Вновь пролетают дни, столетья, годы,

Ждет колыбель свой час во тьме веков,

И стражи, как всегда у входа,

Стоят незыблемой стеной.

А время все летит, не замечая

Того, что люди ждут.

И ворона все клик не замолкает,

И тени вечно бродят и зовут.

Иллюзия тьмы вновь затмевает очи,

И входит в цикл свой хозяюшка Луна,

И тьма над городом смыкает очи,

И раздается песнь во тьме из-за угла.

Поет слепой провидец песню грустно,

Все ожиданьем дышит лишь одним.

Что девушка с душой и светлым чувством

Очистит мир от тьмы чужих обид.

А роза упадет вдруг в ноги королеве,

Придет рассвет и осветит всю землю до низги.

И вырастут на пепле этом

Огромные красивые цветы.

Первые строки песни преобразили пространство. Появились горы, долины, покрытые лесом равнины и селенья. Я отвлекся от текста и потрясенно смотрел на это. Но когда я замолчал, пространство стало таким, как прежде.

Как только песня возобновилась, карта вернулась в прежнее состояние. С последним звуком карта в своем великолепии, по-другому и не сказать, вошла в окончательную фазу. Теперь можно было отчётливо видеть горы, реки, долины, поселки и дорогу, которая вела к глухому озеру в вековую чащу. Это было удивительное зрелище: вода в реках текла, а иголки на соснах и кедрах шевелились, будто дул небольшой ветерок.

Тот, кто создал этот артефакт, действительно искусный мастер. Налюбовавшись пейзажем, матушка просто хлопнула в ладоши, и иллюзия сказки растаяла. Я взял лист, снова сложил его вчетверо и спрятал в карман.

– Иди поешь, тебе надо подкрепиться.

В гостиной в самом разгаре шёл ужин. Моё место пустовало. Опустившись на знакомый стул, я не привлек к себе особого внимания и начал поглощать все подряд. Когда еще поем, подумалось мне. Ведь «завтра» для меня перестало существовать как понятие. Это почему-то рассмешило, и я даже ухмыльнулся с набитым ртом.

Ужин закончился далеко за полночь, и я вернулся в свою комнату. На кровати лежал собранный рюкзак. Сам по себе он был невесом, потому что не так прост, как могло показаться. Это – один из артефактов нашей семьи, который я когда-то стащил из кладовой и присвоил себе, за что был, конечно, наказан, но рюкзак мне оставили. При носке артефакта не чувствовалось тяжести, и он вмещал в три раза больше вещей, чем обычный рюкзак такого размера. Я открыл его и посмотрел: чего только туда не положили: и еду, и предметы первой необходимости, и пару прочих артефактов, и, конечно же, карту. Я добавил пару вещей от себя, застегнул и завалился спать.

Ранним утром меня разбудил звонок-свиристелка. Терпеть не могу эту штуку, которую отец привез из какой-то поездки. Его заводят на определенное время как обычный будильник, и он начинает свистеть у спящего над ухом до тех пор, пока тот не проснется. Но казус в том, что пока он свистит, его не видно, и прибить гаденыша практически невозможно, поскольку он еще и мгновенно перемещается по комнате. Но стоит встать, как свиристелка прекращает трезвонить и отправляется к хозяину.

И мне с тихим стоном пришлось сползти с кровати и направиться в ванну. Пробыв около часа в блаженном состоянии под горячей водой, я выполз обратно, оделся, взял свою котомку и побрел в столовую. Несмотря на раннее утро, на столе ждал горячий завтрак. Проглотив его, я мысленно попрощался с домом и вышел за дверь.

За ночь навалило невероятное количество снега, и в морозном утре под пробивающимися лучами солнца он блестел, как россыпи алмазов. Было красиво и очень холодно. Нос сразу замерз. Я дошел до начала главной аллеи и обернулся на особняк.

В окне второго этажа чуть дернулась штора. Матушка в своем репертуаре. Махнув ей рукой в знак, что заметил, повернулся и пошел к воротам. Прежде чем я ступил за них, подумал: «Ну вот, обычная жизнь закончилась».

Правда, тут же появилась более здравая идея:

«Вечно мне лезет в голову какая-то фигня».

