Глава вторая

Как я его ни ждала, вещий сон не пришел ко мне в ту ночь и не показал мое будущее. Спала я без снов, без эмоций, в пустоте и темноте одинокого дома. Лишь мысль о том, что внизу спит Дима, меня немного успокаивала. Хмурое утро наступило слишком быстро, я не успела прийти в себя после вчерашних событий. Когда я проснулась, за окном все еще было темно. Покидать теплую кровать не хотелось, но я заставила себя это сделать, вспомнив об обещании вернуться в стройные ряды сотрудников ожогового отделения своей больницы, которое дала сама себе этой ночью.

Снизу доносились странные звуки, и первое, что пришло в голову – кто-то забрался в дом. На мгновение сердце ушло в пятки. Уняв дрожь в ногах и вооружившись газовым баллончиком, который всегда старалась носить в сумке, я приоткрыла дверь своей комнаты и сразу почувствовала запах готовящейся еды. С тех пор, как мы начали жить вместе, Марина нередко вставала раньше меня и готовила нам завтрак, но теперь она лежала в больнице, а я о еде практически думать забыла.

На этот раз баллончик оказался мне за ненадобностью: в кухне шумел сковородками и дверцами холодильника Дима. Увидев меня, он улыбнулся и поздоровался.

– Не спалось? – спросила я.

– Я жаворонок, – ответил он.

Дима выключил газ и снял с плиты сковородку с омлетом. Аккуратно разложил завтрак на две тарелки и по-хозяйски разлили по кружкам кипяток.

– Зеленый чай? – спросил он и я кивнула.

Он достал два пакетика чая из коробки и положил их завариваться. В этот момент я чувствовала себя его гостем, а не наоборот. Мне даже не пришло в голову, что-то для него приготовить. Я в принципе забыла про еду, но когда аппетитные запахи добрались до моего обоняния, поняла, что безумно проголодалась, и мой желудок радостно сообщил об этом Диме.

– Какие планы? – спросил он, пока я с удовольствием уплетала его стряпню.

– Нужно съездить на работу.

– По тебе там, наверное, уже скучают.

– Хочу забрать Марину домой, – ответила я. – Возможно, сегодня ее уже выпишут.

Лицо Димы стало серьезным.

– Слушай, я не хочу вам здесь мешаться, – сказал он. – Может, мне все же лучше поискать себе другое жилье? К тому же твоя подруга меня недолюбливает.

– С чего ты взял?

– Это было заметно во время нашей встречи, – сказал он.

– Я тоже тебя недолюбливала, – улыбнулась я. – Но теперь мои чувства изменились.

– И что же ты чувствуешь ко мне сейчас? – он игриво вскинул бровь, делая глоток чая.

– Сейчас? – я сделала вид, что задумалась. – Сейчас я тебя долюбливаю.

Эта шутка вызвала в нем смех, и несколько секунд мы беззаботно хохотали, забыв обо всех проблемах.

– Марина изменит к тебе свое отношение, я обещаю, – сказала я, успокоившись.

– Она знает о нас? О том, что ты видишь вещие сны а мы… и того хуже?

– Нет. Но, думаю, пора ей обо всем рассказать.

Дима кивнул.

– Нужна будет помощь – обращайся, – сказал он.

Поблагодарив его за вкусный завтрак и за участие, я вновь отправилась наверх собираться на работу. Чтобы привести себя в порядок мне потребовалось совсем немного времени, и спустя пятнадцать минут я уже стояла в дверях и давала новому соседу напутствия.

– Оставайся здесь столько, сколько понадобится, – сказала я, закрывая за собой входную дверь. – Запасной ключ на придиванном столике.

Дима помахал мне рукой, и я вышла на улицу, чтобы встретить новый день и узнать, что нового он мне приготовил. А планы на меня у него были более чем интересные.

В больнице каждый счел своим долгом выразить мне соболезнования по поводу смерти Леши. Почти никто не знал его имени, многие даже не знали, что мы были в разводе, но все натягивали грустные маски и сочувственно хлопали меня по плечу с пожеланиями моего наискорейшего возвращения. Сначала забота коллег была приятна, но вскоре я стала задыхаться от излишнего внимания, и каждое новое напоминание о моем горе превращалось в душевную пытку.

