Зазвучал польский вальс. Варя протянула руку юнкеру, и тот слегка склонил голову, принимая её. Их пальцы соприкоснулись. И пара включилась в движение общей вереницы танцующих.

Варвара хорошо знала полонез. В Смольном с девушками занимались лучшие балетмейстеры России, приезжавшие из Мариинки и даже из Большого театра. Их учили не только танцевальным фигурам, но и всем прочим тонкостям, начиная с реверансов и правильной осанки и заканчивая разницей между походкой светской и повседневной городской. Кроме того, Варя танцевала на всех торжествах дома с отцом и братьями. Да и на балах не столь уж часто отказывала кавалерам, дабы не выслушивать очередные нравоучения о неподобающем поведении от Ирецкой. Практики ей хватало. Поэтому танец с юнкером удивил её быстрее, чем они прошли первый круг.

Юноша был напряжён – этого нельзя не заметить. По скользкому паркету он двигался не слишком уверенно, а дружелюбная улыбка сменилась сосредоточенным выражением лица. Морщинка расчертила переносицу.

– Вы волнуетесь или же просто не привыкли к танцам? – попыталась поддержать его девушка.

Юнкер, смотревший прямо перед собой, словно спохватился и вспомнил о Варе.

– Что? – Его вопрос прозвучал сипло.

Воронцова весело рассмеялась, когда он повернулся к ней, совершенно сбитый с толку.

– Вам нужно немного расслабить плечи, – шёпотом посоветовала она. – И не держаться за мою руку так, словно я вот-вот убегу.

– Простите, – ответил юнкер.

Варя ожидала, что он стушуется ещё сильнее, но вместо этого юноша выпрямился и ослабил хватку, а затем озорно подмигнул ей.

– Не подумайте, что я совсем уж деревянный. Просто мне до вашего мастерства так же далеко, как до Камчатки пешком.

– Благодарю.

– За что же? За то, что до сих пор не наступил вам на ногу? Так я стараюсь изо всех сил, право же. Не хочу вас опозорить, клянусь.

Воронцова снова тихо засмеялась, а потом ответила:

– За комплимент. И за ваше усердие.

Они миновали зеркало в дальнем конце зала, и Варя не смогла отказать себе в удовольствии, чтобы мимолётом не полюбоваться на их пару. Рядом с чернявым высоким юнкером она смотрелась очаровательно, а её пепельно-рыжие волосы, заплетённые и уложенные в корону вокруг головы, как и у прочих смолянок, в электрическом свете отливали розоватой медью. Празднично и даже симпатично, а не как в пасмурный день, когда она себе напоминала тощую серую пташку.

Воронцова чуть повернула голову и поймала в отражении взгляд своего кавалера. Всего мгновение, а внутри что-то вздрогнуло натянутой струной. Приятное волнение, смешанное со странным, тревожным предчувствием.

Когда Варя вновь повернулась к юнкеру в танце, они уже миновали зеркало и скользили по паркету дальше. На её смущённую улыбку он улыбнулся в ответ, но как-то натянуто. Слегка сбил шаг и тут же поправился до того, как они оба успели запнуться или нарушить гармонию танца.

– Вы так странно держитесь, сударь. – Варвара нашла эту ситуацию забавной, поэтому снова решила пошутить: – Вам сапоги не жмут?

Юноша изменился в лице, словно силился понять, к чему она клонит.

– Кокетничаете? – наконец изрёк он, а сам широко и обаятельно улыбнулся, будто укоряя девушку. – Не нужно, барышня.

Варя оторопело заморгала. Затем запоздало успокоила себя, чтобы эти неуместные взмахи ресницами юноша не принял за ещё большее кокетство.

– Я вовсе не… Я просто хотела завязать беседу. – Она решила сменить тему, пока не стало ещё более неловко: – Думала расспросить вас о тяготах службы. Вы ведь уже размышляли о том, в какой полк хотели бы произвестись после выпуска? Или станете ориентироваться на вакансии?

Юнкер ответил ей непонимающим взглядом, продолжая улыбаться. Отчего-то теперь эта улыбка показалась Варваре вымученной. Да и вся ситуация внезапно превратилась в неловкую.

