Своим ростом в метр шестьдесят два в семье Аня была выше только бабушки. Близкие всегда твердили, что она – копия бабушки Саши. Но в свете недавнего замечания, Аня вдруг горько признала: Витя унаследовал семейные черты Рудневых. Высокий – в дедушку Ваню, с прямым носом и узкими губами, волевым подбородком отца, – его крупные глаза серели копиями бабушкиных. Аня же с детства отличалась смуглой кожей. Кареглазая, курносая, – бабушка порой кривилась при споре: «Молдавская кровь!» – намекая на отца, бросившего ее дочь накануне родов.

Неловкие объятия ослабли. Бабушка промокнула краем платка глаза.

– Ты всегда только говоришь, – пожурила. – А Нина? Нина ведь обещала приехать, – заглядывала за спину внучки с наивной надеждой.

– Нет. Это я звонила и обещала приехать. Одна. У мамы работа.

– А-а, – бабушка кивнула с вынужденным пониманием. – А учеба? Как твоя учеба?

– У меня практика, – скрывала за улыбкой ложь. – Всё в порядке. Не переживай.

Бабушка мнительно всматривалась в ее раскрасневшееся лицо. Она чувствовала недосказанность. «Вреда от обмана – самая малость, – успокаивала совесть Аня. – До практики еще полгода. Мама оформит больничный у терапевта, с которым ведет прием». Аня чихнула, извиняясь за слабость здоровья. «А вот и вред», – мысленно упрекнула себя.

– Никаких проблем, – настоятельно заверила Аня, снимая рюкзак с плеч. – Я всего лишь погощу до субботы.

Бабушка закивала равнодушно, словно ее мнение в расчет не бралось. Улыбнулась доверчиво, уменьшая на миг восемьдесят два до семидесяти.

– Как знаешь, Анечка. Мы всегда вам рады. – Она засеменила к холодильнику, приговаривая под нос: – Там я суп вчера варила. С клецками. Ты любила. Любила лепить. Даже фартучек где-то здесь в шкафу. – Она прижала худые пальцы к виску. Может, и мама приедет. Нужно еще наварить.

– Я руки вымою.

Аня вернулась на веранду, повесила пуховик на вешалку рядом с паркой Вити и курткой бабушки, чихнула в рукав и с ругательствами на сырость открыла дверь в санузел. Вода из крана меняла напор ежесекундно. Возле унитаза стояло ведро с водой, но смыв заработал без проблем. Аня умылась раз пять, словно воде было под силу смыть негатив, накопившийся за нервные часы дороги.

По возвращении ее ожидал горячий суп. На газовой плите шумел, закипая, чайник.

Бабушка в ярком фартуке заправски нарезала хлеб треугольными ломтиками.

– Витя, иди кушать! – позвала, мельком наблюдая как Аня усаживается за стол у окна. – Иди! Поешь горячего. – Она открыла навесной шкафчик, достала миску.

На кухне появился Витя в коричневом свитере и затертых джинсах.

– Ты куда собрался? – спросила бабушка, хмуря седые дуги бровей.

Аня отложила ложку, смотря в упор на брата, который шарил рукой по верху холодильника.

– Шапку не видела? – спросил он в ответ.

– Нет. А куда это ты собрался? – уже тревожно повторила вопрос бабушка. – Тут Аня. Вить, третий час, поди. А обедать?

Витя сосредоточенно посмотрел за Аню, приблизился и извлек из-под газеты на спинке кухонного дивана вязаную шапку.

– Витя! – повысила голос бабушка.

– Я к Грише. Ты забыла? – огрызнулся внук. – Вика пропала.

Он с долей извинения покосился на сестру.

– И что? Что? – с большим волнением наступала бабушка. – Вить, – заглядывала ему в глаза, – вы что, искать ее вздумали?!

– Мы сходим в одно место.

– С Гришкой? Куда это? Какое-такое место?

– Тут недалеко. За левадой.

– За кладбищем? Куда? Там лес.

– Мы с одноклассниками. – Он кивнул, прощаясь, и вышел, натягивая на ходу шапку. – Нас много будет, – донеслось приглушенно с веранды.