На пороге отделения меня встретил мой начальник Игорь Владимирович. Искренние соболезнования этого человека заставили душу вновь содрогнуться от болезненных воспоминаний.

– Хочешь вернуться на работу? – удивился он, когда я рассказала ему о цели своего визита.

– Здесь мне будет легче забыться, – ответила я.

Он пристально посмотрел мне в глаза и положил руку на плечо.

– Без обид, – сказал он. – Но ты должна понимать всю свою ответственность. Если считаешь, что готова приступить к работе – я буду только рад, ты знаешь. Но иногда лучше немного переждать и пережить боль в одиночестве. В таком состоянии ты можешь быть опасна для пациентов.

– Что вы имеете ввиду? – возмутилась я. Его слова меня по-настоящему задели.

– Оксана, ты очень хороший сотрудник и я говорил тебе об этом не раз, так?

Я кивнула, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Здесь мы спасаем жизни, и любая невнимательность может стоить дорого. Я хочу сказать, что если ты даже на секунду задумаешься о своих проблемах или не сможешь совладать с эмоциями во время операции, это может плохо для кого-то кончиться. В этих стенах мы должны забывать о себе и сохранять холодные головы и здравый рассудок.

Он убрал руку с моего плеча, но продолжил смотреть в глаза, не отрываясь, ожидая моего ответа. Игорь Владимирович был, безусловно, прав. И с профессиональной точки зрения я его понимала. Но все-таки мне было обидно.

– Можете во мне не сомневаться, – сказала я, борясь с подступающими эмоциями. – Я могу себя контролировать.

– Это то, что я хотел услышать, – улыбнулся он. – Начнешь с завтрашнего дня.

– Спасибо, – ответила я.

Глаза Игоря Владимировича все еще выражали сочувствие. Он всегда смотрел на меня по-отечески и заботился почти как о родной дочери. И я не могла пожелать лучшего начальника. Когда он ушел, и я подумала о том, что пора бы, наконец, пойти в травматологическое отделение и узнать, как там Марина, меня вновь задержали. На этот раз ко мне подошел Антон. Не говоря ни слова, он обнял меня и крепко к себе прижал, так, что мои ребра едва не треснули. Только после моего жалобного стона Антон выпустил меня из объятий.

– Рад тебя видеть, – бодро сказал он и улыбнулся.

Меня порадовало, что хотя бы он не пытался разговаривать со мной, изображая поддельное сочувствие. Эмоции Антона всегда были предельно честными, со мной он был искренним и открытым, и это было одно из лучших его качеств, которое я в нем особенно ценила. Антон был не только коллегой, но и хорошим другом, и в отличие от других, он никогда не давал пустых обещаний, а всегда оказывал настоящую помощь.

– Тебя, наверное, уже достали с вопросами, – сказал он, и я закатила глаза, молча отвечая на его вопрос. – Все будет хорошо. Обязательно. Ты только не раскисай. Если что, ты знаешь – я всегда рядом.

Настала моя очередь заключить его в объятия. От переполняющего меня чувства благодарности я едва не заплакала. Но мои тренировки по сдерживанию эмоций не прошли даром, и я приказала себе успокоиться.

– Завтра выхожу на работу, – сказала я, не дожидаясь вопроса. – Ты, наверное, уже с ума сходишь от постоянных дежурств?

– Знаешь, после того случая с внучкой главврача меня стали реже просить оставаться в ночную смену. Все это, конечно, твоя заслуга, но мне приятны такие бонусы. Так что низкий тебе от меня поклон.

Я улыбнулась и с удовлетворением отметила, что после встречи с Антоном у меня улучшилось настроение.

– Есть еще кое-что, о чем я бы хотел с тобой поговорить, – сказал он, настороженно осматриваясь по сторонам. – Вещие сны. После того случая они у тебя были?

Я доверяла Антону и помнила, что он тогда поверил мне и не посчитал сумасшедшей. Сейчас в его глазах горел непонятный мне азарт, он явно что-то задумал. Рассказать обо всем, что произошло со мной после той ночи в гараже больницы, я не могла. По крайней мере, не сейчас. Но я чувствовала, что могу доверять этому человеку, поэтому ответила на его вопрос.

– Были, – сказал я. – Почему ты спрашиваешь?

