Цитаты из книг автора «Елена Макарова»

Марка считает, что только дураки принимают микстуру от нервов. Нормальные предпочитают рюмочку ликера. Это она вычитала во взрослой книге под названием «Жизнь взаймы». Мама говорит, что детям такая книга не может быть понятна. А Марка прочтет несколько страниц, положит «Жизнь взаймы» на колени и вздыхает: «Скорей бы вырасти, а то помрешь от скуки в этом детстве!»

где каждая родительница всё знает лучше учителя. Учителем помыкают все. Учителем затыкают все дыры.

Дорогая Елена Григорьевна, Вы очень добры и справедливы к детям. Будьте же справедливы и к несчастным учителям. Прежде всего, в доброе, старое время учитель гимназии или реального училища был уважаемым членом общества, даже высшего в губернии. В особо торжественные дни он обязан был являться не только в мундире, но и при шпаге. Нынешний учитель идет не по призванию, а потому, что никуда больше поступить не мог. Из-за нищенской зарплаты учителю приходится совмещать. Вместо 18 часов в неделю — 25—30—35. Готовиться к уроку некогда, да еще пиши план урока. У прежнего учителя был один начальник — директор гимназии. Теперь им начальствует уйма инстанций, в том числе родительский совет

Первое, что я осуществил, выйдя на волю, была покупка детской энциклопедии. Чудом удалось приобрести весь комплект. Мне уступил подписчик. Я взвалил на плечи рюкзак, поймал такси и помчался домой, гордый редкостной удачей. Но это оказалась скука в желтом. В ней было много чего, и все — правильно, одного в ней не было — занимательности. Составители ее никогда не были детьми! Ох, как прав Мандельштам! Детерменизм… Вот в Ваших «рассуждансах» я нашел великую мудрость, которую почуял в семнадцать лет, не приемля тутошнего марксизма, и к которой пришел лет двадцать-тридцать назад. Но только не производите детей в мудрецов. Правда, читая ее, я захлебывался от восторга. Но не надо водружать детское мышление на пьедестал.

В науке важны не знания сами по себе, а те ассоциативные возможности, которые они открывают

Сережка весь в дырах мерзнет. Разве это справедливо?» А мама отвечает: «Знаешь, я уже давно жду, жду, когда ты меня об этом спросишь, и уже боялась, что ты все не спрашиваешь. Видишь ли, если все, что на тебе и на таких, как ты, снять и раздать, то кому-то достанутся одни носочки или один носок, или полперчатки. Пользы им не будет, а ты будешь не учиться, а болеть. Но вот, когда вырастешь, станешь инженером, доктором, адвокатом, ты должен будешь помнить, что все бедные вокруг тебя вовсе не потому бедные, что злые или глупые, а потому, что у родителей их не было денег их одеть и дать образование. Ты должен будешь им помогать все время, сколько сможешь. Запомни это на всю жизнь».

Кстати, что такое русский интеллигент? Это пятилетний детеныш, который подходит к своей маме и спрашивает: «Мама, вот у меня и шуба, и галоши, и гувернантка (бонна), а вот

В романе Отара Чиладзе «Всякий, кто встретится со мною» есть персонаж — доктор. Один доктор на несколько грузинских сел. В семье Макабели тяжело заболела девочка Анетта. Осмотрев внимательно Анетту, он подарил ей куклу. Доктор не был шарлатаном, он умел лечить. Подарок доктора осчастливил девочку, и она стала выздоравливать. Жизнь Анетты прослеживается в романе от рождения до смерти. Это — незаурядная натура, тонко чувствующая

Дети влетают в класс, шумят, роняют на пол краски и пластилин. Дети — стихия. Но у меня есть способ ее обуздания — маленькая куколка, с которой я тихо беседую. — Что вы ей сказали? — стихают разом. — Она говорящая? — Да, но, к сожалению, потеряла голос. — Где? — спрашивают дети, готовые броситься вдогонку за потерянным голосом. — В метро. Там столько народу, а голос у нее маленький, незаметный, где там его отыщешь?

Период агрессивности сменился «слезным». Она стала часто плакать без всякой видимой причины. Вера оттаивала. Из пластилина, положенного в морозильник, ничего не вылепишь. Его надо согреть, и он станет податливым. Если уж бездушный пластилин требует тепла, то что говорить о душе ребенка, которая в особо чувствительный период становления томилась в колодках?!