Бабушка беззвучно зашевелила губами. Руки поднялись, опустились. Растерянность уступила место смирению. Она села, сжимая в руках пустую миску, окруженная пугающими раздумьями. Крышка на чайнике звенела бурлящим паром. Аня выключила газ и, тщательно поискав в скрипучем шкафчике над раковиной, извлекла полупустую коробку листового чая; молча заварила себе крепкий напиток, взяла два ломтика хлеба.

Уже за столом, доедая теплый суп, она нарушила затяжную паузу:

– Что там стряслось? – спросила скорее из уважения, чем интереса.

– Вика пропала, – выговорила, словно окончательно осознав, бабушка. – Два дня нет. Сегодня отец воротился с охоты. Все думали, она с ним.

– А Вика – это?..

– Одноклассница Вити. Дочь Зины: мама дружила с ней в школе. Зины Алиевой. Не разлей вода бегали.

– Кто?

– Твоя мама и Зина. Баб Валя покойная, царство небесное, она в Вике души не чаяла.

Аня молча жевала суп, слабо представляя себе бабу Валю, Зину и Вику. Когда она уезжала, Витя бы вывел весь класс в тайгу и оставил на волю случая. Выходит, конфликт разрешился.

Бабушка стянула платок с седой проволоки волос, утираясь им под причитание:

– Ужас какой! Весь год – то утопленники, то висельники. Господи. Заблудилась, поди.

– Не расстраивайся, прошу, – Аня с трудом глотнула черствый хлеб. Плач окончательно испортил ей аппетит и усилил мигрень. – Ничего непоправимого не стряслось. Отыщется.

Бабушка закивала, но как-то огорченно.

– Они будут ее в лесу искать? – уточнила Аня, всматриваясь сквозь стекло в серую вату неба. Мелкий снег десантировал в сумерках. – Разве можно в нем заблудиться?

Слепой лес за поселком Аня всегда воспринимала чем-то сродни парку. Она облазила в нем пригорки вдоль и поперек, изучила все тропы. Они с друзьями убили не один день на поиски диких зверей (и возможно даже волков!), но никого, кроме пугливых птиц, ни разу не подкараулили. Холмистые дебри с трех сторон выводили в степь. И пустынная степь в детстве пугала ее гораздо сильнее густых зарослей леса.

– Совсем неуправляемым стал, – вздохнула устало бабушка. – После случившегося.

– Да, мы понимаем. Нам всем тяжело. Я приехала как раз по этому поводу.

– Из-за Витьки?

– Мы с мамой хотим уговорить его переехать, – Аня воспринимала свой степенный тон смутно, со стороны. – Ему ведь поступать. Выпускной класс.

– Вы хотите его забрать? – испугалась бабушка.

– Ба-а, – сглаживала Аня покладисто. – Что значит забрать? Ему нужно получать высшее. Ты сама просила.

– Вите не хватает отца, – отстраненно рассуждала бабушка. – Дом без хозяина.

Аня потерла переносицу. В висках стучала кровь, усталость отупляла.

– Бабушка, я с ним еще даже не поговорила толком. Кто ему глаз подбил?

– Ой, не знаю. Молчит. Уже сил нет с его молчанкой.

– С кем он дружит?

– С Гришкой. С Лесохиным Гришкой, ага. И с Викой этой… Ох, вы столько не виделись, – безутешно закачалась бабушка. – После похорон матери он тихим стал. Иной раз слова клещами не вытащишь.

– За пять минут проблему не решить.

Раздражение в голосе внучки озлобило бабушку:

– Это вы чего-то там решили.

– Нет. Я поговорю с ним – все станет ясно. – Аня опустила грязную посуду в раковину. – Зла никто ему не желает.

Бабушка кивнула назидательно, относясь к затее скептически:

– Да, поговори. Поговори. А что же Нина?

– Бабушка, у нее не получилось приехать. Просто не получилось.

– Я ее просила.

– Она помнит.

– Она старше.

– Я просто узнаю, что он решил с вузом. Каким видит свое будущее.

Но бабушка упрямилась:

– Она обещала приехать.

