Кажется, от его голоса у меня уже начинается токсикоз.

– Один из лоткиранцев очнулся.

Мы поспешно покинули каюту и двинулись в мед. бокс. Марок от себя меня не гнал и это радовало. Только было непонятно – как я пойму язык лоткиранцев?

Марок в бокс влетел, я же юркнула за ним.

– Кто на вас напал? – начал он допрос, хмуро смотря на раненого лоткиранца. Тот выглядел неважно, если я конечно, хоть что-то в этом понимаю. Слипшиеся от пота волосы имели неопределенно грязный цвет, узкие глаза были на половину прикрыты и дышал он с трудом.

– Ваши, – тихо прошептал он по-изибнисцки. Ого!

– Пираты?

– Нет. Не знаю. Я…

– Ему тяжело говорить, если хотите вообще от него что-то услышать, сейчас лучше оставить в покое, – вмешался изибнисец небольшого росточка и чуть полноватый. Видимо, бортовой доктор.

Марок кивнул, и мы вышли из бокса.

– Ламинок! – позвал он начальника охраны, тот чуть ли не из воздуха материализовался.

– Охрану к боксу, и что бы ни один лоткиранец оттуда не вышел. Никого не впускать, кроме меня и доктора.

– Как думаешь, это пираты? – спросила я, как только Ламинок испарился.

– Если нет, то это тоже плохо.

– Почему?

– Если это пираты, значит, они ошиваются рядом с нашей планетой, и значит, готовят какую-то пакость. Если же это свободные граждане Изибниса, еще хуже. Значит, кто-то пытается развязать войну.

– С лоткиранцами? – изумилась я, – Какой смысл с ними воевать? Что с них возьмешь, кроме их произведений искусств?

– Вот именно, – ответил Марок, а я даже остановилась.

– Весь Плотон существует за счёт продажи их интеллектуального труда, – продолжил он, – Сами по себе они слабые. Если захватить эту планету и сделать их рабами, … в общем, тот, кто это сделает, станет сам себе Правитель, со своей планетой и своими законами.

Супер! Если перевести слова Марока на человеческий язык, то получается, что я посетила Изибнис накануне войны и всеобщего разгрома.

– В любом случае, – сказал Марок, – Я выясню, кто это.

Прозвучало это угрожающе. Судя по всему, в ближайшие три года с мужем я буду общаться через проектор и глубокой ночью, так как все остальное время он будет проводить в Совете.

– Марок, все это, конечно, понятно. Но что с моими выступлениями?

– Для тебя ничего не изменится, Эва. Ты будешь заниматься любимым делом, это мое слово.

Угу, война войной, а обед по расписанию.

– Готовимся к посадке! – раздался голос капитана через информатор.

Когда мы прилетели, на Изибнисе был самый разгар дня, народу в городе как в столице. Хм, а может Астроланикаскас и есть столица? Нет, у Марока спрашивать не буду, полазаю во всемирной паутине, это-то там точно есть. Дома нас встречали вездесущая Рикоса и недовольная Ивлина. Одна стояла, упершись руками в бока и взирала на меня и Марока с неудовольствием, другая же приветливо водила хвостиком по полу. Если выбирать между змеёй и дочерью Марока, то я выберу первую, все-таки она поприветливее будет.

– Отец! – провозгласила она, как только мы вошли, Марок оцепенел, из чего я поняла, что отцом она называет его редко.

– Мне нужно серьезно с тобой поговорить.

Марок кивнул, поклонился мне и было хотел уйти, но тут Ивлина посмотрела на меня, нахмурила брови и произнесла:

– Она, правда, будет твоей женой? Если это так, то можно и при ней поговорить.

Вот это да! Меня соблаговолили заметить и даже проявить снисходительность. Уж не знаю, какая она рабыня, но замашки у нее явно королевские.

– Отец, моя мать сказала, что за меня просил сын Батура. Я согласна и надеюсь, что через два года мы сможем провести обряд. Надеюсь, хотя бы в этом ты согласишься со мной?

Ну, ничего себе, ей всего-то четырнадцать, я в ее годы училась, и ни о каких замужествах и не помышляла. Все-таки, у наших рас очень разный менталитет.