Антон снова огляделся по сторонам, пропуская коллег с натянуто-приветливой улыбкой. Когда рядом с нами никого не осталось, он подошел еще ближе и вполголоса продолжил.

– Я много думал после того случая, и у меня появилась одна сумасшедшая идея.

Прежде, чем рассказать о ней, он пару секунд колебался, переминаясь с ноги на ногу.

– В общем, я кое-что изобрел, вернее, нахожусь в процессе изобретения, и мне нужно, чтобы ты это увидела.

Я с удивлением посмотрела на Антона, даже близко не понимая, о чем он говорит, но добиться от него подробностей мне помешала Ира – медсестра из травматологического отделения, куда я как раз собиралась заглянуть.

– Оксана, привет, – сказала она. – Как хорошо, что я тебя встретила. Слышала о твоей потере, прими мои соболезнования.

Ира, как и все остальные мои коллеги до нее, сочувственно потрепала меня по плечу. Я сказала коронное «спасибо» и натянула выученную наизусть за сегодняшнее утро благодарно-грустную маску.

– Твоя подруга Марина уже может ехать домой, я готовлю ее документы на выписку. Ты ведь на машине? Может, отвезешь ее, ей не помешает помощь.

– Конечно, – ответила я. – Как она себя чувствует?

– Ну, ее нога все еще в гипсе, но общее состояние не вызывает опасений. Правда, меня немного беспокоит ее поведение. В течение трех последних ночей она просыпается и кричит. К счастью, с ней в палате больше никого нет, но крики разносятся по всему отделению. Наверное, ей что-то снится. Но, Оксан, я впервые вижу, чтобы кто-то так реагировал на ночные кошмары.

Это было более чем странно. Марина всегда отличалась способностью непробивного сна. Она была одной из тех, кто может заснуть по щелчку пальцев в любом положении и при любых обстоятельствах: сидя, стоя, в очереди, в примерочной магазина и даже на беговой дорожке. Ни разу за все время, что мы жили вместе, я не замечала за подругой подобных ночных странностей. Это могла быть побочная реакция на лекарства, которые ей прописали, и я вновь почувствовала ненависть к Географу.

– Я заберу ее, спасибо, – сказала я Ире.

– Хорошо, – ответила она.

Ира смущенно опустила глаза, словно собираясь с мыслями, чтобы сказать мне что-то еще.

– В прошлый раз с тобой был парень, Дима, – на ее лице отобразилась смущенная улыбка. – Ты хорошо его знаешь?

– Ну, можно сказать и так, – ответила я.

– Не знаешь, он свободен? – спросила она.

Этот вопрос застал меня врасплох. Несколько дней назад мы приходили сюда втроем. Я помню, как Дима заигрывал с Ирой, пока я навещала Марину в палате. Этот донжуан успел запасть ей в душу. Я невольно поморщилась, не зная, как ответить на ее вопрос. Насколько я знала, Дима был свободен, но он не казался мне подходящей кандидатурой для Иры: парень со странностями из другого города, который уедет отсюда, как только завершит здесь свои дела. Он разобьет ей сердце и забудет о ее существовании на следующий же день. Дима принадлежал, как мне казалось, именно к такой категории мужчин. Кроме того, был еще один момент, зародивший во мне сомнения. Я не хотела себе признаваться, но после ее вопроса меня ужалила ревность. Я потеряла Сашу, а Дима оставался для меня единственной поддержкой и ниточкой, соединяющей с прошлым. Определенно мне не нравилась мысль, что сейчас он может пойти с кем-то на свидание и оставить меня одну. Поэтому мне пришлось соврать.

– У него есть девушка, – виновато улыбнулась я, и лицо Иры погрустнело.

– Что ж, – вздохнула она. – Значит, не судьба.

Ира попрощалась и пошла по своим делам, а Антона позвали в ординаторскую.

– Поговорим в другой раз, хорошо? – спросил он.

– Конечно, – ответила я. – Я очень хочу увидеть твое изобретение.

Наверное, я сказала это слишком громко или не так тихо, как хотелось бы Антону, и он нервно прижал указательный палец к губам, жестом прося меня не голосить. Да что же это за секретная разработка, из-за которой он так конспирируется?