*      *      *

Я вышел на сильно оживленный тракт. Туда-сюда двигались телеги, было впечатление, что время смешалось, я решил пройтись по обочине. Так приятно идти по скрипучему снегу, дышать морозным воздухом и наблюдать за суетой народа.

Кто-то вез на продажу товар. Кто-то ехал порожняком по своим делам. Были редкие пешеходы наподобие меня. Тракт представлял собой широкую лесную, а порой не очень, дорогу. Часто встречались небольшие таверны, в которых можно было не только перекусить, но и заночевать.

Я знал эту дорогу как свои пять пальцев – каждая выбоина знакома. Бодро шагая, я улыбался своим мыслям. Солнце светило ярко, мороз стоял умеренный, идти было легко. Да и настроение стало подниматься. Вскоре показался рынок, в него упирался тракт «Бобровая тропа». Рынок занимал большую площадь, утыканную различными лавками, кибитками, палатками, где продавалась всякая всячина – как обычного происхождения, так и магического.

Когда я в первый раз попал на рынок «Бобровая хатка», то сначала был удивлен – совсем непонятно, где какой товар купить. Но, как оказалась, это просто видимость. И каждый товар находился там, где ему отведено место. Просто структура рынка – такая вот своеобразная.

Топчась на морозе, я мучительно соображал, что же мне нужно приобрести. Мысли разбегались, как зайцы, а ноги стали промерзать. И плюнув в сердцах на все покупки, я поплелся в любимую таверну «Колобок. Шел я медленно, потому как тьма народа двигалась в разных направлениях. Заодно посматривал на товары, которые продавались в лавках.

Так я тек по инерции толпы к центру рынка. По мере продвижения попадалось множество переулков с маленькими лавчонками, откуда вываливались в основную толпу горстки людей.

Вот из такого неприметного переулка вдруг вылетел какой-то бродяга и кинулся мне под ноги. Если бы не реакция, то я бы свалился к одной из продуктовых лавок. Но тело не подвело, и бродяга стремглав пролетел мимо и врезался в прилавки с овощами. Но это его не остановило, он вскочил и тут же скрылся в толпе, как будто за ним гналось стадо бешеных кабанов.

Я обернулся, но никого не увидел. Переулок был пуст и спокоен. Пожав плечами, продолжил путь.

«Колобок» стоял на центральной площади рынка и был всегда полон разношерстной публикой. Кого тут только не встретишь: и торговцев с рынка, и заезжих, и горожан; также захаживали и не люди. Таверну невозможно спутать с другими строениями – это был резной дом из сказки. Я подошел к дверям и распахнул их. На меня сразу обрушилась смесь запахов, таверна дыхнула теплом и уютом. Я протопал в основной зал. Он был огромен и разбит на зоны, где можно было посидеть шумной компанией или уединиться. Были тут и закуточки для влюбленных парочек. Посередине зала на возвышенности располагалась круглая стойка диаметром около трех метров, где можно было купить все – от чая до горячительных напитков, либо оставить заказ на обед или ужин. Или же договориться об отдыхе на втором и третьем этажах.

В «Колобке» всегда стояла умеренная суета и средней степени шум. Посетитель со спокойным тихим голосом тут бы не продержался и пяти минут. Официантки, симпатичные молодые девушки, сновали от столика к столику, то подавая, то унося грязную посуду. За стойкой, вальяжно, но в то же время зорко следя за официантками, возвышался сам хозяин заведения – Бублик. Почему его так звали, уже никто не помнил, но прозвище прижилось в народе.

Бублик имел хорошее пузо, блестел розовыми щеками, отличался носом, похожим на картофелину, и обаятельной улыбкой на губах. Глаза – всегда с прищуром, в них читался немалый ум и лукавство. Купеческие гены явно присутствовали у него в крови.

Я подошел к стойке и опустился на свободный табурет.

– О, милорд почтил нас своим вниманием, – Бублик улыбнулся и замолчал в ожидании.

– Заказ примешь?

– Вам как всегда? Или хотите дополнить список?

– Еду как всегда. И еще: по окончании трапезы я бы хотел, чтобы мне подготовили вот этот список, – он был у меня в кармане, пока я шел к Бублику, успел прикинуть, что надо, и сотворить в виде списка.

Небрежно бросив его хозяину, я глянул в зал. Незаметным движением Бублик схватил бумажку и стал читать. По мере прочтения его лицо становилось все серьезнее. Он поднял на меня взгляд.