– Два года большой срок, Ивлина, – ответил Марок, – Очень многое может измениться, зачем тебе муж – наемник? Я понимаю мотивы твоей матери, ее мечты всегда были связаны с богатством и властью. И поэтому тебя, твое будущее она хочет обустроить так, чтобы и самой в проигрыше не остаться. Но ты, Ивлина, можешь выбрать мужа из другого сословия.

Ивлина побледнела, сжала маленькие кулачки и закричала на отца:

– Ты никогда меня не понимал! Зачем ты забрал меня у матери? – из глаз девочки брызнули слезы, – Если я попросила за него, это значит, что этого хочу я! – и убежала. Мне стало жаль ее. Судя по всему, мать пытается втолковать ей свои мысли, а отец свои, она вечно между двух огней.

– Марок, а чем плох наемник? – задала я вопрос напрямую, – Не ты ли говорил, что ей о большем и мечтать нельзя?

– Через два года у нас может родиться наследник, и тогда она станет свободна. И даже то, что она наполовину является аристократкой, превозносит ее над таким сословием, как наемники.

– Это отдельное сословие? – я непонимающе уставилась на него. Разве это не профессия? И чем они занимаются?

– Наемниками становятся чуть ли не с детства. Как у вас танцовщицами. Существуют специальные школы. Наемники – это воины, хорошо обученные, сильные и получающие за свою работу большие деньги и славу.

– Но это же хорошо, – начала я.

– Нет. Не хорошо! – перебил меня Марок недовольно, потом вздохнул, пытаясь успокоится и уже более сдержанным тоном продолжил, – Я пытаюсь заботиться о ней, Эва. И муж, который окружен поклонницами и вечно не бывающий дома, ей явно не нужен. Зачем ей быть вечно в тени мужа, когда она сможет узнать, что есть настоящая семья? Тем более, наемников очень часто убивают. Я не хочу, чтобы она стала молодой вдовой.

– У каждого своя судьба, Марок! – я решительно отказывалась понимать его доводы, хоть они и не лишены разумности, – Девочка выбрала его сама. Не поступай как тиран, дай ей самой сделать выбор!

– А я и есть тиран, если ты не заметила! – вспылил Марок, – О каком выборе ты говоришь? Через два года она захочет другого и что мне потакать каждой ее прихоти?

– Я не предлагаю потакать ее прихотям, – я тоже перешла на повышенный тон, – Я всего лишь пытаюсь сказать тебе, что у нее есть свое мнение, чувства и мысли! Попытайся ее понять!

– И ты туда же?!

Я развернулась и пошла, искать Ивлину. Дошло до смешного, что я так и не узнала, где находится моя комната. И кажется, это наша первая крупная ссора. И из-за кого? Из-за его дочери, которая судя по всему, терпеть меня не может! Хотя дело не в ней, а в упрямстве и тирании Марока.

Ивлину я нашла рыдающей возле Ламинока. Сказать, что меня это изумило – ничего не сказать. Странно видеть раболепствующего перед хозяином начальника охраны, успокаивающего простую рабыню. Но это хотя бы означало, что он не бесчувственный чурбан, помешанный только на приличиях и карьере.

– Надеюсь, ты не успел девочке нахамить, – прошипела я, срывая на нем свою злость. Ламинок тут же среагировал безудержной яростью во взгляде, но вопреки обыкновению промолчал. Что ж такого ему сказал Марок в прошлый раз после отказа Совета, что тот предпочитает молчать?

– Ивлина, девочка, как ты?

– Уходите, вы мне не мать! – прокричала она сквозь рыдания.

Я аккуратно развернула ее к себе лицом и с нежностью на нее посмотрела. Бедный ребенок! Не удивительно, что она себя так ведет. С ее-то родителями.

– Конечно, не мать. И не пытаюсь ею стать. Я пришла, чтобы сказать тебе, что я только что поссорилась с твоим отцом из-за того, что он отказался прислушаться к тебе, – наткнулась на два удивленных взгляда – Ивлины и Ламинока.

– Я поговорила с ним и еще вернусь к этому разговору.

– Почему? – девочка уже успокоилась и хлюпала носом.

– Потому что считаю, что ты права, я постараюсь тебе помочь, – искренне произнесла я, и вдруг сама поняла, мне действительно жаль ее, а еще очень хочется увидеть, как она улыбается и услышать, как смеётся, вместо вечно недовольной мордашки.

– Тогда вам придется родить отцу наследника, – она все ещё недоверчиво кивнула.