Антон был не простым молодым врачом. Его всегда тянуло к науке. В свободное время, когда другие отдыхали с друзьями, ходили в кино и кафе, он предпочитал добровольное затворничество и чтение книг. Даже в ординаторской у него была своя отдельная книжная полка. Там находились труды ученых по биологии, физике, фармакологии, анатомии и даже метафизике. Мой коллега был весьма разносторонним и очень увлеченным человеком. И это отличало его от других молодых интернов.

В травматологии, не смотря на позднее утро, было тихо и безлюдно. В коридоре я заметила всего одну медсестру и одного пациента. Обычно в это время больные старались выходить из своих палат, чтобы размять мышцы, но в этот раз почему-то все попрятались. Подойдя к палате, где лежала Марина, я некоторое время собиралась с мыслями, прежде чем повернуть дверную ручку. Мне предстояло рассказать ей о том, что теперь в нашем доме живет брат моего парня, хотя, начать нужно было с того, что теперь у меня нет парня. Как-то было нужно объяснить подруге помягче, куда делся Саша, почему теперь он меня ненавидит, и с какой стати его брат-близнец стал нашим новым другом.

Я боялась, что она не поймет меня, хуже того, испугается и захочет выгнать из дома не только Диму, но и меня вместе с ним. Если это произойдет, я ее пойму. Ведь в том, что произошло тогда с ней на станции метро, была и моя вина. За считанные дни вся моя жизнь и жизни близких мне людей изменились до неузнаваемости.

Голова кружилась от мыслей, я слишком нервничала и боялась входить в палату. Но знала, что сейчас подруге нужна моя поддержка, а, значит, я должна справиться со своим волнением. Набрав в легкие побольше воздуха, я выдохнула и открыла дверь. Возле кровати, опираясь на костыль, стояла Марина. Она была одета, рядом лежала сумка, постель была заправлена. Подруга смотрела в окно, слушая в наушниках музыку. Она не сразу заметила меня, и когда я позвала ее по имени, вздрогнула. Когда Марина повернулась, в ее глазах застыл испуг, она невольно отшатнулась и схватилась рукой за подоконник, словно пытаясь удержать равновесие.

– Прости, что напугала, – сказала я. – Как ты себя чувствуешь?

Несколько секунд она смотрела на меня, как на привидение, будто не узнавая, но потом пришла в себя.

– Нормально, – тихо ответила она.

Я не могла понять, что происходит, но Марина все еще была напугана.

– Мне сказали, ты плохо спишь ночью? – сочувственно произнесла я.

– Снятся кошмары, – хмуро ответила она.

– Хочешь мне что-нибудь рассказать?

Глаза Марины нервно забегали, ее лицо стало еще более мрачным.

– Нет. Я просто хочу скорее попасть домой.

– Для этого я и пришла, – улыбнулась я. – Медсестра подготовила твои документы, мы можем отсюда уйти.

Марина вяло улыбнулась.

– Не понимаю, как ты можешь здесь работать. Это место навевает жуткую тоску.

– Согласна, – ответила я. – Но кто-то же должен лечить людей.

В душу закрались подозрения, что Марина что-то от меня скрывает. С момента нашей последней встречи четыре дня назад она сильно изменилась. Как будто что-то ее пугало, но она не хотела об этом говорить. Возможно, в стенах родного дома ей станет лучше, и я смогу выведать природу ее страхов и ночных кошмаров. А пока мне предстояло рассказать ей о Диме.

– Марина, – начала я, когда она собирала оставшиеся в тумбочке вещи в сумку. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Она повернулась и внимательно на меня посмотрела.

– Мы с Сашей расстались, – сказала я, пряча глаза.

– Как? – удивилась она. – У вас же вроде все было хорошо.

– Вроде, – ответила я.

– Что произошло?

– Можно я расскажу тебе об этом в другой раз? Сейчас вспоминать все это слишком тяжело. К тому же я потеряла Лешу, и если начну говорить, боюсь расплакаться.

Марина подошла ко мне, а, точнее, припрыгала на одной ноге, опираясь на костыль, и обняла.

– Все будет хорошо, – сказала она. – Иначе и быть не может.

Я не смогла сдержаться в объятиях подруги и заплакала. Я дала выход эмоциям, копившимся внутри все утро, и слезы градом хлынули из глаз. Немного успокоившись, я взяла себя в руки и на одном дыхании выпалила новость про Диму.

– Как? – только и смогла спросить Марина. – Почему он теперь живет у нас?