развлечения, то ли для твоего… – меня понесло, далеко и так, что остановиться я уже не мог – Откуда знаю? Говоришь много во сне. … Так вот, если ты хочешь поиграть, играй дорогая, только определись: кто из нас двоих тебе нужен! Не красиво двумя мужиками крутить. Надеюсь, знаешь, как мы таких называем?

Если цвет ее лица до этого был бледным, то теперь он стал серого оттенка.

– Урод! – вскинулась она, – Вы все кучка уродов! Для моего развлечения?!? Тебе бы такое развлечение, сукин сын! – и тут ее затрясло, она обхватила себя руками, глаза как пеленой заволокли…, и я понял, что переборщил. До конца в то, что ей сказал я, конечно, не верил, но сомнения были. Ее реакция мне подтвердила то, что я ошибся, даже больше.

Она попыталась взять себя в руки и решительно начала меня отпихивать от выхода из кухни. Я стоял и даже не собирался ей помогать в этом.

– Пора заканчивать эту комедию, – произнес я, схватил ее за руки, прижал к себе и поцеловал.

Она сопротивлялась отчаянно. Так отчаянно, что я только уверился в том, что она неравнодушна ко мне. Равнодушная женщина так не сопротивляется. Она не забыла меня.

Когда я отпустил ее, на моих губах блуждала улыбка. Лена немного раскраснелась и глубоко дышала.

Эта девчонка не разговаривает со мной уже два дня. А между тем помочь ей некому, кроме меня. Она, конечно, может пойти к отцу, но в данный момент с ним не безопаснее, чем в море полном акулами на резиновой лодке. После того поцелуя она закрылась в себе. Возможно, я дал ей пищу для размышлений, а возможно и нет. Молчит и смотрит на меня затравленно, как будто я ее враг. Девочка моя, наверное, я твой единственный друг.

Антон больше не звонил. Зато звонил Казанцев. Хорошо, что она не слышала нашего разговора, иначе бы узнала, что первая попытка убить его уже была. В Казанцева стреляли, и благодаря какому-то чуду, в этот момент его кто-то окликнул, в результате попали только в плечо.

Говорят на эту тему много. И она все равно узнает, Казанцев известный бизнесмен. Оставалось надеяться, что в другом городе местные каналы будут транслировать репортаж, не выходя за областной масштаб.

Зря надеялся. Ленка вышла из ванны так же молча, прошла в свою спальню и включила телевизор. Я должен быть с ней, когда она об этом узнает. Первые несколько минут она монотонно щелкала каналы, я стоял позади нее. Сериал, российские вести, мультики… и областной канал:

– Вчера в 23:30 возле ресторана «Ундина» было совершенно покушение на крупного бизнесмена Казанцева Виталия Данииловича…

Она вскрикнула, побледнела и зажала рот рукой. Я моментально оказался возле нее и обнял.

– Неужели он посмел… – прошептала она.

– … В данный момент, здоровью Казанцева Виталия Данииловича ничего не угрожает, он находиться в больнице… – продолжали вещать с экрана.

– Видишь, все обошлось, – начал успокаивать я ее, – Твой отец даже не в больнице как они там говорят, он уже дома.

– Куда он попал? Киллер…

– В руку, пуля прошла на вылет, с ним все нормально. Он даже в больнице остаться не пожелал.

– Как это на него похоже… – она смотрела на меня, не мигая.

Острая и сильная боль пронзила меня внизу живота, когда я смотрел на нее. Ее волосы, черты лица, ее запах. … Все это манило меня к ней давно, и теперь, когда я оказался так близко с ее бьющимся сердцем, я просто не мог себя контролировать. Мне было уже наплевать, что не об этом она сейчас думает. Ни одну женщину я не желал так, как ее. Ни к одной я не относился так нежно как к ней. Ни одну я не любил, так сильно.

Желание обладать ею было сильным, но я не шевелился. Она оттолкнет меня… или… все же стоит попытаться.

Я поднес руку к ее лицу, и медленно очертил овал ее лица. Она слегка улыбнулась мне и закрыла глаза. Приблизившись к ней, я поцеловал сначала ее глаза, потом нежные, как бархат щечки, коснулся ее губ… От губ оторваться я уже не мог, я чувствовал, как она дрожит, то ли от страха, то ли от желания… Я целовал ее все настойчивее, мои руки уже блуждали по ее телу. Она отвечала мне, это получалось у нее настолько чувственно, что дух захватывало.

– Мы должны остановиться… Это неправильно, – прошептала она, освобождаясь от моих поцелуев.