– Два года большой срок, – повторила я слова Марока, – Но думаю, я управлюсь.

Девочка серьезно кивнула, посмотрела мне в глаза и сказала:

– А знаете, у меня никогда не было подруги.

Да ети ж ее мать! Что там за мамаша такая, что не удосужилась устроить дочери нормальное детство. У меня даже сердце защемило. Марок поступил верно, забрав ее к себе. И в праве ли я винить его за то, что он не умеет обходиться с детьми?

Ивлина окончательно успокоилась и убежала по направлению к кухне. Я улыбнулась и обратила внимание на Ламинока, столбом стоящего возле меня. На его лице явно происходила борьба чувств. Хочет мне поверить и не может?

– Чем я тебе так не угодила? – задумчиво спросила я его.

– Сама знаешь, – процедил он.

– В том то и дело, что не знаю, – вздохнула я и повернулась, чтобы уйти, но он неожиданно остановил меня, схватив за руку. На секунду посмотрела в его глаза и увидела там океан злобы вперемешку… с болью?

– Я знаю таких как ты, красивых и алчных. От Марока тебе нужно только покровительство и деньги, ты не любишь его.

– Ты меня явно с кем-то путаешь, – усмехнулась я, – И если я настолько расчетлива, позволь спросить тебя, что мешало мне стать его наложницей, но остаться при этом свободной? Я бы и так получила все, что ты говорил.

– Я не знаю почему. Но обязательно узнаю это, – заключил он и, развернувшись, ушел.

Конструктивный диалог, ничего не скажешь. Но теперь я хотя бы знаю причину его нелюбви ко мне – Ламинок считает меня расчетливой охотницей за деньгами. А с Мароком нужно помириться. И, в конце концов, узнать, где находится моя комната. Я не умею долго злиться, отходчивая, да и в его словах был смысл.

В доме я его не нашла и вышла во двор. За домом, как оказалось, находился огромный участок, забитый разными сооружениями, дорожки были вымощены камнем. Туда-сюда сновал народ, прислуга, по всей видимости. Именно там я обнаружила Марока и своего шефа. Ему-то что здесь понадобилось?

– О, Эванжелина, – увидел меня Серж, – Ты как раз вовремя. Я сейчас уезжаю смотреть место твоего выступления, потом мне нужно будет обсудить с тобой время. С Мароком я уже поговорил, он сказал, что здесь ты будешь выступать днем. Даже не представляю, кто придет в это время суток, – он трещал как заведенный, а я встретилась с глазами Марока. Сам он стоял напряженный и неприступный как скала, но глаза, когда он смотрел на меня, излучали тоску. Знаю, любимый, сама чувствую то же. Шеф махнул рукой, видя, что я уже не слушаю и ушел по направлению к дому. Я прибавила шаг и подошла к Мароку.

– Что здесь? – спросила я, указывая на большое сооружение, практически без окон, в три этажа и метров семь в длину.

– Дом рабов. Я сюда подселил лоткиранцев, здесь же будет доктор, пока они не оклемаются.

– Почему не в свой дом?

– Я не знаю, чего от них ожидать и с какими намереньями они ошивались возле Изибниса. Пока так, дальше посмотрим.

Я взяла его за руку.

– Марок, не сердись на меня. Мне плохо от нашей ссоры.

Он посмотрел на меня, чуть улыбнулся и сжал мою руку в своей ладони.

– Но мнения ты своего не изменила, – утвердительно сказал он, – Тебя не победить?

– Только разумными доводами, – ответила я.

Он рассмеялся и коснулся моего лица рукой, лаская щеку.

– Я это уже понял, моя революционерка, – в его глазах вспыхнул огонь, – Моя любимая революционерка.

Я счастливо улыбнулась и сжала его руку в своей руке. Ради таких моментов стоит пережить все трудности. Сзади меня неожиданно появился Ламинок, и я с неудовольствием вспомнила, что теперь он моя охрана, а значит – моя тень. Самое интересное, что мы оба не горели желанием видеть друг друга, и Марок это прекрасно понимал, но все же приставил его ко мне. Хоть убей, не понимаю мотивов, может все гораздо проще, и он сделал это только потому, что Ламинок лучший из его охраны.

– Звонила ваша мама, – сказал он Мароку, – И сказала, что ждет вас сегодня к себе на ужин.