– Вижу, милорд решил отправиться в опасное путешествие? Это редкие предметы, их будет непросто найти.

Достав небольшой мешочек, я бросил его на стойку. Бублик осторожно открыл, и на свет выглянула среднего объема россыпь изумрудов.

– Этого хватит?

– С милордом всегда приятно иметь дело. Нет ничего невозможного. Все будет готово к нужному времени.

– Смотри, если обманешь с камнями, ты меня знаешь, – я направился к своему столику, боковым зрением отметив обиженное лицо Бублика.

Столик, который я давно облюбовал, находился в углу зала и маскировался зеленью, и зал отсюда был как на ладони. Не успел я устроиться, как передо мной поставили все, что я заказал; официантка, улыбнувшись, удалилась. Я остался один со своими мыслями, прекрасным обедом и интересным обзором зала «Колобка».

Моя трапеза проходила под мерный стук приборов и умеренный гул посетителей. Еда была вкусной, а гул убаюкивал. Я расслабился и стал рассматривать обедающих – в основной массе торговцев и купцов.

Вдруг это однообразие разбавили новые посетители: высокий мужчина в длинном плаще и черной шляпе, за ним плелся небольшого роста мальчишка, который тащил за собой огромный чемодан. Немного потрепавшись с хозяином, мужчина направился в центр зала за свободный столик. Мальчишка, недолго думая, бросил чемодан у стойки и поспешил за мужчиной. Расположившись, мужчина осмотрелся. Было впечатление, что он кого-то ждет.

Очень странный тип. Я нахмурился. Такие в наших краях – редкость, они обычно обитают поближе к столице. Там для них и корм есть, и добыча. А мы – дальний рубеж. Все это странно.

Я потянулся к чашечке кофе, но… рука зависла в воздухе, и я застыл.

В таверну зашла невысокого роста незнакомка в облегающем костюме и высоких сапогах. Ее длинные волосы были собраны в конский хвост и распушились от мороза. Меховая накидка то и дело распахивалась, дама на ходу сняла перчатки. Очевидно, она торопилась. Подойдя к стойке, пошепталась с Бубликом, и тот указала в центр зала.

Обернувшись, она ввела меня в еще больший ступор. Это оказалась моя мать. Быстро, не задев ни одного посетителя, Бесс опустилась на свободный стул рядом со странным мужчиной и потрепала волосы мальчишки. О-о-о, я бы многое отдал, чтобы слышать, о чем они разговаривают. Но, увы, я далековато от центра, и равномерный гул таверны перекрывал все.

Проговорив минут пятнадцать, матушка с улыбкой снова потрепала мальца, обменялась какими-то свертками с мужчиной и стремительно пошла к выходу, где вдруг нарисовался мой отец.

Веселая семейка у меня! А какие тайны и махинации она хранит? Это просто невероятно. Я просидел еще с минуту, потом рука все-таки дернулась, горячий кофе пролился, я выругался, и наваждение ушло, как будто его и не было. Закончив обед и расплатившись с официанткой, которая пыталась строить мне глазки, я подошел к стойке. Бублик отдал мешок с предметами.

Проверив, весь ли список найден, я кивнул и засунул мешок в рюкзак. Пересчитал оставшиеся изумруды. За честность бросил Бублику два среднего размера изумруда, отчего тот растаял, как мороженое при жаре.

Я вышел на улицу, где опять похолодало, поднялась метель. Потоптавшись под козырьком, я с неохотой окунулся в снежное марево. За рынком, куда не кинь взор, распространялась первозданная, бескрайняя тайга. Единственная дорога, проложенная через нее, лежала передо мной и утопала в снегу.

*      *      *

Стояла звенящая тишина. Ночь вступала в свои права и все сильнее окутывала местность. Мне предстояло преодолеть километра два леса. Тропинка, хоть и была протоптана, но вилась змейкой, убегая в разные стороны.

Я шел уверенно – местность вполне знакома. Луна уже заняла положенное место на небосводе. Не обращая внимания на местные красоты, я погрузился в раздумья, хотя было на что посмотреть: лес, одетый в пушистое покрывало снега, искрился и переливался в лунном свете.

Перед моими глазами стояла сцена разговора матушки с незнакомцем, и это порождало кучу вопросов, на которые я не находил ответа, чувствуя себя неуютно.