– Мы ничего никому не должны – внезапно осипшим голосом проговорил я, – Я люблю тебя, я скучал по тебе, я не могу забыть тебя, ту ночь…

Глухо застонав, она сама накрыла мой рот поцелуем. Я с усилием оторвал свои руки от нее, чтобы избавиться от уже ненужной одежды. В глубине души, на ее задворках, я понимал, что сейчас пользуюсь ее слабостью, что она отвечает мне только потому, что хочет уйти от душевной боли. Но мне было все равно. Я просто по – эгоистически хотел получить ее, пусть даже так.

Она дрожала, безуспешно пытаясь раздеться. Я не мог больше сдерживаться, сняв с нее только ажурные трусики, я усадил ее к себе на колени и через минуту вошел в нее… Ее глаза расширились, она вцепилась в мои плечи как в последнее спасение. Я не слышал ничего вокруг, я видел только ее лицо, искривленное страстью, я чувствовал ее, ничего не было вокруг, кроме страсти к ней, сжигающей меня изнутри. Я чувствовал себя, как странник, обретший оазис в пустыне.

Взрыв, мощный, долгий сотряс меня, как – будто вдалеке я услышал, как она закричала.

Она плакала… молча, слезы просто текли…

– Я сделал тебе больно?

– Нет, мне хорошо… – она просто улыбнулась, а я рассмеялся.

Она такая милая, раскрасневшаяся и невинно-порочная. Она стеснялась и в то же время звала меня своим телом… Ни с какой другой женщиной я не чувствовал себя таким счастливым, таким полноценным. Почему именно с ней я испытал настолько мощные эмоции? Почему именно она?

Лена начала отодвигаться от меня, но я прижал ее к себе еще сильнее.

– Не уходи…

– У нас много дел, Ян…

– Мм… я тоже так думаю, – со смехом сказал я ей, направляя руки к ее груди, – Я думаю нам многое нужно наверстать…

Она все же отстранилась от меня:

– Ян, я должна узнать, где он, он стрелял в моего отца…

Я глубоко вздохнул и выпустил ее из своих объятий. Даже сейчас она думает о нем. Но как бы – то не было, она права, бездействие сейчас только усугубит ситуацию.

Через двадцать минут, после того как мы по очереди приняли душ (вместе она не захотела, жаль), мы оба сидели на кухне и пили кофе.

– Расскажи мне все, что ты знаешь, – попросила она.

– Когда ты научишься доверять мне? Я хоть раз причинил тебе боль? Если не веришь мне, то хотя бы поверь своему отцу.

– Я уже слышала, как он контролирует ситуацию, – недовольно произнесла она – Второй раз ему вряд ли так повезет.

– Хорошо, если я скажу тебе, что о замысле Сизова знают очень серьезные люди и им это не нравиться, ты успокоишься?

Ленка встала, и начала нервно ходить по кухне.

– Я успокоюсь после того, как ты мне все расскажешь.

Господи, ну откуда такая маниакальная упорность залезть глубже во все это дерьмо!

Зазвонил телефон, и я поспешил взять трубку.

– Это Казанцев. Антон назначил мне встречу, я согласился, но хочу, чтобы ты присутствовал, посмотрел, что к чему, мне звонили, сказали, что ты в курсе дел.

– Хорошо.

– В 23:00, клуб «Азалия».

– Я буду.

Все время пока я разговаривал, Ленка настороженно присматривалась ко мне, силясь угадать, с кем я разговариваю и о чем. И естественно, как только я положил трубку, вопросы посыпались на меня как из рога изобилия. Я не собирался отвечать, и, отделавшись кратким «это касается только меня», ушел к себе в комнату. Время до одиннадцати было предостаточно, чтобы подготовиться и подумать. Для чего нужно было присутствовать на встрече, я понял. Если Синица сделает попытку убрать Казанцева, я должен буду убрать его. Только поставленная задача мне не очень нравилась. Встречу назначил Антон, значит ли это, что он сделал выбор в сторону Сизова? В Казанцева стреляли, и не у кого не возникает сомнений кто. Если это попытка исправить неудачу, то она очень глупая. Не проще ли повторить попытку, сидя, где-нибудь, на крыше и не подвергая себя опасности? Если только Синица не хочет убить одним выстрелом сразу двух зайцев.

От мысли, пришедшей мне в голову я недобро засмеялся, и на этом успокоился. Что ж теперь картина более ясна, и мне перед встречей не мешало бы вздремнуть, чем я и занялся.

В девять вечера я проснулся, послонялся по дому, наблюдая за обиженной на мое молчание Ленкой, выпил крепкий кофе, и пол одиннадцатого прыгнул в машину. Вечер выдался прохладным и безлюдным. Это радовало, но мучило меня предчувствие чего-то плохого. Предчувствию своему я привык доверять, оно не раз спасало мне жизнь там, в Чечне.