– У нее не получилось! – Аня сделала глубокий вдох, упираясь ладонями в раковину; объяснила уже тише: – Вы виделись три месяца назад. Ба, она приедет на Рождество. Не переживай. Мы понимаем, что тебе нелегко одной. Вам нелегко.

Бабушка вымученно улыбнулась.

– Я думала, ты не захочешь переступить порог. После тех слов. Анют…

– Ты погорячилась, ба. Все были на эмоциях.

– Он тебя не послушает. Витя никого после матери не слушает.

– Куда он денется? Выслушает.

– И исчезнет на три года? Как ты?

Аня покосилась на свою холодную кружку.

– Бабуль, давай просто выпьем чаю и поболтаем. Да? Мне ведь не бежать через час на поезд. Мы во всем посоветуемся с тобой, хорошо? Но ему необходимо поступить в университет, согласна?

Бабушка кивнула. Вид измученной внучки ее разжалобил.

– Дорога к нам теперь – муки.

– Более чем. Мост рухнул.

Аня включила воду, за тщательным мытьем посуды описала уродство разломившихся свай.

– Ужас. Ужас какой! Присядь, Аннушка. Бросай эти тарелки. Ты ведь устала, – строгий взгляд немного оттаял. – Присядь, я тебя хотя бы разгляжу как следует.

– Мы на прошлой неделе видели друг друга.

– В телефоне? В том крохотном квадратике что рассмотришь-то? Нет. Это другое.

Аня кивнула согласно. Бабушка сжала ее холодные ладони в жилистом замке рук, всматриваясь теперь не во внешность, а в сумеречную глубину души.

– Ну расскажи мне, как вы там живете. Расскажи, утешь. Чуток.

– Все хорошо, бабуль. Зачем утешать? Мы справляемся.

– Ты такой взрослой стала. Ох, красота наша. – Она печально поджала губы, сникая. – Дина бы порадовалась.

И слёзы мимо воли потекли по щекам. Они впервые разделили горе.

– Непременно, – прошептала Аня, ведь тело стыло скорбью. – Да. Только представь…

***

Удар в окно прервал тревожный бег сна. Аня проснулась в кресле, немеющим лбом упираясь в шершавую спинку. Шея затекла, ноги оледенели на холодном полу. За тихими стенами разверзлась подземная чернота. Спросонья Аня не сразу поняла где находится. Она отлепила взгляд от белеющих тюлем окон, осмотрелась. Телевизор напротив приглушенно транслировал концерт. В пустом зале витал бальзамический душок лекарств. Аня обернулась на проход и поморщилась, пошевелив обескровленной рукой. В кухне горел свет.

– Где бабушка? – спросила Аня, ступая по шахматной плитке к чайнику на плите.

Витя сгорбленно сидел за столом, ковыряясь вилкой в слипшихся макаронах.

– Спать легла. У нее давление скачет.

– Что-то случилось? – беспокоилась Аня, потирая глаза. – Как поиски?

Чайник оказался пуст. Кровоснабжение в руке возобновлялось колючей пульсацией, голова раскалывались от резкого пробуждения. В полудреме комната воспринималась тускло, а непривычная обстановка только усиливала волнение.

– Вить, что случилось? – Аня настойчиво остановилась напротив брата. Лицо его краснело после мороза, веки опухли. – Мы тебе звонили. Сколько пропущенных? Двадцать?

– Извини. – Он сел к ней боком. – Забыл про беззвучный.

– Забыл?!

– Ань, тише. Только без нотаций.

– И не собиралась. – Она достала с полки стакан и плеснула из графина холодной воды. Глоток усугубил боль в горле. – Просто… – Аня прижала ладонь ко рту, но раскашлялась от першения. – Не понимаю, что происходит. Что с тобой происходит сегодня?

Брат склонил голову, незряче уставившись в одну точку среди белых лилий скатерти.

– Вику нашли, – сообщил отстраненно, словно из далекого очага сознания.

Сутулая фигура брата показалась сломанной. Она коснулась его плеча, пытаясь заглянуть в глаза, но он резко отвернулся и уронил лицо в ладони.

– Что? Вить… – В тревоге Аня о присела за стол рядом. – Пропавшую девочку? Вить?

– Да, – всхлипывал судорожно. – Ч-час назад… где-то. Под обломками моста.