– Молодые офицеры – храбрые защитники нашего отечества и бесспорное украшение русской армии. Вы со мной не согласны? – продолжала она как можно невозмутимее. – Мой старший брат служит…

Юноша усмехнулся с явной досадой, и этот смешок окончательно привёл Варю в замешательство.

– Милая барышня, – вкрадчиво шепнул он, наклоняясь к ней, – на пустые светские темы нам болтать вовсе необязательно. Просто танцуйте.

Варвара не нашлась, что ответить. Румянец залил её щёки, но вместо чувства стыда в душе зародилось нечто иное. Нечто нехорошее и неуютное, как от зачесавшейся в людном месте спины: зуд, не дающий покоя, который нельзя унять.

Девушка исподтишка разглядывала юнкера, пока они в молчании танцевали. Он на это никак не реагировал. Лишь сохранял вид человека, который напряжённо считает про себя такты, чтобы не сбиться.

Вроде бы ничего необычного в нём не было. Разве что загар слишком густой для дворянина, но объяснимый, если его рота минувшим летом провела много времени на полевых учениях. Либо если он сам – большой любитель коротать дни на свежем воздухе. Нет. Глупости. Обычный юнец, который наверняка поехал на бал по распоряжению начальства, оттого и пригласил на танец первую попавшуюся девушку, чтобы потом не приставали и не обвиняли в невежливости. А так он все обязанности исполнил. Быть может, у него и невеста имелась, поэтому светские беседы его не привлекали. Более того, он даже не спросил у Вари её имя и не представился сам.

Ну точно. У него была невеста, а этот бал – исполнение служебных обязательств, не более.

Этот мысленный вывод принёс облегчение и вместе с тем наполнил грудь холодной горечью. Сожалением, что она действительно не заинтересовала юношу по-настоящему. Но столь наивную девичью слабость Варя отринула тотчас, как осознала.

Полонез завершился, и девушка ожидала, что юнкер проводит её на место и раскланяется, а после навсегда исчезнет из её жизни. Но вместо этого он повёл Воронцову к большому зеркалу, недалеко от которого они остановились.

– У вас что-то на щеке, – вежливо сказал юноша. – Позвольте, я дам вам платок.

Он на ходу вынул из кармана аккуратно свёрнутую ткань и подал её Варе, а затем подвёл девушку к краю зеркала возле самой колонны так, чтобы никто не мешал ей незаметно привести себя в порядок, но при этом они оба оставались на виду, не нарушая приличий.

– Merci, – не взглянув на юнкера, Варвара взяла платок и повернулась к зеркалу.

Ей хотелось провалиться сквозь землю. Грязь на лице – какой конфуз! И почему подруги не сказали? Неужели решили посмеяться над ней или проучить за нудные речи? Может, поэтому кавалер в ней и разочаровался, счёл неряхой.

Но обе её щеки оказались совершенно чистыми, как Варя ни рассматривала своё смущённое отражение. Никаких посторонних следов на коже. Ни единого на них намёка.

– Вы решили меня разыграть в отместку за шутку про сапоги? – Варвара обернулась.

Но юнкер исчез.

Варя оглянулась по сторонам. Не все пары распались. Кто-то готовился к следующему танцу. Иная молодёжь просто весело беседовала за напитками возле столов. Людей в бальной зале, кажется, прибавилось. В том числе и юнкеров в одинаковой форме.

Она вспомнила про платок в своей руке и растерянно воззрилась на него.

Шёлковая ткань была белоснежной, отделанной тончайшим кружевом по краю – платок женский, несомненно, а никак не подобающий юноше в военном училище. Но свёрток оказался намного тяжелее, чем должен быть. Варя осознала это весьма запоздало. Она отвернулась к колонне и осторожно отогнула край. Ожидала увидеть складную расчёску, запасную запонку или какой-нибудь глупый розыгрыш.

В платке лежала брошь. Золотая птичка размером с екатерининский пятак, усыпанная крупными искристыми рубинами и накрепко приколотая к ткани для надёжности. Пухлая, как снегирь с забавным хохолком.

Варя спешно свернула платок, едва взглянув на украшение. Во рту мгновенно пересохло от волнения. Но что бы это ни было, лучше никому другому не видеть, пока она не разберётся.

Потрясение окатило девушку волной жара, которая началась где-то в затылке и стремительно залила тело до кончиков пальцев. Воронцова постаралась рассуждать здраво, не впадать в излишнюю нервозность преждевременно.