…Обстрел не прекращался несколько часов. После этого наше подразделение, форсировав небольшую речушку, вышло на западную окраину Аргуна. На ночь заблокировали северо-западную часть Аргуна, включая населенный пункт Мескер-Юрт. С утра штурмовые группы отрядов вошли в город.

Сопротивления практически не было. Боевики, попав под мощный артиллерийский залп, покинули город. Однако не все боевики вышли из Аргуна. Некоторые, уйдя из-под огня артиллерии, наносившей основной удар по целям на окраинах города, отошли к центру. Вот там и встретили смерть больше половины ребят моего взвода…

Я встряхнулся, пытаясь отогнать от себя ужасы войны… Да, предчувствие много раз спасало мне жизнь, и на этот раз я должен выжить, ради нее, ради нашего будущего, если оно есть…

В Азалию я вошел ровно в одиннадцать, меня проводили в VIP кабинет, где уже был Казанцев. Он молча кивнул мне и указал на стул. Не успел я присесть, как явился Синица. Затравленный взгляд, многодневная небритость и синяки под глазами говорили о многом. Лично мне они говорили о том, что Сизов изрядно его погонял за эти дни.

– Ну, здравствуй, зятек, – ехидно изрек Казанцев, закуривая сигарету.

Антон вздрогнул, но посмотрел внимательно и глаза не отвел.

– И тебе здравствуй.

– Зачем звал? – холодно глядя на Антона, спросил Казанцев.

– А этот здесь зачем? – указал Синица на меня, а я ухмыльнулся.

– Пошли, выйдем во внутренний двор, зачем людям мебель портить.

Похоже на вопросы, которые они друг другу задавали отвечать ни один, ни другой не собирался. Мы молча поднялись и вышли во внутренний двор клуба. Стены и забор прятали все от посторонних глаз. Мы встали друг против друга, я поближе к Казанцеву, как от стены отделился силуэт и направился к нам.

– Не хорошо, Ян, ты поступаешь, – глаза Сизова блестели, и голос был тихим, – Ради девки, нашу дружбу предал.

Первым пистолет вскинул Казанцев и направил его на Антона, Антон не остался в долгу, и через секунду холодное дуло пистолета смотрело на Казанцева. Я в свою очередь взял на мушку Сизова. Все как в плохом кино, и конец будет таким же, дерьмовым.

– Хороший вечерок, получается – недобро хохотнул Казанцев.

И тут черт принес ее. Как же я не заметил, что она следит за мной?

Сзади хлопнула дверь и Ленка с диким визгом, устремилась к нам.

Я рванул к ней, напрочь забыв о том, что Сизов держит меня на мушке. … Прогремел первый выстрел, потом второй…

Антон стоял бледный и пошатывался, рана в боку кровоточила сильно, даже в темноте было видно. А под его ногами валялось тело Сизова. Сизов был убит пулей в лоб. И взирал на это все неодобрительно, но удивленно Казанцев. Все стало на свои места – Антон сделал правильный выбор, убив конкурента тестя.

Ленка притихла и тоже молча смотрела на все происходящее. На какой-то момент повисла тишина. Первым очнулся Казанцев:

– Убирайтесь отсюда, мои ребята здесь приберут.

Я потащил Ленку к выходу, но она вырвалась и медленно, в каком-то сне подошла к Антону.

– Как ты? – тихо и испуганно спросила она.

Он повернулся к ней, как-то странно и ошалело посмотрел на нее и ничего не ответил. Ленка всхлипнула, обняла его и разревелась.

– Прости меня…

В груди ухнуло сердце, и опустилось вниз. … Она тоже сделала свой выбор, и теперь точно сама. Я, молча, развернулся, и вышел из внутреннего двора клуба. Как во сне я сел в машину, и на бешеной скорости уехал. Все бессмысленно. Идиот, размечтался, поверил. Кому? Женщине, которая правду говорит только в порядке исключения?

Только где-то на окраине города я пришел в себя. Из темноты выплыла фигура.

– Эй, парень, хочешь развлечься? – проститутка призывно качнула бедрами, а я посмотрел на нее и вздрогнул – мистика или бред воспаленного мозга, но ночная бабочка напоминала мне ее…

– Как зовут? – услышал я будто не свой голос.

– А какое имя тебе нравиться?

– Лена.

– Значит, Лена, – сказала она и прыгнула ко мне в машину.

Я недобро улыбнулся и рванул машину с места. Я знал, что я буду делать этой ночью и на ком вымещу свою боль и злость.