Время бежало, мороз крепчал, луна светила. Но вот неожиданно к моим ногам с очередного пригорка скатился ком снега. Врезавшись в меня, он взметнулся, окутав меня белой пеленой. Когда видимость прояснилась, оказалось, что к моим ногам жался какой-то оборванец. Судорожно цепляясь озябшими руками, он пытался спрятаться за мной. На тропинке появились три тени, которые явно направлялись в нашу сторону.

Я скосил глаза вниз, где тряслась в холодных конвульсиях бесформенная тень. И отступил с тропинки в сторону, сразу провалившись по колено. Тень метнулась за мной и притаилась возле ног.

Тени, появившиеся на тропинке, оказались тремя рабочими с лесопилки. Они были чем-то озабочены; заметив меня, они нерешительно остановились.

– Прощения просим, барин, – сказал тот, кто находился в середине – видимо, вожак этой троицы. Маленькие бегающие глазки тяжело смотрели исподлобья. Понятно, что мужик способен на все и умом обделен. Я иронично поднял бровь в знак приветствия. Он закашлялся, но продолжил:

– Вы тут никого не встречали? – дубинка в его руках заиграла, а на лице появилось злое выражение. При этом комок у моих ног задрожал еще порывистей.

– Нет. Дорога была одинокой, пока вы на ней не появились, – мой голос разрезал тишину леса, как нож – масло. – А вы ищете кого-то?

Мужики замялись. Вожак нехотя и заискивающе ответил:

– Да телочка у нас потерялась. Вот нас и послали на поиски.

Не очень умный умом мужик решил, что разговор закончен, и троица двинулась в сторону рынка. Как только они скрылись из виду, я вышел на тропу, отряхнулся и поманил оборванца пальцем.

За мной выкатился непонятного вида ком грязного тряпья, спутанных волос и жуткого запаха. Взгляд выдавал смесь благодарности, страха и любопытства. Очевидно, он долго скитался.

Быстрый осмотр меня полностью удовлетворил, махнув оборванцу, я двинулся дальше. В том, что неожиданный спутник последует за мной, не возникло сомнений. Ведь любопытство – одна из движущих сил живущих. Я заметил его пытливый взгляд: такие люди от любопытства идут и на большие авантюры, чем я ему предложил.

Остаток ночи прошел в пути. Тихо скрипел снег под ногами, ветер играл с верхушками кедров, я шел, погруженный в молчание. С рассветом показался поселок у подножия скалы. Здесь была одна из дальних штолен гномов.

Мы вошли в поселок: я впереди, мой спутник – чуть дальше, он шел за мной шаг в шаг. Я уже понял, с кем меня свела Судьба. Когда солнце вышло из-за вершин гор и окрасило их и всю округу, мы были уже на центральной площади возле гостиницы. Первые гномы, сонно потирая глаза и поглаживая бороды, уже направлялись в таверну – промочить горло утренним элем. Глядя на нашу странную пару, они недоуменно поднимали кустистые брови и кивали, приветствуя. Я в ответ тоже здоровался, улыбаясь. В таверну мы зашли последние. Дверь открылась, предлагая готовившийся завтрак с ароматным кофе и теплую ванну.

Предвкушая отдых, я подошел к стойке. Мой спутник, скрючившись, остался возле входа.

На стойке имелся колокольчик. На его трель через несколько минут вышел хозяин, он был похож на Бублика, но с менее ушлым взглядом.

– Чем могу? – мужчина улыбнулся одними губами.

– Мне, милейший, нужен номер на двоих, горячая ванна и хороший завтрак, – я улыбнулся в ответ. Хозяин кивнул и тут заметил оборванца у дверей, который в изнеможении прислонился к косяку.

– Эй ты, оборвыш, а ну пошел вон отсюда, – он грозно сдвинул брови и начал выходить из-за стойки.

– Он со мной.

– Но я не могу пустить оборвыша к себе в гостиницу. Как же моя репутация? Все клиенты будут обходить гостиницу стороной.

– Милейший, вы, видимо, не расслышали: этот человек со мной. Будьте добры проводить нас до комнаты и сделать две ванны, – нотки в моем голосе подействовали, и хозяин с неудовольствием вернулся за стойку, взял ключи и предложил следовать за ним.