– Наверняка же это ошибка, – одними губами прошептала Варя, оглядывая собравшихся.

Она искала глазами юнкера, но тот, как нарочно, как в воду канул.

Точно. Ошибка. Он её с кем-то спутал. Столь дорогая брошь просто не могла быть случайным подарком незнакомке. А вдруг он вообще не знал о том, что эта вещь внутри платка, ведь платок явно дамский, не его? Или с чего она взяла, что это не безделушка со стекляшками внутри, а именно драгоценность? Откуда у простого юнкера, который даже пристойно танцевать не обучен, вообще может быть нечто столь дорогостоящее? Ведь не может же! Это просто невозможно, а потому – лишь глупое недоразумение, с которым лучше поскорее разобраться. Но предпочтительнее сделать это так, чтобы в столь широком кругу зрителей никто не заметил, иначе сплетен не миновать.

Варя убедилась, что ни единая живая душа не смотрит на неё, и юркнула за ближайшую колонну так, чтобы развернуться спиной к залу, а лицом – к стене, и быстро засунуть платок с брошью за корсаж. К счастью, это удалось сделать незаметно, а ещё ловко и с первого раза, несмотря на немеющие пальцы. Она убедилась, что не испортила платье, а её секрет незаметен, и поспешила обогнуть колонну с другой стороны как ни в чём не бывало, чтобы вновь слиться с толпой.

Тем временем начался новый танец. Воронцова медленно направилась по краю зала, возвращаясь к подружкам, а сама смотрела во все глаза, не объявится ли юнкер. Но его не было ни среди танцующих пар, ни в числе прочих гостей.

Чтобы успокоить нервы, Варя мысленно прочла короткую молитву и возвратилась к остальным смолянкам уже собравшись с мыслями. Она твёрдо решила, что уладит недоразумение до конца вечера, но сделает это так, чтобы никто не узнал, даже девочки. Подобный жест со стороны незнакомого юноши могли неправильно понять. А уж объяснить классной даме, почему она вообще приняла этот платок, будет решительно невозможно.

– Где ваш кавалер, Варенька? – не без любопытства поинтересовалась Надя Шагарова, сидевшая без сестры.

Варя только отмахнулась, присаживаясь на свободное место рядом. Она заметила, что смолянок поубавилось. Почти все танцевали. Не было и Марины Быстровой с Эмилией Драйер.

– Отстал где-то, полагаю. – Варвара в очередной раз обвела взором залу. – Но если заметите его, дайте знать, Надежда Александровна.

Наденька тихо хихикнула и шепнула так, чтобы не услышали классные дамы, сидевшие позади:

– Неужто приглянулся? Могу понять. Такой видный молодой человек кому угодно бы приглянулся.

Варя не ответила. Пусть думает что хочет, лишь бы не донимала с расспросами. Не до того сейчас.

Она понадеялась, что юнкер сам отыщет её, осознав свой досадный промах, но тот более не объявлялся.

А вечер между тем продолжался.

Варю ещё трижды приглашали на танец разные молодые люди, но она была слишком увлечена поисками юнкера, чтобы уделить им должное внимание. Ни на ком не получалось сосредоточиться. Оттого все светские беседы выходили сухими и неловкими, а кавалеры безошибочно улавливали отсутствие в девушке всякого интереса. Один юноша, кажется, понял, что она высматривает кого-то другого, танцуя с ним, и обиделся. Воронцова ничуть тому не постыдилась. Было дело поважнее, чем очаровывать безусых юнцов, густо потеющих в её присутствии.

Но волнение Вари лишь нарастало, а к завершению бала и вовсе переросло в немое отчаяние.

Юнкер пропал.

Когда же настало время возвращаться в институт, бедная девушка решительно не представляла, как ей поступить. Поэтому в приступе безысходности она совершила ещё один опрометчивый поступок, о котором впоследствии крепко пожалела: Варвара Воронцова вместе с остальными смолянками вежливо поблагодарила князя за чудесный бал и уехала. С брошью. Варя решила избавиться от украшения при первом же удобном случае так, чтобы никто вообще не узнал о том, что она его получила от незнакомого молодого человека, пусть и по чистой случайности.