Мой спутник, держа расстояние, медленно плелся за нами на второй этаж.

Комната располагалась сразу возле лестницы. Хозяин открыл дверь и ждал, когда я осмотрю ее. Комната оказалась светлой, просторной, с двумя кроватями. Также был шкаф, стол со стульями, в углу – камин, в котором уже тлели дрова, рядом два кресла-качалки. На полу лежал толстый ковер.

– Нам подходит, – резюмировал я. – И, милейший, минут через десять ванну, пожалуйста, для двоих.

Хозяина передернуло, но он молча кивнул и пошел вниз, злобно глянув на моего спутника.

Усмехнувшись реакции трактирщика, я жестом пригласил бродягу войти. Парень остановился на пороге, не решаясь. Дверь захлопнулась с глухим стуком и подтолкнула его. Бросив рюкзак на стул и рухнув на кровать, я закрыл глаза. Тело сразу дало понять, как оно устало.

В дверь тихо постучали. Я открыл глаза: оборванец так и стоял на своем месте. Я крикнул:

– Входите!

На пороге появилась небольшого роста пухленькая служанка. Зардевшись, она сказала, что ванна готова, и тут же исчезла.

Махнув своему спутнику, что он может идти первым, я провалился в сон. Дверь тихо стукнула, и стало тихо. Сон длился бесконечно, и в то же время прошёл всего лишь миг. Открыв глаза, я мутно осмотрел комнату: на столе уже стоял завтрак на две персоны, было по-прежнему тихо и одиноко.

Выйдя за дверь, я вновь столкнулся с молодой гномкой: она зыркнула на меня, но все же улыбнулась. Вежливо попросив цирюльника и новую одежду для своего спутника, я откланялся. И занялся делом, позволив себе насладиться горячей ванной.

*      *      *

Вода давно остыла, становилось холодно. Выйдя из ванны, я чувствовал себя полным сил. В комнате никого не было, и завтрак уже убрали. Мне ничего не оставалось, как выйти в зал и заказать снова.

Утро было в самом разгаре. Таверна постепенно наполнялась местным населением. Гномы уже кутили – какой гном не любит выпить И для них не имело значения, в какой день и час это делать. Если гном не был занят работой или переустройством дома, то он непременно зависал в ближайшей таверне с кружкой эля. Поэтому в гномьих поселениях выгодно держать таверны и гостиницы, никогда в убытке не будешь.

Передо мной поставили ароматный горячий кофе и большую сковороду с яичницей.

Рядом со мной сидели два пожилых гнома и обсуждали погоду на сегодня. Я невольно прислушался к их разговору. Оказалось, что днем ожидался снегопад. Значит, мы тут как минимум до вечера. И тут же я усмехнулся следующей мыслишке:

«Ну вот, еще даже ничего не узнал, а уже всплывает местоимение «мы». Не рановато ли?».

Я проглотил последнюю каплю кофе и лениво откинулся на спинку стула. Движение на лестнице привлекло внимание. В зал спустился молодой человек – очень худой, но при этом заметно, что физические упражнения ему не чужды.

На нем были утепленные широкие штаны, крепкие ботинки и толстый свитер голубого оттенка. Его густые коротко постриженные волосы лежали слабой волной, а челка постоянно падала на глаза. Волосы были серебряного оттенка, но не седые. Глаза серые, с прищуром, осматривали зал. Губы плотно сжаты – молодой человек к чему-то готовился. Возрастом, если я не ошибся, он был как я, да и ростом тоже.

Он подошел к хозяину за стойкой, и я стал наблюдать за ними. Хозяин рассчитывал постояльца и кидал удивленные взгляды на молодого человека. Видимо, он судорожно вспоминал его и не мог вспомнить.

Наконец, постоялец расплатился, и хозяин со слащавой улыбкой повернулся к молодому человеку. Мне было хорошо видно его ироничное выражения лица.

Он задал вопрос, хозяин вдруг как-то осел, побледнел и дрожащей рукой показал в мою сторону. Молодой человек кивнул и со спокойной грацией животного направился к столику, где сидел я.

Тут и тупому понятно, кто этот юноша, и было очень смешно лицезреть реакцию хозяина. Мой знакомый «оборванец» сел напротив и стал рассматривать приборы на столе. Во мне вихрем пронеслись ощущения, оставив горьковатый привкус на языке.